зарослей, но в этот миг вернулся Огневит, вымокший по колено, но с довольным лицом.
– Куда ты собралась? – Огневит схватил Янину за руку. – Бежим скорее!
Боярин пробирался напролом через ивняк и тащил Янину за собой. Девушка едва успевала уворачиваться от веток, которые хлестали ее по лицу.
– Вот он, родимый! – воскликнул Огневит и затащил Янину на мелководье.
Под сенью прогнувшихся над рекой древних корявых ив, уткнувшись носом в усыпанный желтыми листьями берег, покачивался на мелкой воде небольшой челн, выдолбленный из цельного дубового ствола. Внутри челнока лежало короткое весло.
– Садись! Живее! – нетерпеливо молвил Огневит, помогая Янине забраться в лодку.
Толкая челн перед собой, Огневит зашел в воду почти по пояс, затем перевалился через низкий борт, оказавшись в лодке рядом с Яниной. Они едва не перевернулись, устраиваясь – Янина на носу лодки, а Огневит с веслом на корме. Огневит выгнал челнок на середину реки, собираясь плыть по течению к месту впадения Непрядвы в Дон.
Слева виднелся холмистый, поросший деревьями берег, над которым розовели небеса, пропитанные лучами клонившегося к закату солнца. Справа тянулась низина, постепенно повышавшаяся к востоку, в той стороне лежало Куликово поле, над которым все еще прокатывались грозные звуки неутихающего сражения.
Янина не отрывала взора от правого берега. Береговую низину вдруг заполнили ордынские всадники, которые неслись с косогора как угорелые. Их было много, несколько сотен. Татары были явно объяты каким-то смятением, носясь взад-вперед на своих вертких лошадях по берегу Непрядвы.
– Вовремя мы улизнули! – усмехнулся Огневит, отгребая подальше от правого берега. – Ох как вовремя!
Татары увидели одинокую лодку на глади реки. Кто-то из ордынцев стал что-то кричать Огневиту и Янине. Потом сразу несколько татар стали целиться в них из луков.
– Падай на дно лодки! – приказал Огневит Янине, усиленно работая веслом. – И не поднимай голову! Эти нехристи бьют метко.
Янина легла ничком на неширокое днище челнока. Она услышала сквозь плеск весла глухие цепкие удары татарских стрел, втыкающихся в борт лодки. В следующий миг раздался громкий вскрик Огневита. Янина вскинула голову и увидела, как Огневит выронил весло и пошатнулся: его шея была навылет пробита стрелой. В округлившихся глазах Огневита застыл ужас. Он хрипел, вцепившись в стрелу руками. Его шатало так сильно, что борта челнока едва не черпали речную воду от столь резких движений. Янина привстала, протянув руку Огневиту, и сама едва не свалилась в реку. Следующая татарская стрела угодила Огневиту в глаз, прекратив его мучения. Потеряв равновесие, боярин рухнул за борт лицом вниз.
Неуправляемый челнок плыл по середине реки, а в двух саженях от него плыло бездыханное тело Огневита Степановича с торчащей из глазницы стрелой.
Янина была так напугана случившимся, что какое-то время не смела поднять головы над бортом челнока. Однако вопли татар и лязг оружия, раздававшиеся с той стороны, откуда только что летели стрелы, привлекли внимание Янины. Она осмелилась посмотреть, что происходит на правом берегу Непрядвы. Увиденное поразило и обрадовало ее несказанно!
Татар, сгрудившихся на берегу Непрядвы, секли мечами и топорами конные отряды русских дружинников. Это было настоящее избиение. Татарам некуда было деваться, а в плен русичи никого не брали. Всех ордынцев русские конники перебили очень быстро, после чего повернули коней в сторону Куликова поля.
Янина выпрямилась во весь рост, вглядываясь в неровную линию далекого косогора, за которым исчезали конные русские сотни, спеша на восток. Оттуда больше не доносился шум битвы. Там гуляли, разносимые ветром, совсем иные звуки, то были крики радости и торжества, сопровождаемые победным гулом труб. Это гудели русские трубы, и ветер разносил по окрестностям победный клич русских полков!
Янина, став на колени, принялась изо всех сил грести руками к правому берегу Непрядвы. Она сбросила шлем с головы, чтобы он ей не мешал. Челнок, рыская вправо и влево, двигался поперек течения реки и ткнулся в береговую мель как раз в том месте, где лежали грудами безжалостно изрубленные дружинниками ордынские конники.
Перешагивая через поверженных врагов, Янина чуть ли не бегом поспешила к Куликову полю, над которым тут и там алели в лучах закатного солнца русские стяги. Неожиданно Янина едва не упала, споткнувшись о татарина, который оказался живым. У татарина была сильно поранена нога, поэтому он притворился мертвым, не имея возможности спастись бегством.
Татарин жалобно заговорил на своем языке, испуганно заслоняясь согнутой в локте рукой, увидев, что Янина подняла с земли меч. Оружия среди мертвых валялось в изобилии.
Взяв меч наизготовку, как ее учил Огневит, Янина шагнула к раненому врагу. Страха не было в ней, поскольку она видела, что лежащий на окровавленной траве ордынец сам объят сильнейшим страхом.
– Опусти-ка руку, – сказала ему Янина по-татарски, вглядываясь в это скуластое горбоносое лицо с черной бородкой. – Где-то я тебя видела, нехристь. Сними-ка шлем! Ну! – Янина угрожающе замахнулась мечом.
Татарин дрожащей рукой сбросил с головы островерхий шлем с прикрепленной сзади кольчужной сеткой.
– Вот так встреча! – Янина невольно рассмеялась. – Узнаешь меня, мытарь?
Теперь и татарин узнал Янину, свою бывшую рабыню, которая так ловко ускользнула от него на пристани в Сарае.
– Сошлись-таки наши пути-дорожки, Сангуй! – угрожающе произнесла Янина, наступив сапогом на грудь ордынцу. – Что молчишь? Язык проглотил от страха?
– Пощади, красавица! – залепетал Сангуй, став белее мела. – Ты получишь большой выкуп за меня. Ты же знаешь, как я богат! Умоляю, сжалься! Татар и так истреблено сегодня великое множество, что даст тебе моя смерть?
– Зачем мне твое золото, Сангуй? – промолвила Янина. – Если ты вернешься в Сарай, то опять станешь истязать невольниц. За свои зверства тебе придется заплатить кровью, мытарь. Вспомни, Сангуй, как ты унижал меня, каким изощренным пыткам подвергал! – Голос Янины налился гневом и негодованием. – Я не пощажу тебя даже за все богатства Золотой Орды!
Взяв рукоять меча обеими руками, Янина направила острие клинка ордынцу в лицо. Сангуй закричал, заслоняясь руками. Его крик оборвался на самой высокой ноте, когда острый меч, пронзив ему переносицу, вошел в череп до самого затылка.
Очистив меч от крови самого ненавистного ей человека, Янина устало направилась к маячившей невдалеке возвышенности, на которой колыхались на ветру русские стяги. Она шла со сладостным чувством свершенной мести в душе, удивляясь прихоти судьбы, которая позволила ей сполна расплатиться с негодяем Сангуем.
Взбираясь на косогор, Янина услышала голос молодого ратника, окликнувшего ее:
– Младень, из какого полка будешь?
Янина вздрогнула и обернулась на голос. От берега Непрядвы по этому же склону холма медленно взбирался гридень в залитой кровью кольчуге, с правой рукой, наскоро замотанной окровавленными тряпками. Воин шел, тяжело опираясь на короткое копье.
– А ты из какого полка, друже? – нарочито громко спросила Янина, двинувшись к дружиннику навстречу.
– Я из дозорного полка, – прозвучал ответ.
Подбежав к раненому воину, Янина схватила его за плечи.
– Ропша! Милый! – радостно вскричала Янина. – Наконец-то я разыскала тебя!
У юноши от изумления рот открылся сам собой. Он оступился и, наверное, упал бы, если бы Янина не поддержала его.
– Янка! Ты ли это?! – бурно возрадовался Ропша. – Очам не верю! Как ты здесь оказалась?!
– Шла сюда с полками от самой Коломны, так и оказалась, – молвила Янина, взирая на Ропшу влюбленными глазами. – Я же сумела из Сарая выбраться еще в начале лета. Брат Настасьи помог мне в
