видны только рыбаки и паромы. И тогда здесь можно отдохнуть от людей.
— Тебе нужен такой отдых? Я заметила, что ты постоянно стремишься лишь к веселью и танцам.
— Это все из-за тебя. Ты была совершенно недоступной.
— А теперь нет?
— И да, и нет. Главное, что ты нормальная девушка.
Яхта причалила к набережной. Господин Фабер встал у трапа, чтобы попрощаться с гостями. Спустившейся на причал Монике он вручил орхидеи, сказав:
— Я рассчитываю на встречу с вами, синьорина Моника, и вашим отцом. Мой дом и яхта в вашем распоряжении.
Джиджи проводил ее до дома, не надоедая по дороге своими разговорами.
Утром девушку разбудил телефон. «Могу ли я сегодня встретиться с тобой?» Это был голос Рико. Еще не успев ответить, Моника почувствовала, что краснеет от волнения, внезапной радости, что он снова говорит с ней, находится где-то близко.
— Ты вернулся? Я рада, — сказала она коротко, хотя ее сердце сильно билось. — Если хочешь, приезжай ко мне. Я буду на пляже в десять.
Переживаю, как влюбленная девчонка, ругала она себя мысленно. Так как же, в конце концов, я к нему отношусь — ненавижу или совсем наоборот? Она засмеялась, выскакивая из постели, и позвала Марию, чтобы та принесла завтрак.
6
— Как к этому следует относиться? Просто как к наглости, которая пользуется безнаказанностью. Не знаю даже, можно ли последние действия полиции определить как нерасторопные. Да и какие это действия! Насколько мне известно, «семерка» попалась случайно. Какой-то парнишка похвастался в баре, что он очень любит большой бум. Когда шпик попросил его на пару слов, тот дал ему бутылкой по башке и пытался убежать. Люди бросились за ним. Дальше мы знаем. Значит, и на этот раз случайность. Вот что беспокоит. Я сказал бы даже, что настраивает на пессимистический лад. — Рико опустил голову и сделал это с такой грустью, что сенатор Пирелли счел необходимым хоть как-то утешить молодого бизнесмена.
— Я вашего пессимизма не разделяю. Во-первых, общественное мнение с нами, а не с террористами, во-вторых, антитеррористическая бригада комиссара Липетти действует всего лишь несколько месяцев. Что касается «семерки», правда, здесь помог случай, но это свидетельствует об ослаблении «Огненных бригад» и разрушает миф об их неуловимости.
Мужчины сидели в миланском кабинете адвоката, попивая кофе. Моника выполняла обязанности хозяйки дома. Она следила за тем, чтобы на низком столике, стоящем между креслами, ни в чем не было недостатка. Девушка не принимала участия в беседе, но слушала диалог с нескрываемым удовлетворением. То, что еще несколько недель тому назад казалось невозможным — Рико в их доме, явная симпатия отца к нему, стало реальностью.
Отец приехал в Порто Себастьян, как и обещал, уже к вечеру. Он чувствовал страшную усталость после переговоров, которые ему пришлось вести в столице. «Мечтаю, — сказал сенатор, — о сне на пляже». — «Только не на солнце», — добавила Моника, обрадованная приездом отца и ожиданием чего-то очень важного, что с отцом все-таки уже не было связано.
— Ты спрашиваешь, какие новости, дочка? Так вот, нынешний кабинет падет в течение трех месяцев. В следующем мне будет предложен портфель, ты, наверное, будешь смеяться, министра общественного здравоохранения. Так решил Главный комитет. Ты, конечно, понимаешь, что значит это решение, правда?
— Что у тебя есть шансы в будущем сформировать собственное правительство?
— Вот именно. Я получаю менее важное министерство, чем, скажем, иностранных дел или финансов, только для того, чтобы противники слишком быстро не сориентировались, кого надо принимать в расчет в качестве будущего премьера. Надеюсь, что ты понимаешь значение такой информации и необходимость строго хранить тайну. Впрочем, зачем я тебе это говорю, ведь ты в течение стольких лет слышала множество политических секретов… Я должен вас похвалить. Ужин вы с Марией приготовили прекрасный, местное вино из хорошего погреба, поэтому меня клонит ко сну. Завтра мы поговорим спокойно. Любые телефонные звонки, приглашения отвергай под какими-нибудь предлогами, впрочем, придумай их сама.
Было еще не так поздно, Монике захотелось пройтись перед сном. Кам прыгал от радости, когда она надевала ему намордник. Они прохаживались по популярной прогулочной дорожке на корсо. И вдруг Моника услышала знакомый голос, доносившийся из-за одного из стоящих на тротуаре столиков: «Buona sera, Monica»[15]. Девушка села за столик, пытаясь возней с собакой скрыть свое смущение.
— Я не ожидал тебя увидеть сегодня вечером.
— Отец приехал усталый, я не хочу ему мешать отдыхать, — оправдывалась Моника.
— Это чудесно, Моника. Пойдем сейчас ко мне. В этой гостинице мне живется прекрасно. И Кам пойдет с нами.
Энрико был очарователен. А то, чего она так сильно боялась, от чего убегала, зная, что никуда от этого не деться, оказалось не жертвой, а огромной радостью. Изумление, какое ее охватило, было похоже на землетрясение, которое оставляет нетронутым дом в море развалин. Значит, может быть и так? Так прекрасно? И к тому же с мужчиной, которого она ненавидела. Нет, это неправда, она никогда не могла его ненавидеть. Рико теперь принадлежал ей, а она ему. А ведь Моника не успела еще поговорить с Робертом, она должна ему сказать, что… Но что, собственно говоря, она может ему сказать? Ведь их уговор был уговором друзей. Роберт неожиданно уехал — ему подвернулась сезонная работа в швейцарской гостинице. Писал, что вернется в октябре, а если Моника найдет время, то пусть навестит его, это только полтора часа езды на машине — отель «Белла Виста» в Муральто, недалеко от Локарно. Пока ей никуда не хочется ехать. Она в Милане вместе с Рико.
— Вы говорите, сенатор, что разрушен миф об их неуловимости. И рискнул бы сказать, что такого мифа не было. Скорее всего, это вопрос безнаказанности, объясняющейся исключительно бездарностью полиции, — упорно отстаивал свое мнение Рико, вызвав некоторое раздражение адвоката, которое, правда, Пирелли быстро замаскировал улыбкой.
— Как бы там ни было, это первый провал «Огненных бригад». За ним наступят следующие. Уж поверьте моему опыту.
Рико положил руку на сердце и склонил голову.
— Прошу меня извинить, если я чем-то обидел господина сенатора. У меня нет оснований сомневаться в прогнозах такого опытного политика. Единственное, что меня беспокоит — не знаю, как выразиться деликатно, — подвержены ли коррупции некоторые сотрудники полиции? Конечно, антитеррористическая бригада состоит из исключительно надежных людей, но на других участках бывает по-разному.
— К сожалению, это правда, — подтвердил сенатор. — Одно могу сказать, что как сам Липетти, так и его сотрудники — люди надежные. Власти все сделали, чтобы создать им условия, исключающие коррупцию. Зарплату им платят в несколько раз больше, чем другим сотрудникам, и обещаны премии за каждую удачную операцию. Это допинг, можно сказать, не только морального характера, им пренебрегать не стоит. Сам Липетти — человек безупречный.
Узнав от Пирелли о доверии, которое власти питают к Липетти, Рико добился своего и решил закончить беседу с сенатором. Он посмотрел на Монику и спросил:
— Тебе не скучно слушать такие разговоры?
— Я привыкла к ним. Люблю учиться у других. И прежде всего у папы.
Она наклонилась над отцом и поцеловала его в лоб. Пирелли покраснел от удовольствия.
