недовольные всем на свете, поскольку им по телевизору показывали роскошную жизнь на Багамских, Канарских, греческих островах, а у них этой жизни не было. Гонцы воспринимали это как вопиющую несправедливость и отправлялись на улицы сводить счеты с миром.
– Пронесло, – перевел дух Пафнутьев, когда стайка оказалась позади. – Вперед и с песней, – и он первым зашагал к гостинице.
Это было едва ли не самое высокое здание города, и с верхних этажей «Интуриста» были видны все окраины до самого леса, до полей и озер. Наверно, Байрамову было приятно обозревать город, которым он намеревался овладеть, его окрестности, вплоть до туманных далей горизонта. Не зря же он выбрал именно девятнадцатый этаж, самый верхний. Выше располагались только технические, лифтовые и прочие службы.
– Со мной, – невозмутимо проговорил Пафнутьев преградившему ему путь омоновцу в маскировочном костюме и с укороченным автоматом на груди. Тот отступил, пропуская решительно шагавшую троицу. Пафнутьев знал расположение лифтов и сразу направился к кабинкам. Они успели проскочить в последний момент. Кто-то еще бежал к лифту, но Пафнутьев нажал кнопку девятнадцатого этажа, и двери захлопнулись. Снаружи раздались вопли возмущения, но сегодня они только позабавили его.
Лифт остановился. Мало кто поднимался на такую высоту, этаж был почти полностью изолированным. Весь его арендовал Байрамов и уже сам распоряжался номерами – кому-то сдавал, кого-то поселял. Администрация гостиницы не вмешивалась, получая деньги, другие знаки уважения и признательности.
– Вам кого? – поднялась дежурная с готовой улыбкой, поскольку сюда поднимались только добрые знакомые Байрамова, его люди.
Пафнутьев осмотрелся – в креслах развалились два человека в серых костюмах, – невродовские ребята. Они знали свою задачу – никто не должен покинуть этаж, пока Пафнутьев будет в номере Байрамова, никто не должен позвонить отсюда и, конечно же, никто не должен помешать Пафнутьеву заниматься своим делом.
– Байрамов у себя? – спросил Пафнутьев.
– Его нет... Что-нибудь передать? – Дежурная мужественно перекрыла вход в коридор собственной грудью, неплохой грудью, как успел заметить Пафнутьев, явно предназначенной для других надобностей.
– Ничего не надо передавать. Кто у него в номере?
– Не знаю... Дело в том, что... А вы, собственно, кто? – спросила дежурная уже с холодком.
– Госбезопасность. – Пафнутьев вынул красную книжечку и, развернув, показал ее дежурной. И тут же снова сунул в карман, не дожидаясь, пока она прочтет там хотя бы слово. – Покажите его номер. – Пафнутьев легонько взял дежурную под локоток и подтолкнул в коридор. – Попросите открыть... Ясно?
– Извините, но я не могу...
– Придет Байрамов, и мы все ему объясним. Эта дверь? Стучите.
Побледневшая дежурная с крашеными волосами и вздыбленной грудью была в растерянности. Она посмотрела на Пафнутьева, хотела было отступить от двери, но наткнулась на Андрея. Как ни странно, но наибольшее впечатление произвели на нее слова Худолея.
– Давай, цыпонька, давай, – проговорил он шепотом.
Женщина капризно передернула полноватыми плечами, поправила форменный пиджак и, помедлив еще секунду-вторую, постучала.
– Кто? – послышалось из номера.
– Это я... Вера.
– А... Входи, дорогая. – Дверь распахнулась, и Пафнутьев увидел перед собой Амона. У того реакция оказалась быстрее, и, пока Пафнутьев справился с неожиданностью, тот попытался снова захлопнуть дверь и наверняка захлопнул бы ее, если бы не Андрей – тот успел подставить ногу. Вдвоем с Пафнутьевым они налегли на дверь и сумели оттеснить Амона. Тогда тот бросился в глубину номера, скрылся в другой комнате и выскочил оттуда через секунду уже с пистолетом в руке. Но Андрей рассчитал, что не было у Амона времени передернуть затвор. Бросившись вперед, он в прыжке свалил Амона на пол, вывернув вверх руку с пистолетом. Амон хрипел, извивался всем телом, из груди его вырывались гортанные звуки, похожие на клекот горного орла.
Обернувшись, Пафнутьев увидел прижавшуюся к стене дежурную, у распахнутой двери в коридоре стояли невродовские ребята. Он осторожно вывел дежурную из номера, передал ее на попечение оперативникам и закрыл дверь.
– Побудьте с женщиной, – сказал он им на прощание. Амон лежал на ковре, дыхание его было частым, прерывистым, глаза смотрели в потолок, но он не поднимался, хотя Андрей уже оставил его в покое.
– С ним все в порядке? – спросил Пафнутьев.
– Да, он молодец... Крепкий мужчина. Настоящий джигит.
– Начинаем, – произнес Пафнутьев, разворачивая полосатую сумку. – Похоже, кабинет у него дальше, – и Пафнутьев шагнул в следующую комнату. – Ты присматривай за ним, – обернулся он к Андрею. – И ты начинай, – эти слова относились уже к Худолею, который после схватки Андрея с Амоном все еще пребывал в некоторой растерянности.
Войдя в кабинет Байрамова, Пафнутьев осмотрелся. У окна стоял большой письменный стол из черного дерева, у стены шкаф с аккуратно разложенными папками. И он, не медля больше, все папки, блокноты, записные книжки, отдельные листки бумаги начал сваливать в свою сумку. Покончив с ящиками стола, перешел к шкафу, опустошив его полки, взялся за подоконник, на котором тоже были сложены какие-то документы.
Сгребя в сумку все бумаги, которые только были в номере, Пафнутьев оглянулся. Взгляд его упал на небольшой сейф, стоявший в самом углу. Пафнутьев попробовал сдвинуть сейф с места – он оказался незакрепленным.
Тогда, крякнув, поднял сейф и выволок в большую комнату, где все еще лежал Амон, разбросав руки в стороны.
– Пора сворачиваться. – Пафнутьев только сейчас обратил внимание на метавшегося по номеру Худолея. Он фотографировал все, что попадалось на глаза: разметавшегося на ковре Амона, письменный стол, сейф, даже в туалет заглянул, хотя в этом и не было большой надобности. Но беспорядочные метания Худолея неожиданно принесли богатый улов – отогнув угол ковра, он увидал с десяток плоских конвертов с документами. К ним тут же устремился Пафнутьев, обрадовавшись находке. И вдруг Худолей, стоявший на коленях с фотоаппаратом, почувствовал сокрушительный удар по голове – это изловчился Амон. Он попытался даже было встать, но Андрею пришлось опять выключить Амона на некоторое время. После этого он отволок обмякшее тело Худолея в ванную и подставил его голову под струю холодной воды. Через некоторое время Худолей застонал.
– Оживаешь? – удовлетворенно спросил Андрей.
– Ожить-то я ожил, но боюсь, ребята, это вам дорого обойдется.
– Рассчитаемся, – кивнул Пафнутьев, сразу поняв, что имеет в виду Худолей.
– И сегодня же, – продолжал тот чуть окрепшим голосом.
– Если выберемся отсюда.
– Ладно, довершайте свое дело, а я уж как-нибудь очухаюсь, – и Худолей с трудом поднялся на подгибающихся ногах.
В какой-то момент обернувшись на лежащего Амона, Пафнутьев вдруг увидел, что тот внимательно наблюдает за ним сквозь прижмуренные веки. Значит, он уже пришел в себя, но не подает вида. И шальная мысль пришла Пафнутьеву в голову.
– Ты не добил его совсем? – спросил он у Андрея и незаметно подмигнул, давая понять, что разговор имеет и второй смысл.
– Выживет, – ответил Андрей.
– Через час придет в себя?
– Настоящий джигит... Может, и раньше...
– Надо бы позвонить прямо отсюда, как ты смотришь?
