Рико встал.
— Я не заслужил такого отношения с вашей стороны, господин сенатор. Тем не менее ваше внимание я рассматриваю как большую честь для себя.
Сенатор похлопал его по плечу.
— Моника говорила мне, что вы заботились о ней во время каникул. Вот почему…
— Папа, это выглядит как плата за услугу, — укоризненно сказала Моника. — Нехорошо.
— Нехорошо заставлять отца признаваться в том, что он все это делает из обычной симпатии к твоему молодому человеку. Тебя такое объяснение удовлетворяет?
— Вполне. Выглядит так, словно ты делаешь официальное заявление в парламенте.
— Ну, я пошел. — Рико решил прервать этот семейный диалог. — Еще раз большое спасибо. Если вы разрешите, я хотел бы пригласить вас с Моникой на обед. Скажем, в субботу. Я заехал бы за вами в полдень, чтобы отвезти в недавно открытый прекрасный кабачок. Всего пятнадцать километров от города.
— Ну, что же, — у адвоката было явно хорошее настроение, — если Моника согласна, я буду рад принять приглашение.
Девушка кивнула головой и проводила гостя до входной двери.
— Значит, жду тебя утром, — подтвердил Рико ее предложение, пытаясь погладить Монику по щеке. Девушка уклонилась и молча открыла перед ним дверь.
Барышня капризничает. Ей явно что-то не нравится. Но что? Эта смена настроения от поцелуя и предложения встретиться до холодного молчания при прощании, хотя между одним и другим ничего не произошло, кроме приглашения на обед. Что на нее нашло? А может, Монику что-то мучает? Но Рико не хотел напрасно ломать себе голову, ибо, выйдя из дома сенатора, он сразу же приступил к другим, более срочным делам, требующим немедленного решения. Например, что делать с господином профессором Замбетти, беззаботно отдыхающим на озере Комо? Прошло уже несколько дней с момента ареста «семерки», а «Огненные бригады» не дали о себе знать. А ведь они четко договорились с Замбетти: два террористических акта, в двух городах, в одно и то же время. И что?.. С профессором они собирались встретиться в Милане. Рико не может ехать к нему в пансионат, потому что у них нет никаких общих профессиональных интересов и никто не должен знать о тесных контактах этих двух мужчин. Знакомство, скорее, случайное, как бывает между членами одного клуба. Все о’кей. Профессор любит играть в четыре руки, комендант чертов, ему кажется, что он ужас какой самостоятельный. Полиция может его схватить в любую минуту, как только он, Энрико Фабиани, соизволит принять решение. Разрушитель капитализма. Пролетарий с белым воротничком! Гнида! Рико мысленно давал волю плохому настроению, награждая нелепыми эпитетами человека, на которого он вышел не без труда и которому предложил очень серьезную помощь. В то же время он знал, что полностью подчинить Тангенса невозможно. Да ему это было вовсе ни к чему, достаточно, что он оказался в сердце организации, которая будет действовать по заданию хозяев Фабиани в той единственной акции, которой профессор еще не запланировал, даже еще не подозревает о ней, но она будет, должна быть, иначе не имеет смысла все то, чем Рико занимается уже несколько лет. Нельзя дать себя обмануть мнимой готовностью, даже легкостью, с которой Замбетти принимает советы Рико. Фабиани хорошо запомнил предупреждение, сделанное профессором в самом начале их знакомства: «Кто решает посвятить себя делу «Огненных бригад», должен знать, что обратного пути для него нет. Скрыться от нас невозможно, зато можно погибнуть. Нас не интересует никакой другой вид борьбы, кроме как с оружием в руках. Мы должны помериться силами с властями на всех фронтах, прежде чем мы ударим в сердце государства. Мы являемся вооруженным революционным движением…» Такими словами закончил Замбетти свою короткую идеологическую лекцию.
«Это фанатики, готовые на все, — писал в своем докладе, направленном в Америку, Рико. — Террор, или вооруженная борьба, в их понимании не является альтернативой борьбе политической, а единственным средством уничтожения буржуазного государства».
Почти в то же самое время сотрудники нескольких американских политологических институтов анализировали идейные декларации «Огненных бригад» и результаты исследований предоставили тем правительственным учреждениям, которые их заказывали. Выводы совпадали — рождается новое политическое движение, которое может стать опасным для боевой готовности государств — членов пакта ВЕТО. Ослабление государственных структур, независимо от того, какие методы деструкции применяются, одновременно приводит и к ослаблению военной силы Запада. А значит…
Национальный совет безопасности уже через несколько дней после получения экспертиз издал директивы от XX—21 до XX—33, предназначенные для Главного разведывательного управления и для разведок различных родов войск. В них рекомендовалось проникновение в террористические организации везде, где такие организации рождались. Однако Рико Фабиани действовал на основе отдельной директивы, имеющей гриф «совершенно секретно». Это означало, что порученное ему задание не было известно никому, кроме непосредственных исполнителей, другими словами, не только военным разведкам, но и разведслужбам ВЕТО. Это означало также и то, что для всех учреждений Энрико Фабиани являлся директором филиала американской фирмы. Естественно, что сотрудники американского посольства и консульств тоже не имели понятия об истинном лице их земляка. Энрико не раз радовался собственной не контролируемой никем самостоятельности, но иногда его охватывал страх от мысли, справится ли он с заданием. Пока что Фабиани сопутствовал успех, но самое главное было еще впереди.
Хозяин гостиницы «Амброзио» принял его с почетом и лично проводил в приготовленный апартамент. Демонстрируя все удобства номера, он включил телевизор как раз в тот момент, когда взволнованный диктор рассказывал о спасательных работах на железнодорожных вокзалах в трех городах: Риме, Милане и Неаполе. Во всех этих местах ровно в двадцать один час тридцать минут взорвались бомбы с часовым механизмом. Сверкая голубыми огнями, машины «скорой помощи» забирали прикрытые простынями тела убитых. «Число жертв еще не известно, — говорил диктор, — ясно только, что их страшно много».
— В трех городах. Почему в трех? — прошептал Рико.
7
Он проснулся с головной болью. Не помогали ни хлещущие струи душа с переменной температурой, ни стакан средства от похмелья. Он сел в кресло, закутавшись в махровый халат. Головная боль угнетала его. Впервые в жизни Босс не испытывал желания работать, действовать, видеть людей. Возможно, это результат слишком интенсивной работы — в течение нескольких недель он не мог найти дня, чтобы выбраться в море на своей лодке, а может, все чаще напоминающее о себе бремя прожитых лет. Перешагнув через семидесятилетие, он шутил во время приема по случаю своего дня рождения, что только сейчас он по-настоящему хорошо себя чувствует, словно прожитые десятилетия были лишь интенсивной тренировкой для достижения полной активности, которая наконец пришла к нему. Нечего скрывать от самого себя, что именно с этого приема, который был четыре года назад, он начал пить ежедневно. И в одиночестве. До сих пор все было хорошо. Разрумянившийся от утреннего душа, благоухающий изысканными лосьонами после бритья, он неизменно являлся в свой кабинет и начинал день с просмотра донесений, приходящих со всего мира. Так было до сегодняшнего дня.
Босс соединился по телефону с дежурным Национального совета безопасности.
— Сегодня меня на работе не будет, — сказал он, — если что-то срочное, то звоните… Никакого врача. Если пришлешь кого-нибудь, я к чертовой матери его вышвырну. Понял?
Положив на место трубку, он какое-то время боролся с желанием отключить аппарат специальной телефонной связи, защищенной от подслушивания. Нет, этого делать нельзя. Если он не поднимет трубки в момент вызова, то автоматически будет объявлена тревога. А черт бы их всех побрал! Босс с трудом потащился к бару, налил в бокал виски, выпил залпом и тяжело прислонился к стойке. Алкоголь понемногу разогревал внутренности, добирался до головы, усмиряя боль, возвращая способность мыслить. Он выпрямился и вздохнул с облегчением. Теперь можно подумать о планах на сегодняшний день. К счастью, сегодня не среда, значит, не нужно идти с докладом к президенту. Остается только надеяться, что в мире
