Он стоял перед строем, нахмуренный и злой. Из-под козырька надвинутой на лоб пограничной фуражки сурово глядели карие глаза. Железнодорожники видели: сегодня командир не помилует!
Заслонов хорошенько отчитал за беспечность, за бесцельное ухарство.
Вскоре после этого произошел случай, который показал, что командир Заслонов не зря заговорил о дисциплине.
Летом партизаны питались очень плохо: не было ни хлеба, ни соли. Один паренек, стоявший на дальнем посту, в секрете, самовольно ушел в деревню поесть. Этот факт обнаружился случайно.
Заслонов велел расстрелять его за уход с поста.
Бесшабашная «удаль» некоторых улеглась. Крепкая рука Заслонова чувствовалась, как когда-то в оршанском депо.
XIV
Заслонов с успехом выполнял задание Центрального штаба: каждый день на железных дорогах «треугольника» происходили крушения поездов.
К 1 августа заслоновцы пустили под откос более тридцати вражеских эшелонов. Исполнялась давнишняя мечта Заслонова: правильное движение фашистских поездов на важнейших линиях Орша — Смоленск, Орша — Витебск и Витебск — Смоленск было нарушено. Гитлеровцы уже боялись ездить ночью.
Заслонов получил по рации новое указание — начать разгром фашистских экономических баз. До этого уничтожались волостные управы и полицейские посты, а теперь было приказано ударить по деревенским маслозаводам.
Разгром маслозаводов преследовал двоякую цель: с одной стороны, уничтожался аппарат фашистского принуждения и срывались поставки гитлеровской армии, а с другой — улучшалось продовольственное положение населения. Маслозавод выходил из строя, и крестьяне могли сами пользоваться молоком, вместо того чтобы сдавать его оккупантам.
Когда же фашистские власти допытывались, почему не выполнен налог, у каждого крестьянина был готов благовидный ответ: сдал бы, да некуда сдавать.
Ближайший к заслоновским базам маслозавод был расположен в деревне Горбово. Горбово — большая, в полтораста дворов, деревня лежала в центре «треугольника», и ее гарнизон давно мешал операциям Заслонова. Теперь предстояло разделаться и с ним и с горбовским маслозаводом.
По донесениям разведки партизаны знали, что фрицы выселили из Горбова жителей. Гарнизон состоял из двухсот фашистов с двумя минометами, двумя станковыми и девятью ручными пулеметами. На южной стороне деревни гитлеровцы вырыли окопы и устроили два дзота.
Заслонов перешел со своим соединением поближе к Горбову, в лес, у деревни Драгали. Штаб разработал план разгрома гарнизона.
Решили ударить на Горбово с юга, потому что здесь к деревне очень близко подходил лес.
Всю операцию должны были выполнить Шурмин, Норонович и Коноплев, они же высылали взводы в виде заслона на дороги, ведущие в Горбово из Бабинович, Добромысля и Любавич, чтобы не позволить тамошним гарнизонам прислать подкрепления.
За полгода «лесной» деятельности заслоновцев им не раз приходилось отбивать сильные атаки фашистов, нападавших на партизанские базы. Не один раз они сами громили волостные управы и полицейские гарнизоны и участвовали в стычках на железной дороге, но предстоящий бой должен был быть самой крупной боевой операцией.
Атаку Горбова Заслонов назначил на восемь часов 13 августа.
К ночи заслоновцы, которые должны были атаковать фашистский гарнизон, сосредоточились в горбовском чесу, где уже целый день, наблюдая за деревней, укрывались разведчики.
Алесь доложил командиру, что в Горбове никаких перемен, — фашисты, видимо, не догадывались о грозящей опасности.
Не разжигая костров, без шума улеглись партизаны спать под открытым небом.
Утром комиссар пошел с Женей обходить отряды. В каждом из них они говорили о большом значении сегодняшней операции, призывали коммунистов и комсомольцев возглавить атаку Горбова.
А Заслонов, собрав командиров отрядов, прикидывал еще раз по карте.
— Пойдемте, товарищи, посмотрим, как это выглядит на местности, — сказал он.
Заслонов не сомневался в благоприятном исходе боя. Он шел давать последние указания командирам так уверенно, словно собирался говорить с комплексной бригадой перед промывкой обыкновенной «щуки».
Вышли на опушку леса. За ольховыми кустиками виднелось Горбово. До него было не более километра.
— Товарищ Коноплев, вы ударите с юго-запада, овладеете центральной улицей и подавите минометы. Они вон там, где группа деревьев. Ты, — обратился Заслонов к Шурмину, — атакуешь с противоположного конца, с юго-востока. Обезвредишь дзот, очистишь две следующие улицы и выйдешь к маслозаводу. Вон видишь, — новая крыша. А тебе, Василий Федорович, придется бить с фронта. Уничтожишь дзот и соединишься с товарищами. Я сам буду с Луневым при отряде Нороновича, а комиссар где хочет? — обернулся он к подошедшему Алексееву.
— Я пойду с Чебриковым.
— Дело! Место сбора известно, связные от отрядов есть, часы сверены, можно двигаться! До восьми часов — ни звука!
Коноплев и Шурмин повели партизан к исходному положению. Норонович подтянул своих к опушке.
Партизанам-железнодорожникам, привыкшим действовать под покровом темной ночи, было как-то странно. Томительно тянулись последние минуты.
Заслонов, прислонившись к дереву, смотрел на ручные часы.
Но вот дядя Костя опустил руку и сказал Нороновичу:
— Ну, Василий Федорович, пошли!
Норонович дал знак партизанам. Отряд, прикрываясь кустами, стал приближаться к деревне. Впереди шли коммунисты.
Уже до ближайших построек оставалось метров сто, когда из дзота застрочил пулемет. Партизаны кто ползком, кто пригибаясь, перебегали от куста к кусту. Один Заслонов шел, не сгибаясь. Женя Коренев не отставал от дяди Кости.
В это время с флангов откликнулись Шурмин и Коноплев. Кусты ожили, ожило Горбово, ожил лес.
Откуда-то из середины деревни стали бить по опушке леса минометы. Мины с пронзительным воем летели через головы. Лес наполнился громом и треском — это летели обрубленные осколками ветки.
Но минометы не причиняли партизанам вреда, — их в лесу давно уже не было.
Коноплев со своей «шестнадцатой непромокаемой» раньше всех ворвался в Горбово. Минометы растерянно переносили огонь с одного места на другое, а потом и совсем смолкли. Зато не переставали ни на секунду трещать пулеметы.
В Горбове в двух местах загорелись дома.
Партизанам Нороновича удалось-таки зажечь дзот, из него повалил дым. И пулемет смолк.
В этот момент Вася Жолудь метко швырнул в него гранату. Полетели комья земли, обломки дерева. Кто-то из партизан вслед бросил вторую гранату. С дзотом было покончено.
Норонович пробился на улицу.
Теперь огрызнулся пулеметными очередями последний дзот, на который шли партизаны Шурмина.
В самой деревне на улицах кипел жаркий рукопашный бой.
Заслонов, подбегая к первой горбовской хате, на секунду остановился и взглянул на часы: прошло
