Извини. Держи.
Роберт не отрывал взгляда от толстой пачки потрепанных купюр в руке Длинного Шеста.
— Может, еще какая работа есть? — спросил он.
— Нет, — покачал головой Длинный Шест. — Больше работы для тебя нет. Прощай. И, это… Если кто будет спрашивать, ты меня не видел, не помнишь, и вообще меня не было. Понял?
— Понял, — кивнул Роберт. — Желаю приятного путешествия!
Длинный Шест направил лошадь прочь с дороги, в степь. Но не успел он проехать и двадцати шагов, как безжизненный голос в левом ухе приказал:
— Убей их.
Длинный Шест вздрогнул.
— Что? — переспросил он. — За что?
— Убей их, — повторил Джон Росс. — Так надо.
— Они не сделали ничего плохого! — возмутился Длинный Шест. — Они нормальные ребята! Их убивать не по понятиям!
— У нас с тобой сейчас понятие только одно — целесообразность, — сказал Джон. — Я предупреждал, что дело будет грязным. Ты согласился. Теперь убей их.
— Но за что?! — воскликнул Длинный Шест.
— Сначала убей, потом объясню, — потребовал Джон.
Длинный Шест остановил лошадь. Печально посмотрел вслед удаляющимся всадникам и полез за бластером.
— Очки не забудь надеть, — посоветовал Джон. — Так целиться проще. Регулятор мощности поставь на четвертую отметку. Когда стреляешь в очках и днем, глаза при выстреле можно не закрывать.
Длинный Шест установил регулятор мощности на четвертую отметку, надел очки, прицелился и трижды выстрелил. При каждом выстреле неестественная картинка, отображаемая очками, на мгновение исчезала, мир становился равномерно-белым, но это не ослепляло. Джон прав, в очках целиться очень легко, там специальная отметка есть, она показывает, насколько точен прицел.
Обезумевшие лошади ускакали прочь, тела их всадников частично валялись на дороге, а частично сыпались в траву с лошадиных спин и боков по мере того, как лошади убегали.
— Наверное, прибраться надо, — предположил Длинный Шест.
— Не надо, — возразил Джон. — Шакалы приберутся. Поехали, направление ты знаешь.
Длинный Шест приотпустил поводья и дважды напряг бедра, лошадь послушно припустила небыстрой экономной рысью.
— Ты обещал объяснить, — потребовал Длинный Шест.
— Объясняю, — сказал Джон. — В отеле тебя никто не опознал, для нормальных людей все орки на одно лицо. Герман уверен, что то безобразие устроил Топорище Пополам. По твоему следу идет Эхо Мечты, есть такой молодой парнишка…
— Я его знаю, — перебил его Длинный Шест. — Погоди… Так мы против боевого братства работаем?
«Ты прославишься в веках как Джудас», вспомнил Длинный Шест слова Джона. И еще: «Готов ли ты пожертвовать бессмертной душой?»
— Я понял, почему ты мне сразу не стал ничего рассказывать, — сказал Длинный Шест. — Ты боялся, что я откажусь.
— Не боялся, а был уверен, — уточнил Джон. — Ты слишком молод, чтобы спокойно творить подлости, когда это необходимо.
— А что за подлость мне надо сотворить? — спросил Длинный Шест.
— Погоди, — сказал Джон. — Для начала я закончу объяснять про Нована. Он объявлен в розыск, дело на контроле у кардинала. Если бы ты оставил его в живых, то, вернувшись в столицу, он стал бы давать показания. И тогда Герман понял бы, что ты не Топорище Пополам.
— А он разве еще не понял? — удивился Длинный Шест. — Достаточно Пейна навестить…
— Пейна уже навестили, — сказал Джон. — Нет там Топорища Пополам. Зашел к нему какой-то монах и увел неизвестно куда. Исчез Топорище Пополам, будто не было. Думаешь, ты один подлости делаешь? Думаешь, мне легче, чем тебе?
— Ты его убил? — спросил Длинный Шест. — А зачем? Для чего все эти смерти?
— Чтобы подставить Пейна, — ответил Джон. — Но это не основная задача, это маленькое второстепенное дополнение. Когда основная задача будет выполнена, надо дать власть имущим столько пищи для размышлений, чтобы подавились. К тому же, Пейн меня беспокоит, он, говорят, математикой увлекся, боюсь, как бы не пропалил одну мою прошлую операцию. И еще, когда мою жену убивали, он смотрел и смеялся.
— Алису убили? — изумился Длинный Шест.
Наступила долгая пауза. Наконец, серьга произнесла безжизненным голосом:
— Оказывается, смех не передается. Нет, не Алису, у меня раньше была другая жена. Шелковая Лоза ее звали. Хорошая самочка была, красивая, добрая, танцевала великолепно. Глупенькая, правда… Но такой смерти не заслужила. Там, видишь ли, три рыцаря упоролись и решили после оргии устроить гладиаторский бой между телками. Нормальный такой бой, на ножах и до смерти. Моя жена была одной из тех телок. Она была в прекрасной физической форме, танцевала отлично… Короче, она всех победила. А ее все равно убили. Не Питер, другой рыцарь, Питер его потом отругал, триста раз приседать заставил… Но не запретил. Хотя мог.
— Фигасе, — сказал Длинный Шест. — Раньше ты об этом не рассказывал.
— Я об этом раньше никому не рассказывал, — сказал Джон. — И больше не буду, наверное. И тебе зря рассказал, извини.
— Нет, не зря, — возразил Длинный Шест. — Мне на минуту показалось, что ты… вы…
— Ты, — перебил его Джон. — Обращайся ко мне на ты. Когда жертвуешь собственной душой, правила морали становятся неуместными.
— Что я должен сделать? — спросил Длинный Шест.
— Выдвигаться в заданный район, — ответил Джон. — Там тебя встретит робот. Знаешь, что такое робот?
— Мифическое человекоподобное существо, — сказал Длинный Шест.
— Неверно, — сказал Джон. — Во-первых, не всегда мифическое. Во-вторых, не всегда человекоподобное. Этот робот, например, паукообразный. В-третьих, не существо, а машина. Впрочем, машину такой сложности уже почти можно считать существом. Короче, тебя встретит робот. Не удивляйся, когда он с тобой заговорит. В него встроено такое же устройство, как в твою серьгу, только с громкоговорителем, я буду в основном через него говорить, серьгу буду использовать, только когда надо будет, чтобы другие не слышали.
— Какие другие? — не понял Длинный Шест. — Тут какие-то орки живут, которые тоже на тебя работают?
— Не орки, — сказал Джон. — Эльфы.
«Джудас», вспомнил Длинный Шест. «Пожертвовать бессмертной душой».
Джон тем временем продолжал инструктаж.
— Вы выйдете к эльфам: ты, лошадь и робот. На тебе будут очки, бластер ты будешь держать на виду. Ты громко закричишь, что Джулиус Каэссар желает вступить в переговоры. Переговоры будет вести робот.
— Каэссар — робот? — изумился Длинный Шест.
— Каэссар — я, — ответил Джон. — Странно, что ты еще не догадался.
— Эйгнч, — сказал Длинный Шест.
— Чего? — переспросил Джон.
— Ничего, — сказал Длинный Шест. — Удивился очень.
— Джулиус Каэссар вернулся, — сказал Джон. — Триста тысяч дней он провел бесплотным духом в памяти компьютера, а потом один полукровка подключился к этому компьютеру, и дух Каэссара съел его душу. Но тот парень не возражал, он даже рад был — очень хотел отомстить за жену и еще за одного
