пчелы, обжигающий, волнующий, но не болезненный, а очень приятный. Смутившись, я потянула свою руку из его, и Дар не стал мне препятствовать, только чуть грустно улыбнулся.
Когда стих последний аккорд, в зале воцарилась тишина, мгновением спустя взорвавшаяся аплодисментами. Люди радовались песне и искренне благодарили исполнителя. Вопросительно посмотрев на Дара, получила согласный кивок. Мы вместе поднялись наверх и, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по комнатам. Ян до сих пор не вернулся, но я не переживала за брата. Раздевшись, заперла ставни и дверь и, пододвинув развалившегося Сафа на край подушки, зарылась в одеяло и провалилась в сон.
Следующие несколько дней прошли спокойно, можно даже сказать скучно. Пейзаж вокруг уже приелся однообразием, и только уроки Дара не давали мне окончательно заскучать. После того, как я «увидела» свою магию, представившуюся мне серебристыми снежными завихрениями с вкраплениями тёплого золота и ласковой тьмы, оказалось, что след любого заклинания можно также увидеть. Дара учили именно этому: прежде всего распознавать заклинания по оставляемому ими следу, чтобы анализировать и решать, каким образом их нейтрализировать. Вот он и показывал мне различные заклинания до тех пор, пока я не запоминала их следы, а после мы переходили к способам нейтрализации.
Не знаю, почему, но мне всё это давалось достаточно легко, и я требовала от Дара новых знаний, как губка впитывая их в себя. Возможно, это было из-за моих больших способностей к магии, или благодаря наставническим способностям Дара, или оттого, что, изучая Strioleret, я наткнулась на одно интересное заклинание, позволяющее усилить собственное восприятие чего-либо, и естественно не смогла не испробовать его. Но в любом случае было очень интересно и познавательно, и время проходило совсем незаметно.
Но к началу шестого дня нашего путешествия Ян вдруг стал ощутимо напряжённым, осматривался, отъезжал и всё время держал оружие наготове. На наши с Даром вопросы брат поначалу отмалчивался, но всё же не выдержал и тихо сказал, что чует слежку. На что Дар заверил его, что такого быть не может, ведь его чувства молчат, а варна в этом плане не провести. Ян, покачав головой, сказал, что те, кто сейчас следит за нами, на него не обращают внимания. Их цель — я и брат. И на моё категорическое требование не скрывать, кто это такие, Ян помялся, но всё же сказал: охотники.
Охотники… Стоило брату только произнести это слово, как я мгновенно напряглась, а в памяти пронеслись тысячи картин, что эти твари рода человеческого делали с многими моими предками. И после этого они зовут нас отродьем проклятого бога? И почему проклятого, ведь Мидаса никто не проклинал, я знаю.
Теперь мы втроём прислушивались и присматривались к окружающему пространству, которое нравилось нам всё меньше и меньше. Поля и луга как-то резко сменились какой-то заболоченной местностью, с редкими деревьями и пожухлой травой. Пришлось пришпорить коней, поскольку хотелось как можно скорее оставить это место за спиной, но при этом не теряли осторожности. И не зря: стоило только покинуть болотистую местность, оставив её позади, как впереди мы увидели засаду. Резко остановив лошадей, поняли, что стычки избежать не удастся: Дар сообщил, что кроме пяти человек впереди, ещё примерно восемь рассредоточены между деревьями.
Неспешным шагом подъехав к людям, рассмотрели их. Охотники, мужчины от двадцати до сорока лет, все подтянутые, обвешенные оружием. Но самое интересное, в их глазах не было к нам ненависти, нет, скорее равнодушие и решительность. В общем, они явно были уверены в своей правоте и нашей неминуемой гибели.
Я не могла не видеть, насколько они были правы.
Но это не значило, что мы сейчас возьмём и сложим оружие. Не так, не здесь и не с этими противниками. Слишком много «слишком» стояло между нами: жизни родных, счастье семьи, родителей. И даже если это всё, что нам останется, мы будем сражаться.
Прочитав в глазах брата те же мысли, я выпрямилась и гордо посмотрела на того, кто стоял впереди этого отряда. Явно опытный мужчина никак не отреагировал, поэтому Ян заговорил первым:
— Кто вы и что вам от нас нужно?
— Ты ведь уже знаешь это, оборотень, зачем спрашиваешь? — сказал мужчина, удостоив брата слегка презрительного взгляда. Так смотрят на грязь под ногтями, на невзначай раздавленного таракана, на прибитую муху — словом на что-то мелкое, мешающее, но легко устраняемое. — Ты и девчонка уже мертвы, вашего друга мы не тронем, он человек и может идти.
— Ты уверен в своём выводе? — спросил мужчину Дар, сверкнув ледяной бирюзой глаз, непривычно ярких.
— Видишь это? — охотник показал Дару амулет, висевший у него на шее. Это был сплюснутый овал грязно-коричневого цвета со странной краснотой внутри. Сейчас эта краснота как бы раздвоилась и светилась. — Этот амулет помогает нам выявлять оборотней, а вот он, — жест в сторону другого охотника, стоявшего по правую руку от говорившего, — имеет нюх на них. Так вот, амулет ясно говорит, что тут только двое оборотней, мальчишка и девчонка, ты же не оборотень, а значит, если не будешь нам мешать, останешься жив.
— Видишь ли, охотник, я не привык оставлять друзей… — лениво протянул Дар, поглаживая лезвие своего меча. — Так что тебе придётся попытаться убить вначале меня, а уже после — их.
— Как пожелаешь, — пожал плечами мужчина.
— Можно вопрос? — вдруг спросил Ян, чем удивил не только нас, но и охотников.
— Да, — невозмутимо позволил предводитель.
— Мне говорили, что охотников больше нет, так откуда тогда такая большая группа?
— Тот, кто тебе так говорил, видимо, многого не знал. Мы никуда не исчезали, мы всегда были и всегда будем, пока не изведём ваш проклятый род. Но достаточно разговоров, — он сделал жест и охотники стали нас окружать.
— Мама, — непроизвольно вырвалось у меня, заставив многих охотников усмехнуться, а Дара и Яна плотнее прижаться, закрывая меня со всех сторон.
— Ты звала меня, дочка? — вдруг раздалось рядом, и я обернулась. Возле крупа Тени стояла мама воплоти, такая, какой я её видела в последний раз, только сердитая.
— Мама! — воскликнула я, округлив глаза, в неверии смотря на неё.
— Я же обещала, — она ласково улыбнулась, и мельком взглянув на Яна и Дара, перевела взгляд на охотников. И этот взгляд был жуток.
Вот тут мне стало страшно. Страшно, потому что я увидела, как в глазах людей появляется вначале непонимание, затем узнавание, а после ужас. Вот только им уже было не спастись — из рук Смерти практически невозможно выбраться, а уж если она сама не желает отпускать…
Мама смотрела на каждого, и они просто падали с коней, как подкошенные, а бедные животные дрожали, не понимая, что происходит. И только когда упал последний из охотников, причем неважно, обретался ли он рядом, или был одним из тех, кто находился в резерве, мама повернулась к нам.
— Потом допрошу их, души врать не могут. Может, узнаем, наконец, кто стоит во главе этих отрядов.
— Тётя Тарика, а ты и так можешь? — восторженно смотрел на неё Ян.
— Мама, а тебе ничего не будет? — я волновалась за неё, естественно.
— Могу, Ян. Я очень рада снова видеть тебя, повзрослевшим и похожим на отца. И Нари, не волнуйся, пожалуйста, они рано или поздно всё равно бы попали ко мне, так что я просто ускорила их смерть. Кстати, всего лишь на месяц, так что всё в рамках полномочий, — мама улыбнулась нам.
— Ты останешься? — спросила её.
— Прости, детка, сейчас не могу. Я и так сорвалась, услышав твой зов, и мне надо возвращаться. Но я по-прежнему с тобой, как всегда, только позови, — её глаза ласково смотрели на меня.
— Хорошо, мама, — улыбнулась я в ответ.
— Скандар, — повернулась она к Дару, — ты всё правильно сделал. Я не ошиблась в своём выборе, ты сможешь вернуть девочку. — И после нескольких минут пристального вглядывания в его глаза, мама произнесла: — Одобряю.
И отойдя на шаг от нас, стряхнула невидимые пылинки с платья, сказала: «Берегите себя, дети» и
