Пока я пробиралась к стойке, объявили первый конкурс. Наташа живо откликнулась на предложение хозяина кафе, ее муж тоже, бутылку шампанского они отдали на хранение официантам.
Один конкурс сменял другой, и во всех активистка Наталья спешила поучаствовать, ничего не выиграла, но осталась довольна. Я старалась держаться поближе к ней, наконец улучила момент, когда они с мужем устроились за столом с намерением выпить пива, и обратилась к девушке:
– Здравствуйте, это я просила вас позвонить.
– Что? – не поняла она.
– Официантка передала вам номер телефона.
– Ах, да... А в чем дело?
Разговаривать в таком шуме было невозможно, но я боялась, что другого случая не будет.
– Я ищу вашу подругу, с которой вы на фотографии.
– Надю? – удивилась Наталья.
– Ее зовут Надя? – растерянно переспросила я.
– Надя Захарова.
– Вы уверены?
– Конечно, уверена. Мы с ней с детского сада дружили.
– А где она сейчас?
– Ее нет.
– Что значит нет?
– Слушайте, у меня ни малейшего желания говорить об этом, – нахмурилась Наталья.
– Чего ты пристала? – вскинулся ее муж. – Не мешай людям отдыхать.
– Простите, но мне очень важно...
– Тебе сказали... – вновь заговорил супруг, но Наталья его перебила:
– Ладно, Денис, все нормально... Идем, – кивнула она мне.
Мы протолкались к выходу. В холле тоже оказалось полно людей, пришлось выбираться на улицу. После шума, от которого закладывало уши, здесь казалось нереально тихо.
– Куришь? – спросила Наталья, достав из сумки пачку сигарет.
Я не курила, но ответила утвердительно.
– Ты кто такая? – щелкнув зажигалкой, спросила она.
– Я приехала из другого города, случайно зашла в это кафе и увидела фотографию. Надя очень похожа на мою подругу, мы вместе учились, потом потеряли друг друга.
– Ты обозналась. Всех Надиных подруг я хорошо знала.
– Вы не сказали, что с ней случилось.
– Зачем тебе, это ведь не твоя подруга.
– Мне важно убедиться...
– Надя погибла десять лет назад, то есть исчезла.
– Исчезла? – переспросила я, чувствуя, как сердце скачет в безумном ритме, очень боясь, что Наталья не станет отвечать.
– История вышла скверная, – прикуривая одну сигарету от другой, сказала она. – А ты чего не куришь? Короче, Надя училась в институте, на дошкольном, денег, конечно, не хватало, и она устроилась няней в одну семью, сидела с ребенком вечерами, когда родители куда-нибудь уходили. Девочку похитили, семья была богатой. В тот вечер Надя как раз была с ней. За ребенка потребовали выкуп, отец заплатил. Но ребенка ему не вернули. Ни девочку, ни Надю больше никто не видел. Вот и все.
– Вы считаете, они погибли?
– Я думаю, похитители не собирались оставлять их в живых. Трехлетний ребенок вряд ли что мог рассказать, а вот Надя... Они бы не стали рисковать. Понимаешь?
– Кто-нибудь из родственников Нади здесь остался?
– Отец. Мать умерла.
– Вы знаете, где его найти?
– Не пойму я, чего ты хочешь?.. – разозлилась Наталья.
– Не так давно я видела женщину, как две капли воды похожую на вашу подругу.
– Да с чего ты взяла, что это Надя? Фотография в кафе сделана десять лет назад. Очень я похожа на ту Наташу, что на фотографии?
– Похожи...
– Спасибо, конечно, – усмехнулась девушка. – Отец Нади живет в пригороде. Трубное. У местных спросишь, где хутор, они покажут. Сомневаюсь, что он станет с тобой говорить. После того, что случилось, он малость умом тронулся. Да я даже не уверена, что он еще жив. Первое время звонила ему, а потом... сама знаешь, как бывает. Испортила ты мне вечер, подруга, – сказала она с досадой, отбросила сигарету и направилась к дверям.
Возвращаться в кафе не имело смысла. Я шла по улице, пытаясь унять волнение и привести мысли в порядок. Моя Генриетта оказалась вовсе не Генриеттой, а Надеждой Захаровой, исчезнувшей десять лет назад. Как это возможно? Самое простое объяснение: я действительно обозналась. Фотографии десять лет, за это время человек способен измениться... Но ведь не до такой степени, что его невозможно узнать. По паспорту Генриетте тридцать лет, но выглядела она моложе, я не дала бы ей больше двадцати семи. То же лицо, что и на фотографии. Вдруг у нее была сестра? Но ни о чем подобном Наталья не говорила, из родственников назвала лишь отца. Надо обязательно с ним встретиться.
Предположим, исчезнувшая Надя и есть Генриетта. Что заставило ее сменить имя? И вновь ответ очевиден: за девочку требовали выкуп, деньги получили, но ребенка так и не вернули. Если за эти годы девочку не нашли, ее, скорее всего, уже нет в живых. Трехлетний ребенок... Кем надо быть, чтобы пойти на такое? Генриетта в тот день находилась с девочкой, и если осталась жива, значит... она вовсе не жертва, и именно это заставило ее сменить имя и фамилию. Так вот какую тайну скрывала Генриетта... Десять лет она не давала ей покоя. И в конце концов подтолкнула шагнуть с моста. Угрызения совести? «Я больше не могу», – сказала она мне по телефону. О господи... И теперь я с ее паспортом собираюсь начать новую жизнь. С паспортом женщины, которую, возможно, ищут до сих пор? У меня возникло непреодолимое желание от него избавиться. Я уже открыла сумку и тут подумала об Ольге. Она видела фотографию. Что ее на самом деле поразило: то, что я выдаю себя за другого человека, или... или она узнала лицо на фотографии? Возможно такое? Маловероятно. Прошло десять лет, предположим, о похищении в городе знали многие и фотография Генриетты, то есть Надежды, попала в газеты. Но десять лет – это срок. Бог с ней, с Ольгой, вернемся к главному. Я действительно готова поверить, что Генриетта убийца? Моя тихая, нежная, всегда печальная подруга? Нет, и еще раз нет. Как я могу быть столь категоричной, если, в сущности, ничего о ней не знаю? Что могло ее заставить пойти на такое? Деньги? А если все было иначе? Она не причастна к похищению ребенка, ей удалось сбежать от бандитов, но она боялась обвинений и все эти годы скрывалась? Этот вариант представлялся мне куда более вероятным. Как она смогла раздобыть паспорт? А как я его раздобыла? Допустим, она его украла. Но в паспорте ее фотография. То, что она чего- то боится, было ясно с первого дня нашего знакомства. А я, занятая собой, даже не пыталась... Она скрывалась от похитителей и боялась полиции. Что же делать? Идти в ближайший полицейский участок и все рассказать? И вернуться к своей прежней жизни? Почему обязательно вернуться? Я разведусь с мужем и стану свободной. Чего ж ты этого раньше не сделала? Как только ты его увидишь, снова почувствуешь себя кроликом, и вся твоя решимость испарится. Уж он-то позаботится об этом.
Вернувшись в номер, я села возле окна, уже не пытаясь избавиться от тягостных мыслей. И в темном стекле мне мерещилось лицо Генриетты с печальными глазами, которые словно молили о чем-то.
– Я тебе верю, – пробормотала я. – Я разберусь в этой истории.
Теперь я считала, что обязана сделать это. Ради нее и ради себя.
Уснула я только под утро. Разбудила меня горничная, открыла дверь своим ключом и, обнаружив меня в постели, начала извиняться. Я взглянула на часы, половина одиннадцатого. Солнечные лучи тысячью бликов играли на тюлевых занавесках. Но настроения это не улучшило. Вчерашняя решимость вновь сменилась гнетущей тоской.
Я отправилась в душ, холодная вода придала бодрости, голова больше не казалась такой тяжелой, а мир
