брата. — Ричард, все хорошо. Ты пугаешь Перси.
Джослин пересекла оранжерею, чтобы и остановить его, и привлечь его внимание.
— Никто не забирает Перси, — напомнила она. — Это ты остановил вора?
— Тони, она плохая, — закричал Ричард, прижимая клетку к тощей груди с придурковатым видом, как порой случалось, когда он был напуган.
Тони? Гарольд часто называл Антуанетту Тони. И Ричард, бывало, спорил с Антуанеттой, когда та приближалась к клеткам с птицами. Как-то раз произошла ужасная сцена, незадолго до того как Гарольд выгнал их, когда Ричард обнаружил Антуанетту рядом с клетками посреди ночи. Но тогда ему было шесть лет. Должно быть, у Ричарда все смешалось в голове.
Джослин нервно взглянула на вора, но не увидела никакой связи с их невесткой. Теперь, когда Блейк держал чужака, Битти вылезла из своего укрытия и зарычала.
Ее младший брат больше не тот маленький ангелочек, которого она прижимала к себе и укачивала, когда ему снились кошмары. Он уже выше и, вероятно, сильнее, чем она. Но для него она по-прежнему старшая сестра, которой он доверяет. Пока Блейк допрашивал вора — как ни странно, на французском, — Джослин осторожно забрала клетку, поставила ее на рабочий стол и успокоила Ричарда. Как только он утихомирился настолько, чтобы до него дошло, что никто не причинит вреда его любимцу, он опустился на лавку и стал покачивать бормочущего Перси и что-то тихо ворковать.
Она боялась повернуться и увидеть, что Блейк с негодованием и отвращением уходит. Несколько божественных минут она была объектом желания и чувствовала, что в ее жизни еще может все наладиться.
Разъяренный вскрик боли Блейка заставил ее в тревоге обернуться.
К ее испугу, вор уже достаточно пришел в себя от удара, чтобы попытаться сбежать. Он держал в руке окровавленный нож, а Блейк сжимал запястье. Она не понимала слов, но по действиям мужа предположила, что француз приказал ему отойти в сторону. Где же эти чертовы слуги, когда они нужны? Вероятно, прячутся в подвале.
Рукав рубашки Блейка окрасился кровью. Не успела Джослин ничего сообразить или даже запаниковать, как ее свирепый муж выбил нож из рук негодяя и тот покатился по полу.
Выкрикивая французские проклятия, бандит выскочил из оранжереи и помчался к фасаду дома. Держась за раненую руку, Блейк погнался за ним — босиком, в одних чулках!
Разрываясь между необходимостью успокоить брата и помочь Блейку, Джослин не смогла сделать ни то ни другое. Босиком она прошла по траве и осторожно вернулась в холл в надежде вытащить служанку и лакея из их укрытия. При виде капель крови на натертом воском паркете ее сердце подскочило к горлу, а дыхание перехватило.
Дробный стук лошадиных копыт предупредил ее, что вор сбежал. Дрожа, она встала на верху кухонной лестницы и прокричала бесполезным слугам принести перевязочный материал и оказать помощь. Наконец они прибежали.
Она встретила Блейка у передней двери с корзинкой, где лежали медицинские принадлежности, надеясь предложить свою помощь в благодарность за то, что он не орет на нее.
Он нахмурился, отказался от ее помощи и прошел мимо нее в сторону зимнего сада. Слишком потрясенная, чтобы спорить, она пошла следом, оставив служанку вытирать кровь.
Обнаружив, что Ричард все еще бессмысленно укачивает уже угомонившегося попугая, Блейк бросил на нее сердитый взгляд, ожидая объяснений. Как будто они у нее были.
— Что произошло? — спросил он у ее бессвязно бормочущего брата.
Ричард покачал головой и крепче обнял клетку с птицей.
— Кто-то причинил вред Перси? — спросила Джослин, не видя тут больше ничего, что можно было бы украсть.
Ричард неохотно кивнул.
— Вор говорит только по-французски. Он отказался назвать того, кто его послал. Зачем ему мог понадобиться попугай? — спросил Блейк.
Джослин не нашлась что ответить.
— Может, его прислал Огилви выкрасть птицу?
Она поставила корзину с медикаментами на скамейку и подождала, когда муж сядет, чтобы перебинтовать ему рану.
Блейк схватил ткань и обернул ею руку.
Раздраженная его реакцией, потрясенная эмоционально и физически, она прибегла к своей обычной практике блаженно игнорировать всякий конфликт. Она села рядом с Ричардом и гладила его руку, пока он не перестал так сильно раскачиваться.
— Ты можешь рассказать мне, что произошло? — спросила она как можно мягче.
— Я стукнул его, — сказал он. — Стукнул, чтобы он не украл Перси.
— Хорошая работа, — похвалил Блейк, завязывая узел на своей самодельной повязке. — Я научу тебя драться кулаками, чтобы в следующий раз ты врезал ему как следует.
Он кивнул на окровавленную палку, которой Ричард огрел непрошеного гостя.
Джослин захотелось запустить в пего чем-нибудь. В следующий раз! Что значит — в следующий раз? Не хватало еще, чтобы Ричард дрался. Она фыркнула, но прикусила язык. Сердце ее все еще слишком сильно колотилось.
— Думаешь, его послал мистер Огилви? — снова спросила она, не зная, как еще объяснить, зачем вору понадобилось красть попугая.
Или, может, он по какой-то причине хотел убить Блейка? Об этом она старалась не думать.
— Огилви мог проследить за твоим лакеем в тот день, когда он отвозил Перси, а потом нанять кого-то для взлома, — ворчливо согласился Блейк.
Или последовать за Ричардом со свадебного приема. Джослин запаниковала при мысли, что кто-то мог напасть на ее младшего брата из-за глупой птицы.
Блейк продолжал размышлять вслух:
— Огилви прямо-таки одержим этим попугаем. Должно быть, герцог нажимает на него.
Он бросил на нее многозначительный взгляд.
Но Джослин не собиралась возвращать любимца Ричарда человеку, который нанимает головорезов! Может, она и не всегда точно знает, что хорошо, а что нет, но считает своим долгом заботиться о невинных созданиях, которые не могут сами себя защитить.
— Полагаю, мы можем пригрозить Огилви, что расскажем все герцогу, если с Перси что-то случится, — предложила она.
— Это непременно остановит отчаявшегося, — съязвил Блейк. — Твоему брату лучше подержать Перси в своей комнате, пока мы не придумаем, как защитить зимний сад.
Испытывая неимоверное облегчение от того, что он интересуется поведением Ричарда, Джослин сделала, как ей было велено.
Конечно же, не было необходимости объяснять, что Ричард мог оставить оранжерею без присмотра прежде всего потому, что услышал, как она стонала от наслаждения. Это было бы не только неловко, но и привело бы к долгим и неприятным объяснениям. Их, как она подозревала, и без того будет более чем достаточно в следующие несколько часов.
Приятно было помечтать, что она, наконец, нашла того, кто будет ее защищать и поддерживать, но реальность такова, что у нее есть брат, который требует постоянного присмотра, и муж, который так и рвется навстречу смерти.
Она снова одна.
— Не надо! — рявкнул Блейк, когда, войдя в спальню, увидел, что жена натягивает через голову простое свободное платье.
Настроение у него испортилось, и он не мог оставаться вежливым. Ему нужна лошадь, чтобы погнаться за проклятым головорезом. Ему нужно послать за мировым судьей. Ему нужны объяснения. Какого лешего, что значит эта сцена в зимнем саду? Зачем какому-то французу вламываться в дом, чтобы украсть проклятую птицу? Что, черт побери, происходит с ее братом? И что он наделал, женившись на женщине, которая явно воспринимает весь этот дурдом как нечто вполне нормальное?
