– Привет, – сказал весело.
– Чего притащился? – маскируя беспокойство, проворчала я.
– Так ведь суббота сегодня.
– Ага. А вчера была пятница.
Он сел, потянулся и сладко зевнул.
– Точно. Но прошла впустую, без милых моему сердцу посиделок. Вот я и подумал, отчего бы не напиться сегодня?
– Не хочу я напиваться, голова болит.
– Не хочешь – не надо. Слушай, а тебе Димка, случайно, в любви не признался? Звоню ему, он сказал, что запил, просил временно его не беспокоить, а от твоих прекрасных черт у него изжога.
– Чего ж не запить, здоровье есть…
– Так признался или нет? Я не из любопытства спрашиваю, хотелось бы знать, распалась наша чудная компания или еще глаза друг другу помозолим?
– Отвали, а? – попросила задушевно.
Берсеньев кивнул.
– Значит, он не нашел понимания. Жаль парня. Кстати, я торт купил. В ресторан идти лень, но если вдруг надумаешь, только скажи.
Мы прошли в кухню, Берсеньев стал заваривать чай, а я за ним исподтишка наблюдала. Не похоже, что он меня застукал. В физиономии ничего подлого. Ухмыляется насмешливо, но это он так всегда ухмыляется. Отсутствующее выражение из глаз исчезло. Съездил, успокоился. Интересно, как часто он к ней наведывается? Стоп, я себе слово дала… Берсеньев поставил передо мной чашку и поцеловал меня в лоб.
– Чего-то я по тебе соскучился, – засмеялся весело, а мне захотелось сказать: «Этот тип тебе в подметки не годится», но вместо этого обхватила его руками за талию и уткнулась носом куда-то в живот. Он провел ладонью по моим волосам и спросил: – Эй, в чем дело? Димка достал или опять Стаса встретила?
– В комплексе, – вздохнула я, отлепилась от него и стала пить чай.
– Димка попьет немного и назад прибежит. А Стас… тут прогноз, извини, неутешительный. Он сам себя на ремни кромсать будет, но вида не подаст, что ему без тебя живется хреново.
– Хреново мне, а ему вроде нормально. Чего ты сунулся с дурацкими разговорами? – проворчала я в досаде, окончательно успокаиваясь: нет, ничего он не знает.
– Хорошо, сменим тему. Как там твой бомж?
– Похоронили.
– Да? И твой интерес вместе с ним?
– Интерес остался. Слушай, мне поработать надо. Сестрица сильно гневается на мою хроническую лень.
– Ясно, – засмеялся Берсеньев. – Что ж, пойду искать красотку посговорчивее. Не пропадать же субботе.
Я проводила его до входной двери и, только когда он наконец удалился, смогла перевести дух. Вернулась в комнату и включила ноутбук. Интересовала меня секта, о которой рассказывала тетка Дениса Кочеткова. Материалов в Интернете нашлось предостаточно. Одиннадцать лет назад об этом случае трубили все центральные газеты. Я обнаружила ряд статей, подписанных фамилией Ушаков. Журналистское расследование, которое он провел, заслуживало уважения. Прежде всего Ушаков подробно изложил биографию основателя секты отца Гавриила, в миру Бибикова Ростислава Юрьевича. Биография, кстати, весьма обыкновенная, до определенного момента, конечно. Бибиков родился в рабочей семье, отнюдь не религиозной, учился в школе, потом в профтехучилище, отслужил в армии, затем поступил в политехнический институт, окончил его с красным дипломом и несколько лет проработал инженером на заводе. В начале девяностых дела на производстве шли из рук вон плохо, Бибиков попал под сокращение, год болтался без работы, перебиваясь случайными заработками: ремонтировал машины, чинил бытовую технику и даже торговал на рынке обоями. К тому моменту он уже женился, стал отцом. Жена работала в школе, преподавала историю. Денег не хватало, но они худо-бедно справлялись. Работу по специальности Бибиков в конце концов нашел, а примерно через год к нему явился архангел Гавриил и передал благую весть: отныне на сына божьего Ростислава возложена миссия: глаголом жечь сердца людей, наставляя их на путь истинной веры. После чего Бибиков принял имя Гавриил в честь божьего посланника и приступил к выполнению обязанностей. На собственные деньги издал несколько книг, в которых весьма подробно изложил свою беседу с Гавриилом, и предложил руководство по спасению.
У него нашлись сторонники. Книги дважды переиздавали, и расходились они весьма неплохо. Вскоре для встреч и совместных молитв Гавриил начал регулярно арендовать зал в одной из спортшкол. Собрания становились все многолюднее. К концу третьего года успешной миссионерской деятельности Гавриила вновь посещает архангел, после чего им было принято решение организовать общину. Бибиков продает квартиру и вместе с женой, детьми и ближайшими сторонниками в количестве пяти человек отправляется в сельскую местность. Покупают два дома в деревне, где уже давно никто не живет. Вскоре к ним присоединяются еще две семьи, а через год община насчитывает уже семнадцать человек.
Вопреки заверениям тетки Дениса, члены общины людей отнюдь не чуждались. Дважды за время существования поселения у них были журналисты, которые находились в деревне в общей сложности неделю и могли наблюдать за жизнью отшельников, так сказать, изнутри. Сенсации из этого не вышло. Одним из журналистов как раз и был Ушаков. Он подробно описал быт и нравы, царящие в общине, которые заслуживали безусловного уважения. Журналист признавал, что подобное гостеприимство было, скорее всего, связано с недовольством родственников членов паствы Гавриила, которые обвиняли последнего в зомбировании, присвоении чужой собственности и прочих преступлениях. Ушаков смог убедиться: насильно здесь никого не держат, все решения в общине принимаются сообща, Гавриил – духовный лидер, на руководство в мирских делах не претендующий.
Автор статьи писал о нем с большой симпатией: доброжелательный, умный, избегающий споров и конфликтов. Любящий отец, одним словом. Авторитет его был велик, но это не мешало ему выполнять любую работу. Распорядок дня был примерно такой: ранний подъем, общая молитва, уход за скотиной и сельхозработы (что надлежит сделать и кто чем будет заниматься, решали все вместе), перед обедом вновь молитва, свободное время, которое каждый использовал как хотел, работа по дому, вечерняя молитва и общий сбор в доме Гавриила. В это время он обычно читал свои проповеди или просто беседовал с паствой, особое внимание уделяя детям. В телевизоре они не нуждались, об Интернете в тех местах тогда еще не слышали. В общем, жили люди, как считали нужным, никому не мешали и очень рассчитывали, что и их оставят в покое.
Основными сельскохозяйственными продуктами община обеспечивала себя сама. Но примерно раз в месяц в летнее время Гавриил один или с кем-то из паствы приезжал в ближайший сельский магазин. Охотно беседовал со всеми, кто этого желал, закупал не только спички, соль и сахар, но также сладости детям, что в статье было отмечено особо: если взрослые придерживались некоего аскетизма в пище, на детей это не распространялось.
В общине было много книг, в основном духовных, отечественная классика (по выбору Гавриила) и целая библиотека для детей. С сентября из-за бездорожья община жила обособленно от мира, в середине августа запасались мукой на всю зиму и прочими необходимыми товарами, покупали у местного пасечника по сорок литров меда. В общине был свой врач, и медикаменты тоже имелись, хотя их использование сводили к минимуму. Картина идиллическая.
А потом случилась трагедия. Чувствовалось, автор статей мучился вопросом, почему она произошла. Почему люди, не производящие впечатления религиозных фанатиков, вдруг решили свести счеты с жизнью, все вместе, в один день? Ответа на этот вопрос он так и не нашел. Вместо этого подробно изложил все имеющиеся факты о жизни общины в последние месяцы ее существования. В июле тот самый врач, о котором уже упоминалось, по фамилии Туманов, отправился вместе с женой в Москву, где продал свою двухкомнатную квартиру. В начале августа они возвращаются в общину. Четырнадцатого августа бабушка увозит гостившего у родителей Дениса Кочеткова. Примерно двадцать третьего августа в общине оказываются заплутавшиеся грибники, дачники из деревни, находящейся в десяти километрах от
