придется что-то ему даровать. Может, старый замок на Эйвоне? Тот, который с вурдалаками?
— Я бы на его месте обиделся, — сказал Перси.
— Ты себя с Мелвином не равняй! — возмутился Реджи. — Ты свою армию в это говно не повел бы топить бездарно.
— Это точно, — согласился Перси. — Но, все равно, как-то неблагородно получается. Человек, пусть и мудак, но предлагает хороший договор, а его высочество жалует ему в благодарность руины с вурдалаками.
— В первую очередь его высочество жалует этому мудаку жизнь, — возразил Реджи. — А руины с вурдалаками жалует во вторую очередь, для отчетности перед его величеством. Чтобы не давать формальных поводов.
— Ну, как знаешь, — пробормотал Перси.
И оба они уставились на Роберта.
«Что бы сказал товарищ Горбовский?» подумал Роберт.
— В первом приближении предложение принимается, — сказал Роберт.
— Хуярит как по писаному, — уважительно произнес какой-то рыцарь. — Сразу видно, грамотный.
Реджи Хеллкэт вдруг скривился, сплюнул и сказал:
— А я все же опасаюсь, что этот мудак начнет пиздеть не по делу. Как бы его высочеству не проебать словесный спор. Мелвин — он, сука, красноречивый.
— Начнет пиздеть — мечом по шее, и пиздец, — возразил Перси. — Хули делов-то?
— А с хуя ли мечом по шее? — удивился Реджи. — Благородные права и суд пэров типа похуй? Каковы формальные основания к смертной казни?
— Например, вероотступничество, — сказал Перси.
— Какое на хуй вероотступничество? — изумился Реджи. — Хотя погоди… Так это же не он, это младший братец перед смертью отмочил…
— Чего отмочил? — заинтересовался Роберт. — Помню, он что-то вопил, но я не расслышал.
— Самое интересное пропустили, ваше высочество! — воскликнул Реджи. — Этот мудень отрекся от господа нашего Иисуса Христа и пресвятой троицы. Прямо так взял и отрекся во всеуслышание, мы все аж охуели. Так и сказал, пидарас, отрекаюсь, типа, от господа вседержителя и передаю душу свою охуевшую в руки того идолища поганого, которое меня от смерти спасет.
— И как, спас кто-то? — спросил Роберт.
— Хуяс, — неудачно срифмовал Реджи. — В смысле, никак нет, не спас. Получил стрелу в глаз и утоп. Теперь в аду жарится, мудило.
— Так о чем я говорю-то, — вмешался Перси. — Про вероотступничество Кларксона скоро всякая собака знать будет, такие слухи быстро расходятся, а какой именно Кларксон от господа отрекся — кого это ебет? Думаю, Мелвину башку срубить можно только так.
— Кстати да, — согласился Реджи. — Или даже на костер. А хули не на костер? В железо и на церковный суд, отец Бенедикт все засвидетельствует, и пиздец суслику. Так даже легитимнее, по- моему.
— Нечеловеколюбиво, — заметил Роберт.
— Зато действенно, — возразил Реджи.
Роберт задумался, что на это ответить, но ничего придумать не успел, потому что доставили Мелвина. Узурпатор выглядел помятым, но на контуженого не походил, сразу видно, что в здравом уме.
— Чего встал, мудило? — обратился к нему Реджи. — Стоит, блядь, как лорд, покачивается… А ну живо на мослы упал, повинился и клятву верности захуярил, а то пиздец тебе!
— Пошел на хуй, прихвостень, — ответствовал ему юный Мелвин.
— Нехуево парень держится, — вполголоса заметил Перси. — Такими вассалами надо дорожить.
Роберт принял торжественную позу и провозгласил следующее:
— На тебя, Мелвин, я более зла не держу. Печалюсь, что не сумел я тебя вразумить словом, однако силой меча и молитвы я тебя вразумил и посему дарую тебе прощение, ежели смиренно попросишь. И не только прощение я дарую тебе, но также баронский титул, замок Стратфорд на Эйвоне и почетное место на моем совете.
— Пошел на хуй, мудак, — ответил ему Мелвин.
— А коли будешь упорствовать в нелояльности, — продолжил Роберт, — то не стану я закрывать глаза на твою беспримерную ересь и богоотступничество…
— Ты чего, охуел? — перебил его Мелвин.
Рыцарь-конвоир не выдержал и задвинул пленнику по почкам, Мелвин аж покачнулся.
— Отставить, — сказал Роберт. — Сэр Реджинальд, будьте любезны, доставьте сюда отца Бенедикта, пусть засвидетельствует.
— А чего его доставлять? — удивился Реджи. — Вот же он. Отец Бенедикт, не тушуйтесь, идите к нам, будьте любезны.
Отец Бенедикт выбрался из-за рыцарских спин и вышел на центр, на цирковую арену, так сказать.
— Благословляю тебя, Роберт, чадо мое, — сказал он. — И вас тоже благословляю, благородные бароны. Что свидетельствовать-то?
— Богомерзкий порыв злокозненного Кларксона, — объяснил Реджи.
— Ух ты, какая формулировка! — восхитился Бенедикт. — С удовольствием засвидетельствую. Истинно говорю вам, братие, Кларксон злокозненный, ощутив грядущее поражение, воззвал к Сатане и передал ему свою грешную душу, а про господа вседержителя говорил, что ебал его во все щели.
Роберт удивленно крякнул. Речь Робина он запомнил слово в слово, и точно помнил, что конкретно таких слов Робин не говорил. Впрочем, общий смысл передан верно.
На лице Мелвина впервые отразилось смятение.
— Ты чего, толоконный лоб, охуел? — поинтересовался Мелвин.
— Отец Бенедикт не охуел, — возразил ему Реджи. — Отец Бенедикт все сказал правильно. Он только не уточнил, какого Кларксона имел в виду.
— Робин — мудило, — констатировал Мелвин.
— Бранить покойников неприлично, — наставительно произнес Реджи. — Впрочем, ты прав, Мелвин, твой брат перед смертью проявил себя таким мудаком, что теперь тебе пиздец. Сначала тебя закуют в хладное железо, чтобы не колдовал. Затем тебя доставят под конвоем в Локлир, ты предстанешь перед церковным судом. Отец Бенедикт произнесет свидетельство, и ни одна сука не переспросит, о каком именно Кларксоне он говорит. И ты тоже не переспросишь, потому что после пытки тебе станет трудно говорить. И окончишь ты свой грешный путь на костре, и помрешь в муках, и проклянут тебя потомки как сатаниста и вероотступника.
— Но душа моя спасется и пребудет с господом во веки веков! — воскликнул Мелвин.
— Душа спасется, это ты верно отметил, — согласился Реджи.
— Мы же не звери, — добавил Бенедикт.
— Пидарасы вы, — сказал Мелвин и надолго задумался. А затем сказал: — Развяжите меня.
— Развяжите его, — приказал Роберт.
— Сначала надо честное слово стребовать, что драться не будет, — заметил Перси.
— Да ну его на хуй, — сказал Реджи. — Пусть попробует, подерется.
Но уже через минуту стало ясно, что Перси был прав, а Роберт и Реджи — неправы. Ибо едва развязали злокозненного Мелвина, как выхватил он меч из-за пояса ближайшего рыцаря и заорал дико:
— Поубиваю на хуй пидарасов во имя господа!
И бесстрашно ринулся на сэра Роберта, и не защищался сэр Роберт, ибо остолбенел от неожиданности. Но не растерялся сэр Реджинальд, и ринулся навстречу, и стал рубиться с мерзким узурпатором. И рубились они недолго, ибо меч в руке Реджи был хорош, а меч в руке Мелвина — плох, и сломался после третьего удара. И вскричал сэр Реджи торжествующе:
— Пиздец тебе, мудак!
