— Так где же они? — нетерпеливо спросила Наташа.
— Кто? — спросил он механически, без тени эмоций.
— Да ваши работы, Господи! Те — прежние! — Наташа торопилась, она видела, что он стремительно уходит в себя, закрывается.
— А-а-а… Красная папка… на шкафу, дома… там…
Все, Митрохин, похоже, окончательно замолк, бессмысленно и равнодушно уткнувшись в пол кабинета. Все трое помолчали немного, потом доктор, хмыкнув, произнес:
— Ну что ж, я думаю, аудиенция окончена?
Он открыл дверь и позвал Ольгу Ивановну. Гренадерша вошла в кабинет, взяла под руку безразличного ко всему Митрохина и увела с собой.
— Ну-с, уважаемая Наталья Александровна, надеюсь, вы удовлетворены? — с легкой усмешкой спросил он, усаживаясь за свой стол.
Наташа в ответ только бросила на него быстрый сердитый взгляд и стала собираться. Сунула тетрадку Митрохина в сумочку, надела шубу и подошла к доктору.
— Вот, что, уважаемый Алексей Борисович, — язвительно сказала она, с неприязнью глядя в его насмешливое лицо. — Мне нужен домашний адрес Митрохина. Сколько стоит такая услуга по вашему прейскуранту?
— Ну зачем же так, Наталья Александровна! Я к вам, можно сказать, со всей душой, а вы… — Доктор с укоризненной ухмылкой покачал головой. — Грешно вам, ей-богу!.. Ну да ладно, дам я вам адресок, и, заметьте, — совершенно бесплатно! Хотя, строго говоря, совершу при этом должностное преступление, потому как делать этого не имею никакого права.
Он открыл какую-то папку и переписал оттуда на клочок бумаги адрес.
— Вот, возьмите. — Молодой человек пододвинул ей бумажку и притворно вздохнул. — Эх, чего только не сделает мужчина ради красивой женщины!
Наташа взяла адрес и, не попрощавшись, решительно двинулась к выходу.
— Счастливой охоты, прекрасная Диана! — догнали ее в дверях насмешливые слова доктора.
— Прощайте, господин Кащенко! — бросила она через плечо.
В машине Наташа достала тетрадку Митрохина и еще раз перелистала ее.
На первой странице было только одно слово — «Яна». Имя было выписано очень аккуратно и помещено в красивую рамочку. Несколько последующих страниц были густо покрыты рядами неровных строчек — такими каракулями маленькие детишки обычно исписывают листочки, когда играют «в письма». Дальше шло что-то и вовсе непонятное — сплошной хаос из налезающих друг на друга неровных линий, квадратов, треугольников и кружков. При большом желании это, пожалуй, можно было принять за какие-то схемы, но нарисованы они были чрезвычайно неумело или небрежно. К тому же у Наташи создалось впечатление, что схем (если, конечно, предположить, что это действительно схемы) на каждой страничке было изображено несколько — одна прямо поверх другой. Впрочем, больше всего содержимое тетрадки было похоже на то, чем скорее всего и являлось — классическим бредом сумасшедшего.
Никаких сомнений не осталось — добытая тетрадка оказалась абсолютно бесполезной. Надо было ехать к Митрохину домой, но после утренней нервотрепки лезть на своем «Фоке» в мясорубку московских улиц Наташе не хотелось. Она взглянула на бумажку с адресом — изобретатель жил на самой окраине, рядом с кольцевой дорогой. Поколебавшись немного, Наташа все-таки решила рискнуть, завела машину и направилась к Митрохину домой…
29
Из-за двери доносилась музыка — кто-то играл на фортепьяно «Венгерскую рапсодию» Листа. Не очень уверенно, иногда запинаясь, но увлеченно, старательно и с чувством. Наташа, уже подняв руку к звонку, замерла. Неожиданно ей стало неловко отрывать играющего от музыки, влезать в чужую жизнь, хитрить, обманывать людей, которым и без того несладко. Она опустила руку, отступила от двери и прислонилась к стене.
Как-то вдруг и сразу она поняла, как сильно устала за время своей непрекращающейся гонки за миллиардом. Будет ли когда-нибудь этому конец? Да и нужен ли ей, Наташе, этот миллиард? Она и так уже очень богата, а миллиард… Миллиард далек почти так же, как и в тот день, когда загадывалось это призрачное желание. Может, бросить это все, плюнуть, остановиться?… Неужели ей мало тех трех миллионов, что у нее уже есть?…
Неожиданно щелкнул замок соседней двери, и Наташа, испугавшись неизвестно чего, торопливо нажала кнопку звонка. Музыка тут же оборвалась, и через секунду дверь открыла очень юная и милая девушка-подросток лет четырнадцати-пятнадцати. Она удивленно взглянула на незнакомого человека и растерянно произнесла:
— Здравствуйте, вам кого?
— Здравствуйте, это квартира Митрохиных? — улыбнулась Наташа натренированной доверительной улыбкой.
— Да.
«Дочка, наверное» — подумала Наташа и уверенно соврала:
— Я с бывшей работы Анатолия Витальевича…
— Из котельной?… — недоуменно протянула девушка, разглядывая шикарную Наташину шубу.
«Черт! Вот это прокол! Надо было сначала разузнать, где он работал!..»
— Нет, не с этой работы, не с последней, а… — Наташа замялась, не зная что говорить.
— А-а-а… Из НИИ? — догадалась дочь изобретателя.
— Да, из НИИ, — облегченно улыбнулась Наташа. — Мне надо с вами поговорить, можно?
— Пожалуйста, проходите.
Наташа вошла в квартиру и словно оказалась у себя дома. Та же беспросветная бедность во всем, те же старые вещи из прошлой жизни — продавленный диван, швейная машинка под покрывалом, вытертый ковер…
— А ваша мама — ее нет? — спросила Наташа.
— Мама на работе.
— Жаль, жаль, ну да ладно… Меня зовут Наталья Александровна, а вас?
— Люба.
— Вы, наверное, дочка Анатолия Витальевича?
Девушка кивнула.
— Вот какое дело, Люба. В свое время мы с Анатолием Витальевичем вместе работали над одной темой. Новые принципы обработки цифровой информации — вы, может быть, слышали?
Люба покачала головой.
— Нет? Ну, это не важно. Так вот. После известных событий ваш отец ушел из НИИ, нашу с ним тему закрыли, меня перевели в другой отдел, в общем, все, казалось бы, за кончилось. Но сейчас обстоятельства изменились. К нашей прежней теме решено вернуться, и, в связи с этим, потребовались наши с Анатолием Витальевичем старые материалы. Все они хранились у вашего отца, Люба, и еще до того, как он попал в больницу, мы с ним договорились, что в случае надобности я всегда смогу их у него забрать. Конечно, если бы не эта ужасная болезнь, мы бы наверняка опять работали вместе, но — увы… — Наташа развела руками. — Анатолий Витальевич говорил мне, что наши материалы лежат у вас дома на шкафу, в красной папке…
— Одну минуту, Наталья Александровна, — с готовностью кивнула девушка, — я сейчас…
Люба пододвинула к обшарпаному платяному шкафу стул и взобралась на него. Наташе пришлось немного подождать, пока она копалась там, наверху, среди стопок старых журналов, каких-то пыльных свертков и пакетов. Наконец, девушка слезла со стула и протянула Наташе красную картонную папку.
— Эта? — неуверенно спросила она, поправляя выбившуюся прядь волос.
— Ну-ка, ну-ка, посмотрим… — Наташа развязала тесемки и заглянула внутрь.
