— У каждого внутри есть кромь. Если она стоит близко к пределу, Старшие убивают, но остальных они не трогают. Они не злые, это их работа.
— А кто такие Старшие?
— Какой же ты непонятливый, — по-детски обиделась, надув губы, но ненадолго, через пять секунд уже всплеснула руками и заговорила с жаром. — Я тебе же объясняю — Старшие — это Старшие, а мы Младшие. Они появляются на свет взрослыми, а мы детьми — и навсегда остаёмся такими.
— Вы бессмертные? — спросил я, услышав слово «навсегда». Надо же, этот мир наполнен разными странными существами, но я никогда ещё не видел разумных «других», не людей в смысле, а тут вот судя по всему не только разумное, но и бессмертное существо.
— Мы существуем пока существует Кромь, а Кромь существует пока… — она прикусила нижнюю губу, нахмурила лобик и вдруг хлопнула по нему ладошкой. — Вот же недотёпа. Забыла, забыла. Надо будет у Старших спросить.
— Возможно, пока не коснётся предела? — осторожно предположил я и позволил себе шевельнуться, усаживаясь поудобней.
— А ты откуда знаешь? — удивилась девочка и её без того большие глазёнки стали ещё больше.
— Додумался, — сказал я. — Логически.
— А как это — логически?
— Ну, это… — я стал подбирать слова, а в голове параллельно крутилась на первый взгляд глупая, но всё же не лишённая доли разумности мысль — а если ребёнок физиологически пяти-шести лет, но прожил очень долго, он станет умным как взрослый?
— Это когда одно вытекает из другого посредством определённых правил мышления, — объяснил кое-как.
— А-а, — протянула она, хотя по лицу было видно — не поняла. Но она и не стала задумываться, а тут же вдруг перескочила на другую тему.
— А ты фокусы умеешь показывать?
— Какие фокусы? — удивился я.
— Ну монету из носа доставать.
— Нет, — я мотнул головой и улыбнулся.
— А Сатэн умел. Я сначала думала это обычная магия, но никакого магического поля не было. Так что всё честно — настоящий фокус. А ты же не будешь двигать Кромь? — вдруг спросила она, и я опешил.
— С чего ты взяла?
— Ну ты ведь тоже пришёл из другого мира. У тебя внутри кромь иначе чем у здешних мерцает.
— Я тебе честно говорю, ничего двигать я не собирался и не собираюсь. Мне это совсем ненужно.
— Это хорошо, — выдохнула девочка. — А то я себя потом ругала, что предупредила его. Он бежал до самой Зыби целый день и успел выбраться отсюда, пока Старшие не проснулись.
— Ты о Сатэне?
— Ну а о ком же? — она посмотрела на меня, как на полнейшего идиота, но беззлобно, заулыбалась даже. — Так ты знаешь фокусы, или нет?
Я пожал плечами и вдруг вспомнил про «палец».
— Могу палец на время оторвать, а потом приставить. Только условие — не подходи пока я показывать буду. Хорошо?
Она кивнула и принялась с нетерпением ждать, отчего личико сделалось очень напряжённым. И я с полной серьёзностью продемонстрировал ей заезженный у нас на Земле прикол с большим пальцем.
— Здорово! — она захлопала в ладоши. — Даже интересней чем с монетой из носа. А тебе не больно?
Прищурилась как-то с хитринкой, я даже стал подозревать, что она просто притворяется, но всё же соврал.
— Больновато, конечно, но я привык терпеть.
Она вдруг приблизилась за какое-то мгновение вплотную, ухватилась двумя ручками за мою ладонь и принялась вертеть, внимательно разглядывая. Потом заглянула в глаза:
— Ты главное не делай ничего такого, что приближает кромь к пределу.
— Не делать зла? — спросил я, немного смущаясь её пронзительного чистого взгляда, как будто прямо в душу всматривается.
Она улыбнулась грустно.
— Излишнее добро тоже приближает кромь к пределу.
Снова отдалилась, как по мановению волшебной палочки. Вот только что была рядом и вдруг уже в нескольких метрах.
— Как это? — спросил громко, но она только улыбнулась, а глаза остались грустными. И через секунду растворилась в воздухе подобно её иллюзорному копью.
Я какое-то время просидел без единого движения. Её исчезновение погрузило в транс, «обернуло взгляд». Вроде и смотрю на то место, где её впитал в себя окружающий воздух, иначе и не скажешь, а на самом деле взгляд уходит внутрь. И всё думаю рассеянно над её последними словами. Излишнее добро… Излишнее… Никогда так о добре не думал.
И вдруг наваждение резко отпустило, сменилось смутной тревогой. Даже пришла мысль — а не привиделось ли мне это всё? Может у меня от постоянных тренировок крыша поехала? Или здешнее магическое поле действует…
Я поднялся, теперь намного медленней и аккуратней, но в отсиженной ноге уже давно восстановился кровоток, и вся эта профилактика была излишней…
Излишнее… излишнее сдвигает кромь к пределу. И где этот предел?
По спине вдруг побежали мурашки, такое ощущение — смотрят. Я резко обернулся. Ничего кроме перекрученных стволов сейкон и островков снега то тут то там, но ощущение, что тебя разглядывают, стало даже сильнее. Вдобавок, в небе громко вскрикнул виар, жалобно, даже с какой-то болью, и я торопливым шагом заспешил прочь из этого странного места.
Глава тридцатая
Когда вошёл в палатку, Линк уже не спал. Он сидел на топчане и держался за правый бок. Посмотрел на меня как-то нерадостно.
— Ты что похмеляться ходил? — спросил рассеянно, на что я удивлённо вскинул брови.
— Я же вчера почти не пил. Это ты нагрузился, как телега мешками.
— Да я думаешь помню — пил ты или не пил, — он выдавил из себя слабую улыбку и добавил. — Что-то бок опять разболелся не на шутку… и привкус во рту этот мерзкий. Как будто всю ночь клинок лизал.
— Сходи в госпиталь.
— Денег сдерут. Это ж не ранение, или порез какой-нибудь. От последствий пьянок они и в армии за деньги лечат.
— На здоровье не экономь, — я подошёл и присел с ним рядом. — Мне кстати тоже в госпиталь нужно, пошли на пару.
— К пассии своей? — Линк улыбнулся кислее прежнего, но я не стал отвечать, а перешёл к тому, что хотел узнать.
— Слушай, ты же несколько «щитов» умеешь ставить, я помню, в таверне ты все четыре стихийных сделал.
— Ничего сложного, — выдохнул Линк, и скривившись, потёр бок.
— Я сейчас тренироваться ходил и придумал такую штуку, но вот не знаю — может, ею уже давно пользуются?
— Молодец. А я уже давненько не тренировался. Что за штука?
