Карад забирал меня с тропинки. Вот только не на отдых, а к новым пыткам — делать растяжку. То, что мои мышцы растягиваться не желали, дядю не волновало, и первый месяц я выла от боли. Кроме растяжки приходилось и отжиматься, и качать пресс, приседать, подтягиваться. После обеда начались тренировки на ловкость и быстроту реакции. Всё было просто: либо я уклоняюсь от плётки, кинжала или магического импульса (дядя имел слабенький магический дар), либо получаю новую рану, царапину, синяк, ожог. Естественно после таких издевательств я еле-еле добиралась до кровати и засыпала мёртвым сном, чтобы с утра вновь окунуться в свой персональный ад.
Спустя месяц я постепенно, по словам дяди Карада, начала набирать форму. И как только тренировки мне стали даваться чуть легче, дядя похвалил и… увеличил нагрузки. Теперь я пробегала в два раза больше, отжималась, качала пресс до изнеможения, не просто уклонялась от предметов и магии, а летала по площадке. Но и этого дяде было мало: теперь ко всему прочему я училась стрелять из лука по неподвижным мишеням. И к моему удивлению у меня неплохо получалось, так что ещё через месяц я перешла на подвижные мишени, которые дядя Карад сделал для меня с помощью магии. Самое интересное, что сам дядя как будто бы и не удивлялся моим успехам, а на мой вопрос спокойно пояснил:
— Нари, ты же оборотень, Истинный оборотень. Ты рождена воином и сейчас мы просто нарабатываем рефлексы и укрепляем тело, чтобы, когда ты обернёшься, быть готовой к новым ощущениям.
Прошло три месяца. Каждодневные тренировки уже не казались адом и даже начали приносить что- то вроде удовольствия. Луком я овладела в совершенстве, и дядя Карад перешёл к рукопашному бою и владению мечом. Замахи, подсечки, атаки, защита — всё это отрабатывалось до обеда, а после дядя Карад рассказывал о различных видах холодного оружия, начиная от сюрикенов и кинжалов и заканчивая тяжёлыми двуручниками. В итоге я стала тренироваться с катаной — изогнутым клинком длинной шестидесят пять сантиметров, который заточен с двух сторон одинаково, с рукоятью длиной тридцать сантиметров в форме круглой чашки-гарды, со смещённым центром тяжести оружия ближе к острию Дядя Карад показывал простые приёмы, связки, постепенно оттачивая новое умение. Конечно, все учебные поединки я проигрывала, но потом дядя подробно объяснял все допущенные промахи и заставлял повторять всё снова и снова, доводя до автоматизма и совершенства. Спустя ещё три месяца к мечу добавилось метание кинжалов и звёздочек. Как и с луком, начиналось всё с неподвижных мишеней, постепенно оттачивая своё мастерство уже на подвижных.
Кроме тренировок с дядей всё оставшееся свободное время я проводила с тётей Иланой. Будучи, как и дядя, воином она также была и очень хорошей травницей. Вообще, по её рассказам, среди Истинных рождаются магически одарённые дети, но очень редко. А если и есть такой дар, то в основном из детей получаются боевые маги, реже — целители.
У тёти Иланы не было магического дара, но это не мешало их семье слыть хорошими врачевателями. «Нужная травка и добрые руки способны поставить на ноги даже самого безнадёжного больного» — приговаривала тётя, показывая и объясняя мне свойства того или иного растения. Что-то я запоминала, что-то записывала и зарисовывала в небольшую книгу с кожаным переплётом, подаренную мне дядей. Не сказать, что ремесло травницы меня увлекало, но давалось мне без особого напряжения.
Чем скорее приближалось время моего первого оборота, тем напряжённее мне казался дядя Карад. Я долго не могла понять, что его так беспокоит, пока меня не просветила тётя Илана:
— Он просто очень надеется, что раз ты из его Рода, то тоже обернёшься волчицей и переживает по этому поводу.
— Ой, тётя Илана, а я и не спросила ни разу, в кого ты оборачиваешься. Так в кого?
— В олениху. У Истинных Род по отцу передаётся, а мать наша из Рода львов была.
За месяц до оборота дядя Карад начал мо мной медитировать. По его словам это должно было помочь мне научиться расслабляться, отпускать сознание из бренного тела до чувства лёгкой невесомости. И вот тут впервые за все месяцы обучения у меня не просто ничего не получалось, всё было намного хуже — начались кошмары. Если сразу после случившегося со мной в лесу моё сознание словно бы заморозило всю боль и воспоминания (нет, я не забыла, такое забыть невозможно, но чувство боли и жажда мести на время притупились), то теперь всё это вернулось как будто бы увеличенное в миллион раз. Стоило мне закрыть глаза, как я видела перед собой их лица, чувствовала смрадное дыхание, ощущала омерзительные прикосновения и наваливалась Боль, с каждым кошмаром только усиливаясь. Теперь по ночам я спала от силы пару часов, просыпаясь от собственного крика и уже до утра, сидела на окне, стараясь отогнать мучительные воспоминания. Иногда я всё же могла поспать больше пары часов, но только тогда, когда со мной всю ночь сидела тётя Илана.
Никакие успокоительные настои, которыми меня поила тётя, не помогали и, в конце концов, я просто отказалась их принимать. Я знала, что она жалеет меня, но не показывает этого, за что я была ей благодарна. Дядя тоже жалел, но решал мои проблемы по-своему: решил обучать меня владению парными мечами. Стоило мне проснуться от крика, как через пять минут в мою комнату входил полностью одетый дядя Карад, вытаскивал меня из кровати, вручал мечи и гонял, пока я не падала от усталости. Иногда я его ненавидела за это, но чаще благодарила всех богов разом за них двоих.
День моего совершеннолетия по человеческим меркам или первый этап взросления по меркам Истинных начался… да как обычно. Уже привычные кошмары не приносили боли, оставляя лишь новую зарубку на памяти, издевательства дяди надо мной, называемые им «тренировками по овладению парными клинками» приведи до обычного состояния «добейте, люди добрые!». Но поскольку «добрых людей» в округе не наблюдалось, то приходилось самостоятельно доползать до заранее растопленной тётей Иланой баньки и только спустя два часа наконец почувствовать себя живым человеком. Войдя в дом, я с порога попала в крепкие объятья дяди, всегда пахнущие для меня мускатным орехом, корицей и сталью.
— С днём рождения, солнышко. — Дядя Карад сжал меня до хруста рёбер и отпустил только после придушенного писка. — Наконец-то сегодня ты узнаешь, кто ты есть и сможешь открыть свою страницу в Книге Судьбы.
— Ой, совсем заморочил девочке голову. Отстань от ребёнка, ей сегодня 18 исполнилось — такой день! — Тётя Илана тоже меня обняла и поцеловала. — Поздравляю, Нари, с первым взрослением. И у нас есть для тебя подарки. Пойдем, покажу.
Усадив меня в гостиной, тётя с дядей ненадолго вышли. А вернувшись, положили передо мной несколько свёртков. В одном оказался очень удобный чёрный обтягивающий костюм, в другом — полусапожки на плоской подошве, в третьем — книга на незнакомом мне языке, в четвёртом — коробочка с кристаллом в виде капельки.
— Тётя Илана, дядя Карад, спасибо, у меня никогда раньше не было таких подарков…
— Малышка, подожди. — Прервал, посмеиваясь, мой поток благодарностей дядя Карад. — Это не просто подарки. Костюм и сапожки — да, а вот книга и кристалл — нет. Как только ты обратишься, ты будешь знать все языки оборотней и всю историю Родов — проснётся генетическая память, память твоих предков. Но книгу ты сможешь открыть и прочитать только в том случае, если в тебе проснётся магический дар. В противном случае она и останется закрытой. Что касается кристалла, то это магический накопитель. Это традиция — дарить на первое взросление вещи, необходимые при магическом даре. Получит ребёнок такой дар или нет — не важно, традиция есть традиция. Но это ещё не все подарки. Пойдём.
Мы вышли из дома и пошли к конюшне, которая находилась немного дальше, за баней. Правда поначалу я не понимала, зачем оборотням лошади — обернулся и беги себе дальше на четверых, всё ж быстрее, чем на двоих. Тогда дядя Карад мне объяснил, что они используют лошадей как и люди — ездят на них. А после, когда отсмеялся, видя моё обиженное лицо, добавил: «Нари, ну что ты как маленькая. Это же жутко неудобно нести во рту сумки, когда бежишь. Поверь мне, и устаёшь быстро, и удовольствия никакого. Вот и используем лошадей по прямому назначению».
Подойдя к конюшне, дядя открыл дверь и прошёл внутрь. В первом стойле как обычно никого не оказалось — дядин Гром вечно оттуда непонятно как выбирался и был в стойле своей подруги — красивой кобылки цвета спелой пшеницы по кличке Ласточка, на которой ездила тётя Илана. Остальные стойла обычно были пусты, но не сегодня. В одном из них стоял самый красивый из когда-либо виденных мною лошадей конь. Чёрный-чёрный, с блестящей шерсткой, шикарными гривой и хвостом и длинными крепкими ногами. У него было только два светлых пятна — зубы и небольшой островок шерсти между ушей.
