Инспектор тронул его за загорелый локоть и повел за собой к тому месту, где влажно темнела глухая кирпичная стена. Здесь были сложены фигурные железобетонные плиты, дул приятный ветерок. Саксонов завел прораба за штабель этих плит, и они вдвоем сразу же оказались как бы в засаде. Им был отлично виден и двор, и люди, снующие по территории, и контора, их же не мог видеть никто. Лучшее место для разговора с глазу на глаз трудно было найти, а Саксонов, видимо, стремился именно к уединению. Зуев, не посвященный в планы инспектора, следовал за ним с некоторым недоумением, которое он все же счел нужным прикрыть широкой общительной улыбкой.
— Сергей Иванович… — проговорил наконец Саксонов с видимым напряжением, — помогите уточнить одно обстоятельство… — Он не требовал — просил.
— С удовольствием. — Зуев достал из кармана пачку сигарет, протянул инспектору.
Тот отрицательно покачал головой.
— Когда именно вы вернулись из командировки? Вы помните?
— Из командировки? Видите ли… Командировка — не вполне точно сказано. В Райцентре я работаю практически постоянно. Вот уже два года. После открытия газового месторождения работы там хватит и нам, и нашим детям, и даже внукам. А здесь, в городе, напротив, бываю наездами — отчетность, документация, заявки. Ну, и, естественно, семью повидать… — Зуев снова широко улыбнулся. У него были удивительно белые и ровные зубы. — Но это так, к слову. А если по сути вашего вопроса, то приехал я позавчера.
Тень от плит падала на Зуева, и от этого его вишневые глаза казались еще темнее, а загорелая здоровая кожа еще более смуглой. Саксонов, напротив, стоял на солнце, — и оттого его бледно-голубые глазки выглядели бесцветными, а соломенные брови — выцветшими. Он молчал, словно не зная, что же спрашивать дальше.
— Выходит, семья не с вами?
— Райцентр не такое место, куда можно везти семью.
— Но все-таки два года…
— Привыкли. Жена работает в научно-исследовательском институте, руководитель группы. Дочка с шести лет занимается спортивной акробатикой. Имеет, между прочим, второй взрослый разряд. Все налажено, зачем же и ради чего срываться с места? К тому же в Райцентре я бываю… ну, чуть чаще, чем здесь, в управлении. Мы, монтажники, — бродяги, кочевники. Основная работа — в степи, в пустынях, одним словом, в местах безлюдных. Коллектив сугубо мужской. Живем в вагончиках, сами себе готовим в порядке очередности… Так что… — и он пожал плечами, как бы давая понять: «А не лучше ли вам, инспектор, заняться делом?»
— Ну, хорошо. Итак, вы приехали двадцать пятого?
— Совершенно верно. Двадцать пятого, в семь утра.
— Поездом?
— Да. Однажды просидел из-за непогоды в аэропорту трое суток — почти все свои отгулы. С тех пор предпочитаю поезд.
— Итак, вы приехали поездом в семь утра. Что было дальше?
— На вокзале перекусил и — в управление. Я ведь вам уже говорил.
— Во сколько были в управлении?
— Без пяти девять, — быстро ответил Зуев. — Я запомнил точно, потому что как раз подъехал автобус с сотрудниками. Поднялся в технический отдел, покалякал минут десять с Васиным и только успел раскрыть папку, как снизу послышался страшный шум. Прибегаем — ужасная картина. Дверь в кассу взломана, сейф разворочен… Мерзавцы! Что я скажу своим рабочим, когда вернусь в Райцентр? Они ждут зарплату.
Саксонов понимающе кивнул.
— Значит, сначала дела? Дом, семья, дочка — все после?
— Так удобнее. Если в первый день дашь себе поблажку — расслабишься и проканителишься потом целую неделю, толком не отдохнешь.
Тут он наконец сунул сигарету в рот и чиркнул спичкой.
— «Космос» курите? — поинтересовался Саксонов.
— Балуюсь иногда. Если есть… А так в основном — «Прима».
Он вновь чиркнул спичкой и чертыхнулся, так как сигарета не раскуривалась.
— Дырочка у вас, — тихо, но каким-то особым тоном произнес Саксонов.
Зуев посмотрел на него, приоткрыв от неожиданности рот.
— Что?
— Я говорю, дырочка около фильтра, оттого и табак не горит.
— А-а… спасибо, не заметил.
Он швырнул сигарету в сторону, взял другую и, закуривая, посмотрел на массивные электронные часы:
— Так я вам больше не нужен? А то из-за этой кражи и с отчетами задержка.
— К сожалению, Сергей Иванович, разговор наш только начинается. Дело в том, что позавчера вы никак не могли попасть в управление к девяти утра, если ехали по железной дороге. По той простой причине, что поезд из Райцентра опоздал на три часа, — и инспектор вздохнул, словно сожалея, что этот симпатичный мужчина попал в такое неловкое положение.
Зуев бросил на Саксонова быстрый, внимательный взгляд: на его выпуклый лоб, пшеничные волосы, строгие бледно-голубые глаза — на всю худощавую фигуру.
— Так как же? — ненавязчиво напомнил инспектор.
— Артем Владимирович…
— Вадимович.
— Извините… Артем Вадимович… Н-да… Вот как получилось… — Зуев в смущении потер левую бровь. — Ну, что ж, упираться не стану. Не ехал я этим поездом. Прилетел самолетом.
— Двадцать четвертого?
— Да… Двадцать четвертого. По сугубо личному делу и, естественно, распространяться об этом не стал, чтобы не мутить вашу же воду.
— Спасибо за заботу, — Саксонов был невозмутим. — Однако меня весьма интересует, где вы были в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое. Даже если это ваше сугубо личное дело.
Сконфузившийся Зуев посмотрел на инспектора с опаской, как если бы тот показал, что умеет излучать электрические разряды.
— Ну так что же? — напомнил Саксонов. Зуев неопределенно пожал плечами.
— Двадцать четвертого у меня в Райцентре выдался сумасшедший день. Сплошная беготня… Даже поужинать перед самолетом не успел. И когда в восемь вечера мы наконец приземлились, я чувствовал себя выжатым, как лимон. Да и полеты я переношу плохо. Решил зайти в ресторан, немного взбодриться. Выпил сто граммов коньячка, и так мне стало хорошо… Решил повторить и поужинать заодно. Домашних я обычно о приезде не предупреждаю… и тут… одним словом, вы как мужчина, должны меня понять… Я уже лет десять веду жизнь степного кочевника, все время на колесах… Словом, смотрю за соседним столиком сидит интереснейшая женщина. Одна. Ну, предложил ей объединиться… Она не возражала. После ужина поехали к ней. Легкомысленно, конечно, но… — он пожал плечами, мол, маленькая слабость, с кем не бывает!
— Адрес своей случайной знакомой, надеюсь, не забыли?
— Что вы! Какой адрес! Я здорово набрался. Да еще мы прихватили с собой бутылку коньяка… В такси целовались… До дороги ли было!? — и он искоса мельком посмотрел на Саксонова, словно прикидывая, доступно ли этому сухарю понимание подобных шалостей.
— Хорошо. Но утром, уходя от нее, вы, видимо, поинтересовались, где находитесь?
— Какой-то новый микрорайон. Их сейчас столько понастроили! Пятиэтажный дом рядом с дорогой, журнальный киоск… К тому же ушел я рано, еще не рассвело. Знаете, не по себе стало… Было не больше четырех утра. Остановил такси. В машине сразу же уснул.
— Куда же вы поехали на такси?
— Досыпать, в аэропорт. Домой в таком виде показываться не хотелось. Дочка у меня почти взрослая… Продремал в кресле до рассвета… И в управление.
