Только что в новостях объявили, что в связи с внезапной болезнью новоиспеченного посла весь график встреч откладывается минимум на неделю, после чего господин Ягли вернется к своим обязанностям…
Что и требовалось.
И доказывало, кстати, что у них таки имеются готовые зародыши на замену. М-да…
Прайс говорил – если сражаешься с гидрой, не режь ей головы, - бей по яйцам. Именно этим я и займусь, когда мы прибудем на Землю.
Уилл с Габудом занимались последними приготовлениями перед стартом, все вещи были загружены, можно было лететь.
Ко мне подошла Роксана.
- Как думаете, что ждет нас дальше?
Это был самый популярный вопрос за последнее время. Я уже сбился со счета, сколько раз мне его задавали с тех самых пор, как все это началось.
- Не знаю, - это было честно, я и правда не знал, - от нас зависит. Поживем - увидим.
Габуд с котом под мышкой позвал нас на борт и мы стартовали.
Неделя полета прошла гладко. Полуксы выбрали анабиоз, я же в космосе всегда оставался в сознании. Не знаю точно, в чем тут дело, но от одной мысли о том, чтобы лежать неподвижно абсолютно беспомощным, мне становилось чертовски не по себе. Папаша Джек слишком долго учил нас, что главное оружие всегда – голова. Если голова отключена – ты беспомощен. Остается лишь уповать на помощь свыше. А помощь свыше никогда не бывает долгой.
…В общем, рассказывать особо нечего. Через неделю ночью мы приземлились в Нью-Йорке на Стэйтен-Айленд, в парке Хай-Рок. Это было еще одно преимущество Сэма – он был непривередлив к посадочным площадкам. Мы распрощались с Уиллом и Габудом и они сразу же улетели, а мы побрели в Нью-Дорп, где на Ричмонд-роуд я взял напрокат машину – старый подержанный «додж-караван» - и поехали в Саут-Бич. Там Йорген снял небольшой дом на побережье неподалеку от моста Верразано. Дом был снят на имя Джеймса Уодена – еще одна из моих многочисленных личин, которыми сам же Йорген меня и снабжал.
Сперва я заехал в агентство за ключами, а затем купил пару телефонов, чтобы Полуксы всегда были со мной на связи.
Дом стоял на окраине квартала на Робин-роуд, неподалеку от Публичной библиотеки и в получасе ходьбы от Форта Уодсворт.
Мы ехали по утренним улицам, я смотрел на людей, спешащих на работу, на детей, играющих на тротуаре, на весь этот просыпающийся город и понимал, насколько эта жизнь далека от меня. Утренние тосты, кофе, белая рубашка, поездка на работу, большой офис, ублюдок-начальник и сплетничающие сослуживцы, на выходные к родителям, дети, которые не хотят понимать, как трудно быть взрослым, стрижка лужайки перед домом, а если удалось накопить на новую машину – это большая удача, тебе по- настоящему повезло…
Или джунгли Анголы, бесконечные «брюходни», когда круглые сутки ползешь по земле или вонючему болоту, а по тебе бегают муравьи, в кустах шипят холодные скользкие змеи, а ты должен лежать неподвижно, иначе выдашь себя. Или заброшенный реактор Четвертого энергоблока ЧАЭС и толпы монолитовцев, кровососов и бюреров в сырых подземельях, мечтающие разорвать тебя на куски. Или снежная пустыня, адский холод и вышки со снайперами, а ты ползешь миллиметр за миллиметром, укрытый маскхалатом, цепляя С-4 на баки с топливом…
Или рекламные вывески, огни Бродвея, бетонные джунгли, разбавленные хромом и стеклом, равнодушные люди, как те самые муравьи, спешащие по своим делам…
На Земле проходил чемпионат мира по футболу, Бразилия победила Грецию и вышла в полуфинал, все шло своим чередом. Да и почему должно было быть иначе?..
Я смотрел на залитые солнцем улицы и улыбался. Я улыбался при мысли, что клерк бы из меня вышел никудышный. Каждый выбирает по себе.
- Чему вы смеетесь? – спросила Роксана.
- Представляю, как каждое утро прихожу в какой-нибудь офис и сажусь за компьютер.
Она тоже засмеялась, Полукс улыбнулся. Я свернул на Артур-авеню и оттуда на Робин-роуд. Через десять минут мы были на месте.
Нам достался небольшой двухэтажный дом без претензий, деревянный, как и многие дома в Стэйтен- Айленд, выкрашенный в приятный бежевый цвет. К дому был пристроен небольшой гараж, куда я загнал «додж». Мы занесли вещи, потом я съездил за продуктами, чтобы забить холодильник на несколько дней. Оставив Полуксов осваиваться и отдыхать, я пошел прогуляться, чтобы упорядочить мысли.
Я шел по Оушн-авеню в сторону пляжа, вдыхая запахи соли и йода, которые ветер приносил от воды. На набережной Франклина Рузвельта на скамейке сидел маленький черноволосый мальчик и читал книгу. Рядом обмахивался платком, отдуваясь, лысый полный мужчина лет сорока пяти в майке и брюках с подтяжками. Наши глаза встретились и он безо всякого перехода спросил:
- Или вы знаете, какую книгу читает мой мальчик?..
Я покачал головой – я не знал.
- «Сто самых великих евреев мира» - и ему есть чем гордиться. Не говоря уже о том, что современная молодежь не читает вообще!..
Я вежливо кивнул и побрел к воде, думая о своем.
Людям нравится чувствовать себя охотниками и не нравится роль жертв. До сих пор инициатива была за противоположной стороной, но ночь, когда я стрелял в Ягли, несколько изменила баланс сил. Теперь я собирался изменить его еще больше. У меня было преимущество – они не знали, кто я и где нахожусь, они не знали, откуда ждать следующего хода и ждать ли вообще, а у меня на руках были две нити– Николас Айронс и Джон Кэмбут, которых я собирался навестить. Если они еще живы, конечно. Первый, по
