– Ну, тогда так и сделай, когда Настжай тебе наскучит, – проворчала Биби-Гюндуз. – Нам нельзя ссориться с семьей эмира Бетсабулы из-за какой-то рабыни!
У Настасьи после услышанного едва не подкосились ноги.
Не желая продолжать этот разговор, Сужан взял Настасью за руку и увел ее на мужскую половину дома.
– Не бойся, красотка, – проговорил с улыбкой Сужан, коснувшись пальцами бледной щеки Настасьи. – Я сумею тебя надежно спрятать от Исабека и его родственников. Пусть все вокруг думают, что тебя похитили работорговцы, за ними водится такой грешок. Красивые рабыни всегда в цене!
Для Настасьи началась томительная жизнь затворницы, к ней была приставлена немолодая молчаливая служанка, следившая за каждым ее шагом. Днем Настасью не выпускали даже во внутренний двор из опасения, что ее случайно могут увидеть сестры Сужана. У него было две сестры, которые уже были замужем и жили отдельно, но частенько наведывались в гости к матери и брату. Этих сестер Настасья могла видеть из узкого окна своей комнаты-темницы либо гуляя по плоской кровле дома, куда ее выпускали подышать свежим воздухом.
Помимо постельных утех с Сужаном у Настасьи на новом месте не было никаких других обязанностей. Она пила и ела вдоволь, спала сколько хотела, с нею хорошо обращались. И тем не менее страх постоянно жил в душе Настасьи, которая сознавала всю неопределенность своего положения. Ее терзала одна и та же мысль: что станет с нею, когда она наскучит ветренику Сужану?
В начале мая Сужан объявил Настасье, что вместе с отрядом кипчаков из рода Эльбули он отправляется в поход под знаменами Мамая. Настасью Сужан решил взять с собой. Настасья слышала, что татары и кипчаки частенько берут в дальние походы своих наложниц, некоторые ханы и беки даже свои гаремы везут в войсковом обозе, уходя на войну.
По лицу Биби-Гюндуз было видно, что она необыкновенно рада намерению сына уйти в поход и тому обстоятельству, что в связи с этим и русская рабыня наконец-то исчезнет из их дома.
Конники из рода Эльбули собрались на одной из площадей Сарая и рано утром выступили из города к ставке Мамая.
Несмотря на свою молодость, Сужан был назначен сотником, так как он был сыном бека и уже отличился на войне.
Обоз воинов из рода Эльбули состоял из двадцати крытых повозок, в одной из которых ехала Настасья. Биби-Гюндуз не позволила сыну взять на войну ни одну из своих служанок, поэтому подле Настасьи не было всевидящих женских глаз, как это было в доме Сужана. Страшась оказаться в военном стане среди множества грубых и жестоких азиатов и помня ужасные сцены насилия над полонянками, творимые воинами Бетсабулы при возвращении из набега, Настасья стала подумывать о том, как бы ей сбежать из неволи.
Глава тринадцатая
Янка
Исчезновение Настасьи не на шутку встревожило Янину. Она несколько раз приходила на условленное место то к харчевне, то в Никольскую церковь, но все ее ожидания оказались напрасными. Янина целыми днями слонялась по улице возле дома эмира Бетсабулы в надежде, что Настасья рано или поздно выйдет из ворот дома за какой-нибудь надобностью. На Янину уже стали обращать внимание слуги Бетсабулы, ходившие по этой улице, выполняя хозяйские поручения.
Однажды Янина осмелилась заговорить с рабом-привратником, которому поручили замазать жидкой глиной щели в изгороди, замыкающей с двух сторон внутренний двор. Янина помогла привратнику размешивать в узком глубоком корытце глиняный раствор, а заодно расспросила его про Настасью.
Привратник поведал Янине о похищении Настасьи, о том, что ее поисками занимается сам эмир Бетсабула, который видит, как страдает его сын Исабек, лишившийся своей любимой наложницы.
Янина знала, что в Сарае не редки случаи похищения невольниц, этим обычно занимались кочевники, наведывавшиеся в Сарай по своим делам. Похищенных рабынь увозили подальше в степь, где круглый год кочуют со своими стадами курени и аилы местных племен. Бывало, что кочевники похищали и свободных женщин, чаще всего простолюдинок.
Отчаянию Янины не было предела. Она понимала, что даже в огромном Сарае пропавшую Настасью отыскать было бы гораздо легче, нежели в далеких кочевьях, разбросанных на беспредельных степных просторах. Янина была уверена, что Настасью похитили именно кочевые татары. В таком случае даже эмир Бетсабула был тут бессилен. Кочевники подчиняются своим бекам и походным эмирам, а дворцовые эмиры для них не указ.
В неизбывной горести Янина зачастила в церковь, где истово молила Бога вызволить Настасью из постигшего ее несчастья. Янина сама боялась кочевых татар, поэтому по городу ходила с длинным шилом, спрятанным в рукаве платья в потайном кармашке.
Как-то раз, возвращаясь из храма, Янина заметила на одном из многолюдных перекрестков мелькнувшее в толпе до боли знакомое лицо. Девушка сначала остолбенела.
«Этого не может быть! – невольно пронеслось у нее в голове. – Откуда здесь взяться Прохору?»
Однако безумная надежда уже запала ей в душу, пробудив в девичьей груди сильнейшее сердцебиение. Янина сорвалась с места, влетев в толпу, как челн на бурном перекате. На бегу налетая на чьи-то спины и плечи, Янина вытягивала шею и вертела головой по сторонам. Ей уступали дорогу или, наоборот, толкали с бранью, но Янина не замечала этого. Она была готова убить всякого, кто встанет у нее на пути, кто попытается задержать ее! Вот знакомый профиль вновь мелькнул впереди среди снующих взад-вперед людей в восточных одеждах.
Теперь Янина проталкивалась через людскую толчею уже целенаправленно, не выпуская из поля зрения юношу в сером плаще. Как он похож на старшего брата Настасьи! Сделав последнее усилие, Янина наконец дотянулась до крепкого плеча идущего впереди юноши. Он быстро оглянулся.
– Проша! – закричала Янина и бросилась на шею к тому, кого здесь явно не должно было быть, но кто тут все же оказался.
– Янка! Родная моя! – радостно восклицал Прохор, утянув рыдающую девушку в ближайший переулок, где было тихо и безлюдно. – Вот так встреча!
– Сам Господь послал мне тебя, Проша, – сквозь слезы молвила Янина, прижимаясь к широкой груди юноши. – Не зря я молилась все эти дни! Господь услышал мои молитвы!
– Я уже девять месяцев живу в Сарае, все Настасью ищу, – сказал Прохор. – Случайно отыскал Милаву. Она кое-что поведала мне про сестру. Янка, а ты не встречалась с Настасьей?
– Как же! Встречалась! – Янина схватила Прохора за края плаща, обратив к нему свое заплаканное лицо. – Дней десять тому назад мы виделись с ней последний раз…
– Как она? Где она? – В голубых очах Прохора вспыхнул радостный огонь. – Я уже с ног сбился в ее поисках! Весь Сарай исходил из конца в конец много раз!
Янина вновь разрыдалась.
– Молви же! Не тяни! – Прохор слегка встряхнул девушку за плечи.
Прерывающимся от слез голосом Янина рассказала Прохору о недавнем похищении Настасьи и о своих предположениях относительно того, что это, скорее всего, дело рук кочевых татар или кипчаков.
– Куда могли нехристи увезти Настю, лишь Господь ведает, – сказала Янина. – Кочевий в степи много, а степи тянутся от Волги до Персидского моря на юге и до моря Греческого на западе. Это все равно что иголку в стоге сена искать.
Прохор подавленно молчал, сраженный услышанным. Сколько раз за эти месяцы, прожитые в Сарае, он проходил мимо дома эмира Бетсабулы, сколько раз пробегал торопливым шагом мимо Никольской церкви, сколько раз обходил харчевни и постоялые дворы на тех улицах, на которых, оказывается, частенько появлялась его сестра. И ни разу ему не посчастливилось столкнуться с Настасьей!
– Все в руках Божьих! – проговорил Прохор, тряхнув спутанными русыми вихрами. – Не дал мне Господь удачи вызволить из полона Настасью. Но и с пустыми руками домой я тоже не вернусь. Хотя бы двух подружек Настасьиных из татарской неволи вытащу.
– Ты обо мне молвишь, что ли? – утирая слезы, спросила Янина.
– О тебе и о Милаве, – уточнил Прохор. – Я уже договорился с одним нашим купцом, он довезет нас на своей ладье до Мурома. А из Мурома и до Серпухова недалече.
