Сначала я хотел начать так: «В уездном городе
Ни в каком не в городе
За последние годы мне трижды пришлось навещать этот город, причем одно и то же место — управление ГИБДД: документы на авто приходится оформлять по месту прописки, и никуда от этого не деться.
Вам знакомо это мучительное чувство потерянного времени: когда понимаешь, что у тебя забрали целый день жизни, скомкали и выбросили под ноги? Наверняка знакомо. Именно за этим чувством я и езжу в Дзержинск. Осадок потом остается даже не на дни, а на годы: почему нас так унижают, за что?
За что, за что… Причина на первый взгляд поверхностна: не могу же я на машине ездить без документов. В итоге один раз я ставил машину на учет, второй раз — снимал ее, в третий заезд — получал новый техпаспорт.
Сценарий, по которому все происходило, всегда был примерно одинаков.
Приезжаешь с самого утра, там такая заасфальтированная площадка у ГИБДД, и на ней стоят машины со вскрытыми капотами, а возле машин перетаптываются и бесконечно курят нервные водители. Ждут офицера ГИБДД, который подойдет, проведет осмотр и черкнет подпись в бланке. Бланк нужно предварительно заполнить.
Приехал и я и в очередной раз удивился, что офицер работает всего один и очередь еле движется. Стоят смурные мужики, ждут, ждут, ждут, а на улице холодно, но машины никто не заводит и даже не садится в них — каждый опасается, что офицер возьмет и стремительно пройдет мимо, к другой машине, и придется снова его целый круг ждать.
«Мы очень терпеливы», — решил я, оглядывая всех собравшихся.
«Мы очень терпеливы — это раз, — решил я. — И все очень боимся начальства».
Липкое, томительное и гадкое чувство подобострастия все время наползало на меня, и я, признаюсь, еще задолго до осмотра внутренне приказывал себе не волноваться, не дергаться и обязательно убрать заискивающую улыбку с лица в ту минуту, когда офицер подойдет ко мне. Потому что я проходил уже на этой своей машине осмотр, у этого же офицера, год назад, у меня все оказалось в порядке, и переживать было совершенно не о чем. Но организм не слушался! Организм то нервно подхихикивал, то покрывался гусиной кожей отвращения к самому себе.
И всякий мужик, стоявший со мной в одной очереди, — он был похож на меня, и он сплошь и рядом не умел сдержать себя, и суетливо бегал вокруг офицера, едва тот подходил, и заглядывал ему в лицо, и заискивал.
Впрочем, возможности проявить свою суетливую натуру тоже нужно было дождаться. Ровно в 12 часов, чуть-чуть не дойдя до моей машины, офицер объявил, что у него обед, и тут же исчез.
Мужики посмотрели друг на друга и достали по новой сигарете. А что делать: будем дальше смирно ждать.
За неимением других занятий мне пришлось внимательно рассмотреть те несколько десятков машин, что стояли на площадке. Сделав пешком неспешный круг, я в который раз с удивлением обнаружил, что ни одной дорогой машины в очереди не стояло. То есть моя была самая дорогая — хотя она не такая уж дорогая сама по себе.
Я вспомнил, что и в прошлый свой приезд, и в позапрошлый я заметил то же самое. Сравнение машин, разъезжающих по городу, — две трети которых точно иномарки, — с машинами, проходящими осмотр, навевало грустные и простые мысли. Вот они: обладатели богатых автомобилей, богатые автолюбители не ездят проходить осмотры. Они никогда не стоят в очереди, не томятся, не мерзнут. Их дела решаются как-то без их участия, и я даже догадываюсь как.
Всякий раз я собираюсь поступить тем же образом и всякий раз думаю: да ладно, минутное же дело, потрачу два часа, что я — не из народа, что ли…
Ага, из народа. Озябнув, я влез в свою машину и вместе со всем народом думал: а почему бы не пустить на осмотр двух офицеров, и пусть у одного будет обед с двенадцати до часу, а у второго с часу до двух?
Почему я тут торчу без дела и без смысла, у меня что, мало забот иных? У меня их огромное количество.
Простаивая в очереди, я элементарно теряю в деньгах, я мог бы их заработать за это время, достаточную сумму…
Так я себя развлекал, пока обед не кончился, но пришел офицер только в 13:17, я специально засек; да что я — все это засекли, все сто раз на часы посмотрели за эти семнадцать минут. Но российские служащие всегда уходят обедать минута в минуту, а возвращаются куда менее точно, мы ж знаем, что на часы попусту смотреть.
Несмотря на опоздание, офицера все встретили смиренно и даже отчасти влюбленно: ведь пришел все-таки, мог бы вообще не прийти.
Одна незадача: он опять начал осмотр с самого начала очереди; и лично мне, стоявшему в середине, пришлось снова ждать целый круг. Час или полтора часа, где-то так.
Осмотр моей машины занял минуту или полторы минуты. Опытный офицер, никто не спорит.
И я пошел сдавать документы в здание ГИБДД.
Три часа дня всего было, я имел отличные шансы разобраться с проблемой в один день.
Документы сдавали в одно окошечко. У окошечка стояли плечом к плечу несколько десятков суровых, мрачных, уставших мужчин.
Я долго выспрашивал, кто последний, и наконец выяснил. Последний долго не хотел называться, ему явно не нравилось быть последним — ибо очередь была огромна. Мало того, двигалась она еле-еле. Периодически вспыхивали ссоры, едва не доходившие до драки.
Казалось, что все находившиеся в помещении презирают свою жизнь, самое себя, всех остальных неудачников помимо себя, милицию и всех, кто в ней работает, гадкую погоду за окном, свой проклятый автомобиль и сорок седьмую за день сигарету на голодный желудок.
«Отчего бы не сделать здесь два окошечка? — вновь задался я нелепым вопросом. — Не одно, а два? Никак нельзя?»
Я понимаю, что в ГИБДД нехватка опытных кадров и вообще им трудно. У меня есть сосед, например, он офицер дорожной службы, самый обычный. Он построил себе один дом, двухэтажный, с двухэтажной баней, и тут же начал возводить второй, достроил всего за год (не сам, конечно, он же работает) и теперь продает за десять миллионов рублей. Обычный офицер, на дороге служит.
Я стоял в очереди и вспоминал про этого соседа.
Мне казалось, что специально для него стоило бы выдолбить второе окошечко в этом помещении и посадить там его принимать документы.
Еще я вспомнил, что и в прошлый приезд, и в позапрошлый я так же стоял в мрачной очереди, и длилось это долго, весь день. И год назад я даже не успел отстоять свою очередь до окончания работы сотрудников в единственном окошечке и был отправлен домой.
Уехал в тот город, где я живу, а на другой день вернулся снова и снова стоял в очереди до сумерек.
«Неужели сегодняшний день тоже пройдет совсем впустую?» — подумал я в страхе.
«Сколько нервных клеток растрачено здесь! — еще подумал я. — Тонны! Тонны! Сколько инфарктов приблизилось, а то и случилось в тот же день у замотанных мужиков… Сколько, наконец, бездарных человекочасов потрачено тут! Ежедневно добрая сотня здоровых мужчин стоит здесь, дымится от злобы и усталости и ничего, вообще ни-че-го не делает. Тупо ждет! Из года в год! А?»
Окошечко периодически закрывалось минут на пятнадцать.
Странное совпадение: за минуту до закрытия у всей очереди на глазах в помещение заходил некий сотрудник ГИБДД, неся в руках бумаги, очень схожие с теми, что были в руках и у меня, и у всех остальных.
Быть может, нам всем казалось, мнилось и чудилось, но бумаги выглядели как те же самые. Просто к заносимым бумагам не прилагались владельцы этих бумаг, они явно находились где-то совсем в другом
