— Теперь знаем!
— Знают они… Выяснили причину нападения?
— Да. Их целью был младший лейтенант Суворов, присутствующий здесь. По заявке Люфтваффе, которые страдали от его полетов, был приказ выкрасть Суворова. Его фотография у них была, так что в лицо они лейтенанта знали.
— Откуда фото?
— Из газеты.
— Почему именно он?
— На счету Суворова, как сообщил диверсант, шесть сбитых асов Люфтваффе. Четыре из них имели по двадцать сбитых на счету. Так что командование Люфтваффе разозлилось не на шутку. Кстати возможно, что сегодняшняя атака на него была так же спланирована для уничтожения.
— Как они поняли что это он?.. Ах да. Единственный на нашем фронте ЛаГГ. Да тогда это все объясняет. Значит немцы объявили его врагом?
— Пока только не официально, но потом, скорее всего, объявят. Среди погибших асов был сам Хайнц Бэр «Притцль», на счету которого двадцать семь побед. Недавно он получил Железный крест, но погиб от рук нашего Суворова.
— Нечего было к нам лезть, — буркнул я тихо, у себя в углу.
— Суворов! — посмотрев на меня, сказал полковник.
— Я, — вскочил я.
— Ты ведь у нас теперь безлошадный?
— Да, товарищ полковник.
— Самолеты обещали дня через три, так что усиль тренировки, а пока отдыхай. Свободен, — чуть поколебавшись, приказал полковник.
Выйдя наружу, я только пожал плечами.
Ну на хрена я там был нужен то??? Видимо полковник имел на меня какие-то планы, но передумал.
Осмотревшись, я зашагал к нашей землянке. Около нее на бревнышке сидела вся наша группа. Покачивающий перевязанную руку сержант Лапоть, он попал под выстрел, когда был у моего «ястребка», обернулся и увидел меня.
— Наказали, товарищ лейтенант?
— За что? — удивился я.
— Да крики полковника, даже тут было слышно, — пояснил он.
— Нет, это не меня. Кстати, он сказал, что через три дня самолеты обещали нам перегнать.
— О-о-о, — сразу приняли весть летчики.
— Где Сомин? — командира группы среди них не было.
— Так с ужина не вернулся. Мы-то быстро, а он задержался.
— Ужин? Черт, а поесть то я и забыл. Если что я в столовой.
— Хорошо, товарищ лейтенант.
Обойдя штабную землянку по большому кругу, я влетел в столовую, то есть на поляну где она находиться, и спросил у поварихи:
— Где мой самый вкусный ужин на свете?
— Сейчас положим, садись пока, — сказала она с легкой полуулыбкой.
Сомина в столовой не было, поэтому пока накрывали стол, я осмотрелся. По идущей неподалеку дороге ехало два грузовика, вот они остановись у штаба и из них стали высаживаться бойцы в такой знакомой форме. У меня непроизвольно рука потянулась в кобуре. Услышав шум рядом, я обернулся, и увидел, как трое вскочивших из-за стола летчика стояли уже с пистолетами в руках, и напряженно наблюдали за бойцами НКВД. Положив маузер рядом на столешницу, я, не спуская взгляда с прибывших, стал есть принесенный ужин. Летчики, поняв, что это свои, тоже продолжили трапезу.
После ужина я сходил к своему капониру, узнать что там с ЛаГГом, у меня все-таки теплилась надежда, что все будет хорошо. Однако Семеныч разочаровал меня. Ремонт невозможен из-за отсутствия запчастей, которых нет и не будет. Нужно заказывать из-под Москвы. Так что машину только на запчасти. Да кому они нужны? Обрадовав его, что идет новая техника, я направился к Лютиковой, но она была занята, отправляла раненых в госпиталь. Развернувшись, я направился к своей землянке, где собрав учеников, к которым присоединились летчики из полка майора Запашного, направился в класс.
— Начнем с главной формулы истребителя, с которой я начинаю свои уроки, это…
— «Высота, скорость, маневр, огонь», — хором ответили ученики знаменитую формулу, которую вывел советский ас Покрышкин.
— Молодцы, теперешний наш урок – это тактический прием под названием «скоростные качели». Идем на «место боя», — сказал я, и мы подошли к тому месту, где устраиваем «игры с самолетиками», как сказал один из летчиков.
В самой середине урока, когда на пару сержанта Лапоть сверху падала четверка «худых» из летчиков Запашного, я увидел комдива, стоявшего в окружении командования обоих наших полков, который с искренним любопытством наблюдал за нами.
Увидев, что я заметил его, он жестом велел продолжать занятия, не прерывая их.
Постояв минут десять, комдив так же молча удалился с задумчивым лицом.
А вечером, когда почти стемнело, были похороны. Теперь я знал, где похоронен прадед Лехи, но легче от этого мне не стало. Я навсегда запомнил эти одиннадцать холмиков на окраине леса. На всю жизнь запомнил.
Утром, когда оба полка по приказу комдива передислоцировались на другое место, я узнал, чего от меня хотел полковник. Никитин проговорился, и слух разнесся по полку, оказалось в соседнем полку сохранилось несколько Пе-2, вот комдив и хотел меня временно посадить на одну из машин, но почему-то передумал.
Три дня мы с рассвета и до заката занимались учебой. Я даже велел ходить ребятам парами, чтобы они привыкали друг к другу. Себе в ведомые я взял сержанта Лапоть, он неплохо реагировал на нештатные ситуации. Горкин ведомый Сомина. Морюхов ведущий третьей пары, Булочкин у него ведомый. Так мы определились с парами, пора было определиться с машинами, но их все не было.
Самолеты прибыли только через два дня. Семнадцатого июля. Увидев, кто садится по очереди на ВПП, я только рот открыл от удивления. Группу я учил теории на совершенно других машинах.
— Товарищ майор, а что это?
Моей растерянности и удивления не было границ. Ладно Миги я узнал. Четыре таких знакомых силуэта порыкивая моторами катились по ВПП гася скорость. Но шесть других смутно знакомых двухмоторных силуэта, которые пока еще крутились над аэродромом, гася скорость, казались мне странными.
— Не знаю лейтенант. Сам их в первый раз вижу, — с легкой озадаченностью ответил майор Запашный, который вместе с остальным командованием полка стоял в конце полосы для встречи и приемки новой техники.
Вздохнув, я присмотрелся к самолетам. И если Миги удостоились только легкого осмотра, все-таки знакомая техника хоть я на ней и не летал, то непонятные двухмоторные машины подверглись очень пристального изучения.
Все разъяснилось, когда к нам подошел один из пилотов, что пригнали машины, в звании капитана.
После того как он доложился о перегоне новейшей и экспериментальной техники, мы приступили к осмотру и изучению самолетов.
— Слушай Сев, а он мне нравиться. Штурмовик-истребитель, — словно пробуя на вкус, сказал Сомин, сидя в кабине самолета, оказавшейся экспериментальной машиной ТА-3.
Стоя, на приставной лесенке, я хмуря лоб с интересом изучал управление, поглядывая, как устраивается в кабине командир.
— Хорошая идея. Ей можно не только расчищать воздух для бомбардировщиков, но и уничтожать зенитные средства перед налетом, — согласился я.
