сигару на чашку кофе. Он молча слушал, отпивая маленькие глотки и развалившись в кресле, больше чем когда-либо похожий на постаревшего Майка Хаммера, только без шляпы. Я понимал, что он осторожничает, не желая при Харпере выкладывать, что узнал сам. В то же время, видимо, его новости и правда могли подождать, если он не поведал их сразу.
- Жаль, что мне недолго осталось… - Харпер смотрел на звезды, пальцем вычерчивая контуры созвездий. – Жаль, что я не видел всего этого раньше…
Черное небо в серебряных точках, остывающий серый песок, ленивый шум волн, подкатывающих к самым ногам, ветер - теплый и прохладный одновременно. Запахи океана и тишина вокруг, не нарушаемая людьми, но впитывающая и волны и ветер и шелест листвы…
Харпер разделся и залез в воду, радуясь как ребенок. Я не возражал, тем более что теперь мог спокойно поговорить с Йоргеном.
- Тринидад Боливар?.. – Ларс улыбнулся. – У тебя талант придумывать имена.
- Тут главное спонтанность. Что ты узнал?
- Я проследил путь Конкорда до небольшого частного аэропорта на окраине Нью-Джерси. «Линкольн» до сих пор стоит там на стоянке. Надо полагать Конкорд улетел, вот только куда? В базе данных аэропорта числится Джеймс Конкорд, которому принадлежит гражданский вертолет и небольшой пассажирский «Боинг» для дальних перелетов. Рискну предположить, что вертолетом пользуются для перелетов по стране и, в частности, чтобы добраться до С-28, а самолетом – для путешествий в Бразилию, например. Сейчас Конкорд взял вертолет. Кстати, по-моему, твой подопечный тонет.
Прозвучало довольно буднично.
Но я уже и сам понял, что больше не слышу плеска воды и радостного фырканья Харпера, который, не умея плавать, изображал большого моржа.
Кинув кпк на песок, я бросился туда, где полминуты назад видел краем глаза макушку мистера Харпера. Забежав в воду по плечи, я, как был в ботинках и пиджаке, нырнул до самого дна.
Ничего. Мутная зелень была спокойна и пуста, мешая что-либо рассмотреть. Значит, его отнесло дальше в океан. Вынырнув на секунду, чтобы глотнуть побольше воздуха, я опять ушел под воду, опускаясь все глубже и глубже.
Проплыв метров двадцать, увидел внизу, среди кораллов, большое светлое пятно. Конечно, это был он. Лежал лицом вниз, покачиваясь в воде и ни о чем себе не заботился.
Схватив Харпера за плечо, я рванулся вверх, - туда, где свозь зеленую толщу воды едва пробивался лунный свет. Легкие разрывались, уговаривая выдохнуть и снова вдохнуть, чтобы остаться здесь навсегда, в обществе Харпера, кораллов и равнодушных голодных рыб.
Вылетев на поверхность, хватая ртом воздух и чертыхаясь, я перехватил тело поудобней и поплыл к берегу, от которого нас отнесло уже довольно далеко.
Еще через десять минут я вытащил Леона на песок и жал ему на грудь, чтоб выдавить из легких океан. Мистер Харпер не желал просыпаться, его сердце молчало, видимо решив, что с него хватит и пора на покой. Размахнувшись, я ударил его в грудь, затем еще раз, еще…
- Не сломай ему ребра, Марс, - швед философски наблюдал за мной с экрана.
Сердце шевельнулось, вздрогнуло и, будто нехотя, сократилось, потом замерло, отдыхая и раздумывая и повторило подвиг. Разжав Леону челюсти, я вдыхал в него спасительный воздух, ритмично нажимая на грудную клетку до тех пор, пока, содрогнувшись и выплюнув прилично морской воды, он не задышал самостоятельно.
- Зря… - это было первое, что сказал этот сукин сын в приступе кашля, после того как открыл глаза. – Зря, Джим… Утонуть лучше, чем чувствовать, как превращаешься в живой гроб…
- Много ты понимаешь! – Я был чертовски зол и не пытался этого скрыть. – Пуля в голову еще лучше. Тебе достаточно было попросить. Одевайся.
Харпер слабо усмехнулся, перевалился на живот, кое-как встал на четвереньки и только потом смог выпрямиться. Бледный, с трясущимися руками, он неловко подобрал свою одежду и медленно натянул на себя. Ветер подул с новой силой и Харпер задрожал. Возвращаться с того света было неприятно.
- Идем к машине.
Я подхватил Харпера под руку и мы побрели обратно, увязая в мокром песке.
- Я вижу, ребята, у вас сейчас дела поважнее, - Ларс налил себе еще кофе. – Джеймс, когда освободишься, дай мне знать.
И он отключился.
Когда у тебя много имен, главное - не запутаться в них.
Я довел Харпера до машины, уложил на заднем сиденье и укрыл своим пиджаком, сперва хорошенько его отжав. Завел двигатель и включил печку.
Мы медленно ехали по цветному асфальту, мигавшему розовым, синим и зеленым неоном. Со всех сторон нас обступали ночные улицы, такие непривычные без нескончаемых пробок, гудков и спешащих людей. Многие окна еще светились, изобличая в себе жизнь.
Люди спали, ругались, приходили с работы, уходили на работу, ужинали или сидели с пивом у телевизора… Заказывали на дом пиццу, суши или парочку шлюх… Жили в интернете, занимались любовью, укладывали детей, совершали преступления и принимали душ…
Тысячи желтых прямоугольников, миллионы человеческих судеб.
Говорят, жизнь в Нью-Йорке не затихает ни на секунду. Он никогда не спит. Охотно верю. Должно быть, все мегаполисы такого ранга ведут себя одинаково. И все же, в ночном Нью-Йорке дышалось явно свободнее.
Машина уже достаточно прогрелась, но Харпера все еще бил легкий озноб. Тем не менее, он смог пересилить себя и, приподнявшись, с живым любопытством разглядывал ночной город. Ночные джунгли из
