Она ушла. Я стал думать об этой женщине. Удивительно, откуда она могла узнать, что Набавия живет у меня. Когда Набавия вернулась домой, я ее спросил:
— У тебя есть родственники в Каире?
Она положила покупки и молча посмотрела мне в лицо.
— Ведь ты мне сказала, что не знаешь ни отца, ни матери?
— Да.
— Ты опять хочешь солгать мне, Набавия?
— Нет, господин.
— Скажи мне, кто эта женщина, которая приходила сейчас.
— Она не родственница мне, господин.
— А откуда ты ее знаешь?
— Как-то утром я встретила ее на рынке. Она начала расспрашивать меня о моей жизни. Я рассказала ей все с начала до конца. Она купила мне бусы и сказала: «Хочешь быть моей дочкой? У меня нет детей».
— Я не хочу огорчать тебя, Набавия, но она не внушает мне доверия. Она кажется мне распутной бабой. Такие, как она, вовлекают молодых девушек в разврат.
Тогда Набавия спросила испуганным голосом:
— Что же мне делать, господин?
— Я хочу, чтоб ты совсем не встречалась с этой женщиной.
— Но она меня любит, господин.
— Ты наивна, Набавия!
Про себя я подумал: «Бедная, как ей хочется, чтобы кто-нибудь любил ее».
Я вспомнил детство Набавии, суровое и безрадостное. Я вспомнил ее юность, жестокую и холодную. Я понимал ее жажду любви — ведь она никогда не знала ласки родителей.
Ее тоскующее сердце, как цветок навстречу солнцу, должно было открываться при каждом, даже самом маленьком проявлении любви.
Но той женщине я не верил.
— Почему ты думаешь, что она тебя любит?
— Она сама мне сказала. Она обнимала меня, целовала.
— Мы еще поговорим с тобой об этом, и я надеюсь, что ты прислушаешься к моим советам. Да?
— Как вы скажете, господин, так я и сделаю.
Прошло несколько дней…
Однажды вечером Набавия спросила меня:
— Давно, господин, вы не видели своей матери?
— Несколько месяцев.
— Вы очень соскучились?
— А почему ты заговорила об этом?
— Потому что ласка матери — великое дело.
— Откуда ты это знаешь?
— От моей матери…
Больше она ничего не сказала, но мне показалось, что она готова была открыть свою тайну. Мне невольно вспомнилась та толстая, безобразная женщина, но я был так занят в этот вечер своими делами, что не возобновил разговор с Набавией.
Однажды, вернувшись из университета, я не застал Набавии дома. Сначала я подумал, что она вышла за покупками, но настала ночь, а ее все не было. Меня это беспокоило. Куда она могла уйти? Неужели исчезновение Набавии связано с той женщиной? Или, быть может, тут какой-нибудь новый обман? Мои мысли путались. На следующий день я остался дома. В полдень раздался стук в дверь. Я вышел и был очень удивлен, увидев ту женщину. Она спросила:
— Где Набавия?
— Разве она не у вас? Я сообщу о вас в полицию, если вы не возвратите ее.
Женщина спросила удивленно:
— Полиция? Ты бредишь, молодой человек. Где Набавия?
Она кричала, сердилась…
— Но вы лжете, говоря, что вы ее тетя.
Эти слова ее ошеломили. Она закуталась в свое покрывало и, уходя, сказала:
— Я докажу тебе, что я не только тетя, а мать, и Набавия будет меня слушаться…
Прошло четыре месяца. Набавия не возвращалась, и не было даже надежды на то, что она вернется когда-нибудь. Мысленно я желал ей хорошей, чистой жизни.
Как же я был удивлен, когда в один из вечеров в дверях своей комнаты увидел Набавию. Глаза ее блуждали, на лице застыло выражение стыда.
— Войди!
Она молча вошла в комнату.
— Садись! Где ты была?
— Я вышла замуж.
— Ты даже не посоветовалась со мной?
— Он мне сказал, что вы не согласитесь…
— Кто это он?
— Санбо.
— Кто он, этот Санбо?
— Молодой человек, за которого я вышла замуж.
— Ну, а теперь что?
— Теперь он развелся со мною.
— Так быстро?
— Он не давал мне денег. Целыми днями я сидела голодная. Потом он развелся со мной.
— Где же справка о разводе?
— У него.
— А где он?
— Он живет в квартале Зейнаб.
— Ладно. Забудь о нем и ни о чем не думай. Послушайся моего совета.
— Я совершила ошибку, господин. Простите меня.
И Набавия горько заплакала.
Если я узнал причину, которая побудила Набавию оставить мой дом в первый раз, то, несмотря на все свои старания, я так и не смог выяснить, что заставило ее уйти второй раз. Она прожила у меня после своего возвращения двадцать дней и вновь скрылась… Я не мог ни понять, ни оправдать ее поступка. Во мне еще не прошла досада на нее за первое ее исчезновение. Я хотел, чтобы она почувствовала свою вину передо мной. Теперь, когда я вспоминаю это, мне кажется, что я сам совершил преступление.
Дни шли за днями, недели за неделями. Так прошел год…
… Поздно вечером я возвращался домой по улице Мазбах. Было темно. Внезапно я услышал, что меня кто-то зовет:
— Господин, господин!
Оглянувшись, я увидел Набавию. Я вскрикнул от удивления:
— Набавия? Ты?
Меня поразило ее мертвенно-бледное лицо, провалившиеся глаза, увядшие губы.
— Простите меня, господин.
— Где ты была, Набавия?
— Не спрашивайте меня. Я…
Я вспомнил ту женщину и спросил:
