клятва связи с землей. Без этого королевство не примет правителя, и его потомки не будут иметь прав на трон. А все остальное… Хотя было несколько забавных моментов…
— Да, — сказал Лельмаалат, мечтательно закрывая глаза, — мне, например, очень понравилось, как на меня смотрели эти сильные воительницы из Королевской гвардии. С таким восхищением!
— Если бы ты еще кинжал достал и помахал им, то они бы еще и передрались за право нести вахту у твоих покоев! — сказала я.
— Я подумаю над этим, — почти серьезно сказал Лель, — но мы отвлеклись. Прости, Ренива.
— Ничего-ничего, сегодня ваш день! Самый счастливый день в вашей жизни, как считается у многих народов. — Не преминула она нас поддеть, — а в Тхаре… Это день испытаний.
— Ну вот, опять испытания! — сказал Лельмаалат, — Саграда же уже прошла испытания в Оазисе.
— То, что было в Оазисе, это ерунда, и, кроме того, у нас испытания проходят оба… Так что Тульчиниззу тоже пришлось побороться за мою сестру.
— Туль! Ты серьезно в Тхаре проходил испытания? — уставился Лель на друга.
— Лель! Это не совсем то, что ты думаешь.
— Да, Лельмаалат, у нас не испытывают силу, ловкость и мастерство. В Тхаре сначала проходит Ритуал Терпения. Когда двоих, жениха и невесту приводят в зал голосов, где голоса убивают их любовь…
Это прозвучало очень мрачно… Я даже поежилась. Саграда и Тульчинизз стали необыкновенно серьезны. А Ренива продолжила рассказ:
— В Зале голосов очень хорошая акустика и голоса, звучащие там, проникают глубоко в душу. Именно к ней они и обращаются. Новобрачным задают вопросы. Вопросы могут задавать все. Более того, даже хорошо, когда это делают близкие люди, которые хорошо знают жениха и невесту и могут достаточно быстро повлиять на них и вызвать у них сомнения… Но будущие супруги никого не видят и никогда по голосам не смогут никого узнать, поэтому можно сказать, что на отношения с близкими это никак не влияет. Это испытание влияет только на отношения между будущими супругами. Голоса говорят и с женихом и с невестой одновременно, но они, хоть и находятся в одном помещении, слышат только то, что предназначено для их ушей. И не могут друг с другом разговаривать. А голоса… — Ренива внимательно посмотрела на нас с Лелем, — их задача рассказать всю правду о твоем избраннике, или то, что они считают правдой. Или найти то, что тебя в избраннике не устраивает или пугает. Цель вытащить наружу все страхи и сомнения, посеять неуверенность в принятом решении, рассказать обо всех недостатках и исказить достоинства. Голоса знают все, даже то, что ты бы сама никогда не заметила. Ритуал продолжается несколько часов. И жениха и невесту постоянно спрашивают, не передумали ли они, уверены ли в том, что они этого хотят. Голоса достают, заставляют сорваться и прокричать, чтобы все отстали, что ты уже ничего не хочешь! Но новобрачные должны оставаться безучастными, поскольку только в этом случае они смогут пройти испытание.
— Ужас какой! — выдохнул Лельмаалат.
— Но это еще не самое страшное! — тихо продолжил Туль, — когда ты выходишь из зала, ничего не ответив голосам и не поддержав их в уничижении твоей любви, ты полон сомнений и способен видеть только плохое. Перед глазами стоит пелена чужих недостатков и проблем, и ты понимаешь, что тебе с этим жить и думаешь о том, что же наговорили твоей невесте про тебя…
— И вот тут, — подхватила Ренива, — начинается второй ритуал — Ритуал Любви!
— Я уже боюсь, — сказала я, — хотя никогда не думала, что слово 'любовь' может пугать…
— Сам по себе ритуал не страшный, плохо именно то, что он идет сразу после ритуала терпения. Итак, новобрачные покидают Зал голосов и проходят в Зал взглядов… В этом зале напротив присутствует очень много людей. Подбирают преимущественно незнакомых, но если кто-то специально изъявит желание, то может придти. Задача этих людей смотреть, буравить своими взглядами, передавать ими насмешку и превосходство. Мол, сколько бы вы нас сейчас не убеждали, а мы все равно не поверим в вашу любовь, особенно после Зала голосов… А жених и невеста должны признаваться друг другу в любви… И не банально и просто, а рассказывая в подробностях, что им друг в друге нравится, почему они считают что именно их избранник достоин идти с ними по жизни, что в нем особенного и важного именно для них. Они должны говорить красивые слова и вкладывать в свои признания всю свою душу, иначе любовь, сильно пострадавшая после Зала голосов, может и не вернуться… Впрочем, Тульчинизз и Саграда с честью выдержали испытания. Во всяком случае, любовь вернули довольно быстро. И после того, как они, взявшись за руки, стали говорить слова любви только друг для друга, наблюдающие все поняли и удалились!
— Я не знаю, сколько времени мы провели в Зале взглядов, — сказал Туль, — но помню, что вначале мне было очень сложно. Говорить о своих чувствах в присутствии целой толпы незнакомых людей… Это потом я решил, что разницы нет, наедине или перед всеми! Любовь есть и никуда не денется! После этого стало легко, я как будто в первый раз увидел Саграду во всем ее великолепии…
— А я благодаря этим испытаниям очень многое поняла, и про себя и про Тульчинизза, и если бы мне предложили повернуть время вспять и просто устроить свадебный пир безо всяких там испытаний, я бы, наверное, не согласилась… Несмотря на то, что это было тяжело и страшно, я бы прошла через это еще раз!
— Да, — подвел итоги Лельмаалат, — после такой свадьбы, никакие жизненные невзгоды уже нипочем!
Я наконец-то это заметил. Хотя не сразу понял, что вижу то, что вижу. Думал, что искристое вино виновато.
— Тульчинизз, ты что, обрезал волосы? Так непривычно… — Мне даже пришлось встать и обойти друга, чтобы полюбоваться на него сзади.
— Лельмаалат, все по канонам, только один человек в семье ходит с красивой прической. Как у вас, например, — и Туль задорно переглянулся с Саградой.
— А как же боевые танцы? Там волосы, как мы помним весьма необходимый элемент!
— Это не для меня. Ты же знаешь, что я не люблю танцевать. А чтобы познавать мир, мне не нужна коса на голове. Даже в Тхаре.
— Ренива, а ты танцуешь? — спросила у княгини Арье.
— Нет, я больше люблю всякие боевые искусства. На танцы у меня терпения не хватает.
— Ничего, — похлопала ее по плечу Саграда, — если вдруг соберешься в Оазис за мужем, то твоих умений хватит на то, чтобы его завоевать!
— Я даже не знаю, — сказал я, — у кого из наших мальчиков, кроме Тульчинизза хватило бы сил вынести эти ваши ритуальные Тхарские извраты.
— Ты плохо знаешь Кольдранаака! — возразил Туль, — Он если что-то вобьет себе в голову, то переубедить его очень непросто. Что ему Зал голосов, если эти несколько часов станут единственной преградой на пути к его счастью!
— А кто такой Кольдранаак? — заинтересовалась Ренива.
— Милый и правильно воспитанный дракон! В отличие от Лельмаалата, — сказала Арье, хитро мне улыбнувшись.
— Я думаю, — в тон ей ответил я, — что если бы какая-нибудь принцесса, залезла ночью в его спальню, то вряд ли после этого надолго бы задержалась в Оазисе!
— Правила надо соблюдать только с правильными людьми, — философски парировала Арье.
— Вообще, — заметил Тульчинизз, — когда мы так вот сидим на крыше, я то и дело вспоминаю Оазис и наши посиделки втроем.
— Давайте выпьем за дружбу! — предложила Ренива, — и я думаю, что такие вот посиделки можно будет сделать регулярными.
— Точно! Королевский пикник! — подхватила Арье. — И потом, здесь нас вряд ли станут сразу искать… Я иногда не знаю, куда от министерш деваться!
— Да-да, нас с Саградой тоже без конца преследуют наши министерши!
— Ох, Лель! — сказал с улыбкой Тульчинизз, — во что мы с тобой ввязались? Жили бы Оазисе, ели на крыше черешню, и никому бы не было до нас дела…
