запалить город, да отплыть себе спокойненько не дожидаясь вечера, - думал он, раскачиваясь в седле, - зачем мне сейчас воевать? Дело сделано. Только время терять зря, да людьми рисковать. Итак, морпехов поубавилось почти на треть. А этих гостей еще неизвестно, сколько сюда пожаловало. Да и царь ждет».
Окончательно уверившись, что бой в поле принимать не стоит, - конницы у него не было, - а осада только задержит его, Ларин решил начать немедленную эвакуацию. И хотя его так и тянуло сразиться с этими хвалеными спартанцами, взвесив шансы на успех, он решил отложить «выяснение отношений» на потом. Когда у него окажется под рукой гораздо больше солдат. Сейчас же адмирал уже не видел ничего зазорного, чтобы выполнить приказ Иллура.
Ворвавшись как вихрь в город, Ларин приказал охранникам запереть ворота и приготовиться к нападению. А сам проскакал в сторону порта и, достигнув верфей, спрыгнул с коня.
- Скачи к Темиру, - приказал он Инисмею, который тоже собрался последовать примеру хозяина, - Пусть готовит «Узунлар» к отплытию и передаст остальным капитанам мой приказ сделать то же самое. Немедленно выходим в море, не дожидаясь вечера. А я тут…разберусь. И скоро сам буду.
Инисмей ускакал, оставив половину эскорта адмиралу. Ларин, между тем, окинул взглядом все хозяйство местных корабелов: на подпорках стояли пять триер, почти собранных из тесанных бревен, и еще два каркаса.
- Не бывать вам кораблями, - словно извинился Ларин перед ними и приказал изготовить несколько факелов. А когда рядом заполыхали огни, Леха взял из рук морпеха один из потрескивавших факелов и, не раздумывая, двинулся к ближайшему каркасу. Недостроенная триера долго не хотела загораться. Тогда раздраженный адмирал приказал прикатить бочку со смолой, стоявшую на соседнем складе, и облить каркас. Трое скифов бросились выполнять приказание. Поднатужившись они выкатили из сарая огромную бочку и опрокинули ее содержимое внутрь почти готового судна. Когда все это было сделано, Ларин приблизился и бросил туда факел. Жирный черный дым быстро пополз вверх.
- С остальными поступите так же, - приказал Леха, вновь запрыгивая в седло и направляясь к недалеким уже пирсам, - затем подожгите захваченные триеры в порту, а потом возвращайтесь на «Узунлар». Мы скоро отплываем.
Когда он поднимался по сходням своего флагмана, позади него в небо вздымалось уже несколько черных столбов дыма, великолепно различимого на фоне почти белого неба. Ларин на ходу окинул взглядом порт, в котором стояла невообразимая суматоха, - сотни солдат поднимались на свои корабли, волоча на себе награбленное. Вернее то, что успели раздобыть к настоящему моменту. Приказ адмирала застал их врасплох.
- Как вернуться все люди, немедленно отплываем! - бросил он Темиру, встречавшему его у борта, - к городу подходит армия греков. Скоро нас окружат с суши, поэтому мы уйдем морем.
- Вам стоит на это посмотреть, - как-то странно проговорил капитан «Узунлара», жестом приглашая адмирала на корму, откуда тот мог взглянуть на море.
Когда Ларин, пройдя между метательными машинами и мачтой, приблизился к парапету, то увидел горизонт, усеянный парусами. Большой флот приближался с юга к Одессу. Он двигался с попутным ветром и развил такую скорость, что легко мог перехватить все корабли скифов, даже если флот Ларина покинет гавань немедленно.
- А это, я полагаю, афиняне, - едва не рассмеялся Леха, - Твою маман! А все так хорошо начиналось.
Глава тринадцатая
«Взять Карфаген»
Чайка едва успел увернуться от удара рослого воина, длинный меч которого просвистел прямо над его головой. Не успел этот катафрактарий пронестись мимо, схлестнувшись со скакавшим позади него испанским всадником, как щит Федора сотряс новый удар. На этот раз он в последний момент заметил брошенный в него дротик. К счастью тот угодил в умбон и отскочил в сторону.
Конные порядки противника, пытавшегося остановить их атаку, были разорваны и Чайка, первым вылетев на вершину небольшого холма, увидел перед собой шеренги пехотинцев, ощетинившиеся остриями копий. Позади них уже виднелись обозы, а еще дальше походный лагерь.
- Победа близка! - прохрипел Федор, вздымая коня на дыбы и налетая на ближнего пехотинца.
Ударом копыт боевой конь сшиб пехотинца, но получил удар в бок, который достиг цели. Копье застряло у него в брюхе. Разворачиваясь направо и налево в седле Чайка успел разрубить три шлема своей чудовищной фалькатой, прежде чем пехотинцы вонзили в бок его коню еще два копья. Животное пошатнулось и стало оседать на круп.
Скатившись на землю, Федор удержал свое оружие и, отбиваясь от пехотинцев противника, отступил назад, осматриваясь по сторонам. Левее и чуть позади него продолжалось конное сражение, ржали кони, - падали замертво сраженные стрелами и мечами всадники, - справа несколько испанцев атаковали копьеносцев, но здесь, на вершине холма их было человек десять, не больше. Чайка вдруг понял, что в пылу атаки оторвался со своими бойцами от основной группы всадников Амада, с которыми начинал этот бой. Они были рядом, метрах в тридцати, но могли не успеть, поскольку пехотинцы противника попытались вновь занять холм и медленно, словно нехотя, двинулись вперед, выдавливая с него солдат Гасдрубала.
Двое копейщиков подскочили к Федору, нанося короткие удары. Чайка был вынужден отступить. Он пятился, отражая удар за ударом. Рядом с ним оказались еще семеро бывших всадников, потерявших коней и теперь яростно вращавших мечами. Один из них пал на глазах Чайки, пронзенный сразу тремя копьями. Положение стремительно ухудшалось. Конное сражение с греками, - а в армии сената Федор без особого удивления увидел наемных катафрактариев из Коринфа и Аргоса, - происходило в стороне и Чайку с несколькими храбрецами могли убить гораздо раньше, чем испанцы доберуться сюда. Федор уже допускал мысль об очень быстром отступлении, поскольку умереть героем накануне победы ему совсем не хотелось, тем более, что Юлию он пока так и не нашел. А от мертвеца в поисках толку мало. Чтобы спасти из плена семью, надо сначала выжить самому.
Неожиданно позади раздались дикие крики, - это началось стремительное наступление хилиархии африканских пехотинцев, избавившее его от позора. Впереди всех, бешено потрясая клинками, бежали две знакомые фигуры.
- Ну, этих-то мы дождемся, - сплюнул он, решив больше не отступать и отбивая щитом очередной выпад копья, направленный ему в голову. Затем он перешел в контратаку и серией ловких ударов он зарубил одного из врагов, заставив второго сделать пару шагов назад.
Выжившие в этой мясорубке испанцы дрались чуть поодаль, а пехотинцы противника, прежде чем вновь перейти в оборону решили наказать хотя бы тех, кто был сейчас перед ними и на Федора напали сразу четверо. Но тут невдалеке раздался дикий рев, сопровождавшийся ржанием коней и криками ужаса, и все они на мгновение отвлеклись, что дало возможность Чайке заколоть одного и ранить второго.
Это ревел слон. Один из тех, что привел сюда Федор и которых Гасдрубал с радостью бросил в бой против конницы Эндимиона. Чайка успел заметить, как слон нагнул свою массивную голову и, подцепив окованными бивнями коня, поднял над собой его истекающую кровью тушу, а затем сбросил ее вниз. Следующим ударом бивней разъяренный слон повалил на землю сразу трех греческих катафрактариев, и принялся топтать их своими копытами.
Но, окончание этой драмы Федор так и не увидел. Он еле успевал отбиваться от точных ударов, один из которых угодил ему в шлем, а другой проверил на прочность боковые крепления кирасы. К счастью доспехи выдержали удары копьеносцев, а подоспевшие на помощь Летис и Урбал быстро утихомирили этих двоих ловкими ударами фалькаты.
- Что же ты бросился в атаку вместе с конницей? - пожурил его Урбал, когда бой был почти закончен, а войска Эндимиона уже отступали по всему фронту, бросая оружие, - позабыл, что командуешь
