законам считаются нелегальными, значит, эта информация была явно направлена в адрес итальянских властей. Только вечером она узнала подробности происшедшего. Отец, узнав о покушении на Рико, позвонил ему еще из Рима и пригласил к себе на вечер.
— Целый день потерял, — жаловался Рико. — Не мог отвязаться от журналистов. Господи, что я могу знать? Меня выводит из себя весь этот шум. Никому не нужный, да еще может повредить делам.
— Ну уж нет, — горячо возразил сенатор Пирелли. — Чем больше о ком-то разговоров, тем больше он знаменит и тем лучше идут его дела.
— Может быть, политические, но не торговые.
— Любые. Похоже, синьор Фабиани, вы еще слишком молоды как бизнесмен, чтобы иметь опыт в таких делах. А сейчас убедитесь.
— Возможно, — согласился Рико.
При виде входящей в гостиную Моники он встал и поклонился. Моника поцеловала его в щеку.
— Не видно, чтобы он слишком переживал из-за сегодняшнего покушения, правда, папа? А в чем же должен убедиться этот чудом спасшийся человек?
— Не думаю, чтобы это происшествие было подходящим предметом для шуток, Моника, — пожурил ее отец. — Ты и в самом деле не переживаешь за него?
— Наоборот, папа. Но я успела уже успокоиться. Странный день. На автостраде до Беллинзоны погиб человек. Неужели террористические акты должны стать у нас привычным явлением?
— Напрасно ты все сваливаешь в одну кучу. Произошел один из тех случаев, который называется местью преступной группировки.
— Значит, ты уже знаешь, что произошло! — воскликнула Моника. — Умираю от любопытства.
Сенатор посмотрел на Рико и сказал:
— Перед самым отъездом в римский аэропорт я получил копию полицейского рапорта по этому делу. Само собой разумеется, в нем были лишь первые данные, а вернее, информация, полученная еще до взрыва на шоссе. Так вот, синьор Фаготелли несомненно был связан с «Огненными бригадами». Он там являлся кем-то вроде кассира. Во время допроса один из арестованных по делу «семерки» сообщил, что он много раз получал у Фаготелли деньги на нужды организации. Фаготелли был человеком ловким. Он уничтожил все следы своего сотрудничества с террористами и отказался вернуть им оставшиеся деньги. С требованием выплатить всю сумму к нему явился агент полиции, выдававший себя за посланца главного штаба террористов. Вероятнее всего, установленное в кабинете издателя подслушивающее устройство «Огненных бригад» позволило им узнать, что Фаготелли разоблачен и может выдать. Поэтому он и погиб.
Пирелли замолчал. Все время, пока сенатор рассказывал, он чувствовал на себе горящий взгляд Рико.
— Подумать только! Такой безупречный, казалось бы, предприниматель — и «Огненные бригады». Господи, что так притягивает к ним людей? Что им надо? Смерть, несчастья, пожары? Новейшее воплощение сатаны. Честное слово, не понимаю… — Моника качала головой и вдруг внимательно посмотрела на Рико. — Неужели и покушение на тебя было делом «Огненных бригад»?
— Ты с ума сошла! — Рико нервно заерзал и сжал пальцами подлокотники кресла. — Как ты можешь говорить такие вещи? Прежде всего — я не итальянец. В Америке нет «Огненных бригад», а то, что происходит в Италии, в конечном счете ваше дело. Меня интересует совсем другое: моя фирма, представителем которой я являюсь. «Огненные бригады»! Их можно ликвидировать. Если полиция действует неэффективно, следует создать новую, которая с ними справится. У нас в Америке тоже были попытки такого рода, всякие там «Черные пантеры» и еще что-то в этом роде… Но наши с ними справились…
Адвокат поднял вверх руку и, прервав гостя, сказал:
— Ну, не совсем так. Насколько я знаю — а знаю точно, ибо это тоже относится к моим профессиональным обязанностям, ведь я веду много различных дел американцев итальянского происхождения, — и у вас действует прекрасно организованная преступная мафия, не брезгующая терроризмом. Я говорю о «Коза Ностра». Так что по-разному в разных странах бывает, синьор Фабиани. Сваливать на бездарность полиции проще всего. Впрочем, совсем недавно было создано специальное полицейское подразделение, деятельность которого может принести успех.
— Почему ты употребляешь одни общие слова? — вмешалась Моника. — «Деятельность может принести успех…» Уже сам разговор о терроризме в таком тоне неприемлем: разве такое явление вообще имеет право существовать? Рико, я понимаю тебя как американца, но не думаю, что ты прав. Сначала подождем результатов следствия о покушении на тебя. Может случиться, что это дело рук «Коза Ностра», ведь они хотят контролировать все, что возможно, не правда ли?
— Что тебе пришло в голову? Меня не интересуют никакие незаконные организации. Ни ваши, ни наши. У меня есть возможность сделать карьеру, я ее делаю. Впрочем, кто и почему стрелял, пусть выясняет полиция.
Ему уже надоел этот разговор, а особенно Моника, которая как бы специально намекала, что он является объектом нападения то «Огненных бригад», то «Коза Ностра», давая таким образом понять, что он, вероятно, занимается не только делами фирмы. То ли это результат проницательности девушки, то ли желание ему досадить по неизвестным причинам — он еще не знал. Но был уверен, что совершил какую-то ошибку и по отношению к Монике. Ибо то, что вчерашняя стрельба была ошибкой, он уже понял. С сенатором и Моникой он как-нибудь разберется, хуже будет с начальством в Америке. Те подобные вещи не привыкли оставлять безнаказанными. Чтобы как-то из этого выпутаться, необходимо из случившегося извлечь максимальную пользу. Но как? Нет смысла дольше сидеть в этом доме, где Моника без конца его атакует, а ее отец ничего нового, пожалуй, уже не скажет. И так он отсюда вынесет чрезвычайно важную информацию: оказывается, Фаготелли был причастен к кассе «Огненных бригад» и операциям в швейцарских банках. Господин профессор Замбетти ведет нечистую игру, а отсюда простой вывод, что у Рико есть на него приличный крючок. «Ведет нечистую игру», — улыбнулся он при мысли о бесспорном парадоксе: где уж тут говорить о чистоте в этой довольно грязной игре…
— Вижу, что ты повеселел, — заметила его улыбку Моника, прервав минутное молчание. — Хорошо, но я не хотела бы, чтобы ты поступал легкомысленно, Рико. Ты должен беречь себя.
— Моника права, — подтвердил сенатор. — Пока неизвестно, в чем дело, лучше не ночевать дома. Может, в гостинице? Я готов позвонить в отель «Амброзио». Его хозяин — мой старый клиент, ему не составит большого труда приготовить какой-нибудь удобный апартамент. Так что, синьор Фабиани? Кроме того, еще до поездки в Рим я поговорил с комиссаром Липетти. И попросил его заняться вашим делом. Можно быть уверенным, что он это так просто не оставит. А пока я советую быть осторожным.
Отлично. Все в порядке. Раз дело уже у Липетти, можно считать, что ему ничто не угрожает. Нечего себя корить за историю с покушением. Сегодня в офисе только об этом и говорили, а он составил текст, убедительно доказывающий необходимость личной охраны, и выслал его по телетайпу в американскую дирекцию фирмы. Через два-три дня можно будет появиться на людях в сопровождении этого болвана, которого прислали, чтобы следить за ним. Рико отдавал себе отчет в том, что не может знать инструкций, которые получил Личио от «отца», однако понимал, что теперь он находится под особым контролем. Зифф скоро тоже получит сведения о том, кто такой Личио, опекун его человека в Европе. В «Коза Ностра» прекрасно знают правила игры, он может быть уверен, что кандидатура Личио получит одобрение в Главном разведывательном управлении. Все эти мысли быстро пронеслись в голове у Рико.
— Идея с гостиницей очень хорошая. Если я могу просить…
Сенатор пошел в кабинет, чтобы позвонить. Моника, пользуясь отсутствием отца, подошла к Рико и поцеловала его.
— Я буду у тебя завтра утром, в восемь часов, — сказала она тихо.
— В гостинице?
Она кивнула головой.
— В крайнем случае ты опоздаешь в свой офис. Наверное, ты можешь себе это позволить, раз ты шеф, правда?
— Все в порядке, — загремел у двери голос адвоката. — Через полчаса для моего протеже будет приготовлен апартамент. Вы довольны?
