— Господи! Пойдем тогда к язычникам, — сказал Филипп.
Иисус покачал головой.
— Я пришел к заблудшим овцам Израилевым.
Народ мой! Прошедший через Пустыню, позванный Богом и боровшийся с Ним! Устоишь ли, узнаешь ли Меня?!
Помните ли из Писания, что значит Израиль? Эзра Эль, боровшийся с Богом, затронутый Богом.
Праотец наш Иаков встретился с ангелом Божьим и целую ночь был в Пустыне, лицом к лицу с небом. И коснулся его Бог. И нарек его Эзра Элем.
Званный Богом народ, народ избранный! Сколько раз ты бежал потом от лица Бога своего и становился рабом мертвых богов и становился ничтожен и мерзок, но являлись пророки и обличали тебя и снова звали тебя в Пустыню на встречу с Богом, и ты вновь и вновь встречался с Ним и вновь и вновь отпадал.
Я пришел к тебе, ибо не чужд тебе. Я живу в крови твоей. Мой голос звучал внутри тебя. Я *- твой, и ты должен узнать Меня. Ибо если не узнаешь ты, то как же узнают меня чуждые, никогда не слыхавшие голоса моего, привыкшие поклоняться лишь внешним мертвым богам?
Они попросят от меня чудес и внешних знамений, но если и горы сдвину перед ними, поколеблю ли души их?!
Глава 14. Магдалина
— Учитель! Что нам делать с этой женщиной? Мы застали ее в прелюбодеянии. Моисей велел побивать таковых камнями. А ты что скажешь?
Женщина, схваченная в прелюбодеянии, подняла голову и вдруг, презрев свое отчаянное положение, дерзко посмотрела на Иисуса. В привычной уверенности, что сейчас обожжет своей красотой. В уверенности, что и этот не выдержит и будет злиться, что не ему она досталась... И притворяться справедливым судьей.
Взгляды встретились — и не она Его, а Он обжег ее.
Какое у Него лицо! В первый раз человек смотрел на нее и как будто не видел ее, нет, видел, как никогда и никто. Под Его взглядом вдруг она сама увидела себя иной. Вся ее поражающая красота мгновенно отлетела, как засохшая корка, как шелуха. Ничто, прах... В первый раз все внешнее не действовало, было ничем... Женщина почувствовала себя малым ребенком. И то, что она привыкла считать собой, оказалось покрывалом, платьем-тряпицей. Оно точно лежало рядом, содранное и ненужное. А она была голым ребенком на ветру. Ей захотелось спрятаться, но только на минуту. Взгляд Его тянул ее к себе. Впервые кому-то было дело до ее души, кто-то видел сквозь покров ее душу... И ничего Ему не было от нее нужно.
Все это длилось, может быть, минуту. Минуту молчания, пока Он не сказал:
— Кто сам без греха, первым брось в нее камень. — Сказал и стал чертить что-то пальцем на песке.
И вот все словно растаяли. Рассыпались. Ушли. Были ли они вообще? Есть только Он и она.
Вот она стоит перед Ним, не в силах оторвать от Него взгляда. А Он сидит и чертит что-то на песке, не поднимая Лица.
Потом Он поднял голову, посмотрел на нее и спросил:
— Где твои обвинители? Никто не осудил тебя?
— Никто, господин.
— И я не осуждаю тебя. Иди и не греши больше.
Он сказал «иди». Что же она стоит как вкопанная и не может отойти от Него?
Разве ей не говорили сто раз «не греши», и разве сама себе не говорила она этого? Говорила иногда. Но слова не имели силы. А сейчас?..
Она стоит перед Ним, и некуда ей идти от Него. «Где Ты, там и я».
«Не греши больше»... Кто до сей минуты имел такую любовь, чтобы спалить, сжечь грехи ее? Где они, грехи? Есть только Он и она. И есть вся душа.
Все, что было, — было в иной жизни. Вся ее жизнь до этой минуты была иной. А теперь вся жизнь ее — любовь, и кроме любви нет места ни для чего. В мгновение ока, как пораженная молнией, умерла прежняя душа, и вот — все новое.
На месте гордой повелительницы — смиренная ученица. И как все забывший ребенок, зачарованный музыкой, идет за волшебной флейтой, так идет грешница за Тем, кто вытеснил ее саму из себя и вошел в нее и занял в ее сердце каждую щелочку.
Люблю Тебя! Люблю Тебя! Люблю Тебя, Господи!
* * * * * * *
— Если бы он был воистину всеведущ, то знал бы, что за женщина сидит у ног его, — сказал один фарисей другому.
— Да, — ответил первому хозяин дома. — Вот я пригласил его к себе, но эта блудница не отходит от него. И вот вошла в мой дом, и я не мог прогнать ее. А Он и не знает, кто она.
Иисус был на другом конце стола и не мог слышать, что они говорили. Мария Магдалина сидела на полу возле Его ног и, никого не стыдясь, обливала Его ноги слезами и отирала своими волосами, пугающими своей красотой. Золотые волосы закрыли ковром Его ноги.
Иисус поднял глаза к шептавшимся и сказал:
— Вы думаете, что я не знаю, кто эта женщина? Знаю ее много больше, чем вы ее знаете: она здесь наибольшая из всех. Никто из вас не имеет и крупицы той любви, которую она имеет.
— Ты, — обратился Он к хозяину, — не дал мне и воды омыть пыльные ноги, а она омыла их слезами и отерла волосами. И я отплачу ей тем же. Я омыл ее душу слезами Моими...
Глава 15. Чудо Иоанна
Иисус стоял на берегу Генисаретского озера один. Вода в озере тяжелая, и казалось на рассвете, что оно покрыто густым слоем серебряной краски. Белое небо и черная ветка, легшая на серебряную поверхность. Все застыло. И Иисус застыл. Он иногда уходил сюда один и был так неподвижен, что ученики боялись тревожить Его.
Петр как-то остановился в ста шагах от Иисуса и застыл тоже, слезы вдруг подошли к его глазам и какое-то необъяснимое предчувствие сжало горло. И он ушел, так и не подойдя к Христу.
Иоанн тоже увидел Его однажды застывшим на берегу. Перед этим он долго искал Его. Ему нужна была помощь Учителя, чтобы спасти умирающую женщину.
Иисус научил учеников своих творить чудеса и исцелять. Но не все еще могли они. Вот и эту женщину Иоанн не мог спасти сам и искал Учителя. Но когда увидел Его застывшим на берегу Генисарет-ского озера, то застыл вместе с Ним и простоял, не помня себя, неизвестно сколько времени. А очнувшись, не стал тревожить Учителя и вернулся к женщине сам.
И удивительно: не было у него тревоги и не винил он себя за потерянное время. Наоборот, необыкновенное спокойствие вошло в его душу. Такого полного покоя, может быть, никогда еще не знал он. И сам удивлялся — откуда это ему. Когда же подошел он к женщине, она испускала дыхание. Но и это не тревожило Иоанна. Он знал, что спасет женщину, так твердо, как никогда еще ничего не знал в жизни. И подойдя, обвел взглядом столпившихся людей и сказал:
— Помогите ей подняться. Она здорова, только слаба еще.
И женщина поднялась.
Иоанн никому не рассказал о своем чуде, только сердце его было перенасыщено радостью, как небо на заре светом. Когда Христос увидел его, Он улыбнулся ему так глубоко и тайно, как еще никому не улыбался. И привлек голову Иоанна к себе на грудь...
