– Ты что-то хотел от меня? – спросил он мне в ухо, обдавая влажным дыханием.
Лифт уже гудел и скользил вверх. Я скосил глаза и увидел в зеркале нас обоих: выглядывающего из- за меня Стукалова, мою откинутую назад белую шею, его кулак под ней и зажатый в нем нож. Лезвие было черным на фоне моей побледневшей кожи, и очень острым.
– Зачем следил?
– Хобби такое. У меня видеокамера. Нельзя?
Лифт остановился, двери разъехались, подождали несколько секунд и снова начали съезжаться.
– Кто тебя подослал?
– Никто, я сам. Вами интересуюсь. – Я никогда не врал по пустякам.
Чувствуя, что он слегка растерялся и не знает, как со мной поступить, я неожиданно ударил его левым локтем в живот, правым каблуком ударил по ступне, одновременно крутанулся винтом из его захвата, поэтому нож увидел близко от своей щеки: лезвие скользнуло и ободрало мне кожу. Я нанес следующий удар кулаком в живот, локтем в горло и вывернул кисть руки... Нож звякнул о пол, покатился, и я, нащупав ногой, прижал его к полу. Теперь в зеркале уже я стоял за спиной Стукалова, а моя рука сжимала его горло.
Я подтянул ногой нож ближе и быстро нагнулся за ним.
– Какой у вас ножик! Булат, японский... Всегда с собой носите? Как пила, жуть... Применять его в кабинете директора не случалось? Очень красивый ножик. Держите, возвращаю. – Вложив нож ему в руку, я нажал кнопку нижнего этажа. Когда лифт остановился внизу, попытался все-таки снять видео на прощание, но видеокамера почему-то не заработала.
Счет так и остался 1:0 в его пользу. Такой счет уже никогда не изменить: если бы он захотел, с ножом у моего горла, это был бы последний ноль в моей жизни.
15. Бандиты
Утром раздался телефонный звонок, и незнакомый женский голос, проглатывающий слова будто с похмелья, быстро заговорил:
– Николаша? Привет, доброе утречко. Это я, Клава, не узнал? Ну, это... мы вместе типа поминки давеча справляли с Серегой в больнице... Вспомнил?
– Привет, привет. Как наш Серега?
– Как огурец – молодец. Он мне твой телефон и дал. Слушай, Николаша, у нас такое дело... Может, ты нас просветишь?
– Слушаю, излагай проблему.
– Два письмеца мы с Веркой получили. Сегодня утром, заказные, с печатями, все дела... Вскрыли аккуратненько, а там знаешь что?
– Не знаю.
– Чистый лист бумаги. С обеих сторон пусто! Ни словечка. Я подумала: перепутали где-то, и только мне одной такое. Звоню Верке – и у нее то же самое: заказным письмом чистый лист бумаги. Как это понять, Николаша?
– Обратный адрес есть?
– Есть... – Она по слогам, запинаясь, прочла обратный адрес: обычный городской, с номером дома и квартиры. – Просвети ты нас, безграмотных, Николаша, что это за нечистая сила нам пишет?
– На собрание вас приглашает нечистая сила. На внеочередное. Вы же акционеры завода, вот вас и известили.
– А когда, где?
– А зачем вам это? Вам не обязательно, за вас все решили.
– Хорошенькое дельце... Кто решил? Зачем тогда бумагу тратить?
– Только для квитанции с почты. Мол, мы им посылали, да те не пожелали прийти. Без них пришлось решать.
– Нет, я серьезно, Николаша.
– И я серьезно. Клава, никому вы не нужны, за вас все уже решили с заводскими делами.
– Жалко, Серега в больнице, он бы им показал!
Я завтракал и размышлял. Выходит, Портной и компания времени зря не теряли. Все шло строго по расписанию. Скоро они сметут с пути законных, но мелких акционеров, оформят новое решение, выгодное только им, и тогда... всем привет!
Поев, я вымыл посуду и набрал телефонный номер коттеджа.
– Алла? Доброе утречко, я вас не разбудил?
– Ах, как удачно, я как раз собиралась вам звонить.
– Вы заказное письмо сегодня получили?
– Нет. А что такое?
– Пока ничего.
– Да расскажите, в чем дело! Или нет, знаете, я сейчас еду в город и хочу вас увидеть, давайте где- нибудь встретимся. У меня голова кругом идет, просто кошмар какой-то. По телефону об этом лучше не надо!
Я ей объяснил, как доехать до моего кафе встреч, но уверенности, что она поняла, у меня не было.
После часа ожидания на лавочке перед террасой летнего офиса наконец ее кроваво-красная «Хонда» подчалила под желтые березы. В субботний полдень в этом кафе было людно, и место нашлось с трудом – за столиком с не убранной еще грязной посудой. Я жестом пригласил Аллу за столик, и она брезгливо присела на краешек стула, отдернув с раздражением белоснежную юбку. У нее была с собой спортивная сумка, и она нервно опустила ее себе под ноги.
– Куда вы меня привели! Мерзость какая... Говорите, что у вас, вы первый мне позвонили.
– Есть некто Портной Игорь Михайлович. Вы его знаете?
– И что? – Красивые глаза Аллы даже не моргнули.
– Он и компания приготовились перехватить власть на заводе, со всеми вытекающими последствиями.
– Зачем?
– Вы не догадываетесь? Алла, вы его знаете, не лукавьте.
– Слушайте, Николай, вы отвечаете мне вопросом на вопрос, это невежливо, и вообще вы говорите загадками! Да, я его знаю. И не лукавлю. Но лучше бы я его не знала... Что станет с моими акциями?
– У вас после этого никаких акций может и не остаться.
– Да что вы такое говорите! Это миллионы долларов. Вы соображаете? Я не понимаю, где мы живем! – В ее голосе послышались истеричные нотки. – Что мне делать?
– Все рассказать.
– Я для этого к вам и приехала. Послушайте, уберет кто-нибудь эту грязную посуду со стола, наконец!
Я встал, сходил к буфету, привел запаренную от работы официантку и заказал себе колу, Алла попросила холодной воды. После пары глотков она заметно успокоилась.
– Я вам не все рассказала. Теперь мне угрожают бандиты, самые настоящие бандиты! – Она замолчала и с опаской повела глазами по сторонам. – Они за мной следят.
Только теперь я заметил пыльный «БМВ» с темными стеклами, припарковавшийся по соседству. Он появился вскоре после приезда Аллы, но из него никто не вышел.
– Что они от вас хотят?
– Вот это. – И она толкнула ногой стоявшую под столом спортивную сумку.
– Что там?
– Там все. Записи телефонных разговоров.
– Чьих?
