могла.
— Полегче, Ботуик! Убив меня, ты не вернешь брата к жизни.
— Зато мне станет легче, черт побери!
Дверь хлопнула, и Сьюзен не удалось разобрать, что сказал в ответ гигант. Вот и хорошо. Она их не слышит — они ее не видят.
Пора убегать. Сейчас.
Сьюзен стала спускаться вниз так быстро, как только могла, однако очень скоро опять оказалась в паутине безликих коридоров, ничем не отличавшихся от тех, по которым блуждала наверху. И что теперь?
В нескольких футах над ней с шумом распахнулась дверь. Красивый джентльмен, которого Сьюзен видела прошлой ночью, вылетел из нее спиной вперед и, ударившись о противоположную стену, опустился на корточки. Его пистолеты были нацелены на открытую дверь, из которой он только что вылетел. Но дверь за ним тут же захлопнулась.
Несколько долгих мгновений джентльмен не шевелился, словно раздумывая, вышибить ли дверь или начать палить из пистолетов прямо по ней. Сказать, что его платье было в беспорядке, значило бы грубо недооценить его состояние. Однако не так пугало платье джентльмена, как его явное желание удовлетворить свою страсть к убийству.
Именно в то мгновение, когда Сьюзен пришла к выводу, что ей, пожалуй, стоит все-таки тихонько вернуться наверх, джентльмен выпрямился, по-военному щелкнул каблуками сапогов, чеканя шаг, пошел по холлу в противоположном направлении.
Оставляемые им следы песка должны вести к выходу из особняка. Таким образом, Сьюзен оставалось либо сидеть в доме — и безнадежно пропасть, — либо последовать за хорошо одетым вооруженным мужчиной и вырваться на свободу, моля богов о том, чтобы он не заметил, как она за ним крадется.
И, подобрав юбки, Сьюзен молча последовала за джентльменом.
Глава 2
Черт!
Мало того что присутствие маленькой блондинки, нежданно явившейся в Мунсид-Мэнор, настолько вывело его из состояния равновесия, что он не смог выстрелить в Олли! Девчонка кралась следом за ним!
Этого ему еще недоставало! Чтобы за ним увязалась женщина.
Сунув пистолет за пояс брюк, Эван Ботуик вышел из дома. Обычно сдержанные цвета, отражающиеся вводной глади, умиротворяли его, но сегодня бледное свечение воды казалось ему похожим на кровавый поток, вытекающий на горизонте из раненого неба на океанскую поверхность.
«Ох, Тимоти! Лучше бы ты отправился в бордель!»
Внезапно просоленный морской воздух наполнился ароматом жасмина. Невероятно! Вместо того чтобы остановиться у двери, когда он вышел из дома, девчонка последовала за ним в каменный сад Бонов.
Эван немного изменил свое мнение о ней. Либо гостья Олли была девчонкой, выросшей в монастыре, которая понятия не имеет о том, зачем люди носят с собой пистолеты, либо она ищет неприятностей на свою голову. А что еще может заставить привлекательную молодую особу последовать за вооруженным мужчиной, да еще в такую рань, когда едва рассвело?
Мужчины могут быть опасными. Ему это известно. Он как раз из самых плохих.
Эван спустился по крутой извилистой тропинке к берегу и, как обычно, прыжком преодолел последние несколько футов. Он поднял голову как раз в то мгновение, когда светловолосая макушка поспешно исчезла из виду.
Либо она настолько умна, что решила дождаться, пока он пойдет прочь, прежде чем продолжить преследование, либо здравый смысл все-таки взял верх и она прекратит красться за ним, а вместо того вернется в дом.
Но не прошел Эван по берегу и тридцати футов, как настоящий песчаный обвал на утесе сообщил ему о том, что гостья особняка Мунсид-Мэнор приняла решение свернуть себе шею, но не прекратила преследование. Что ж, по крайней мере ответ на свои вопросы он получил. Умная… но без намека на здравый смысл. Сочетание хуже не придумаешь. И Тимоти тому пример. Вздохнув, Эван повернул назад.
Никто не придет ей на помощь, если она свалится с утеса высотой в пятьдесят футов. Он подхватит ее, слегка придушит и продолжит свой путь. Это задержит его совсем ненадолго.
Сьюзен почти уже спустилась с утеса, когда вдруг заметила его. Судя по всему, эта тропа представляла смертельную опасность даже для тех, кто родился и вырос в этих местах, а потому она старалась не отводить глаз от каждой ступени. Однако в какое-то мгновение подняла голову, посмотрела на берег и… увидела его.
Он даже не шевельнулся. В конце концов, он давным-давно привык часами стоять на одном месте без движения. Возможно, ветер донес до нее его запах, однако Эван и представить себе не мог, что от него пахнет чем-то, кроме моря. Впрочем, не исключено, что она остановилась, когда заметила его. Сапоги Эвана уже перестали хлюпать, но по-прежнему оставались покрытыми песком и водорослями.
В любом случае сейчас блондинка с широко распахнутыми глазами стояла на зазубренном краю утеса, размахивая руками, чтобы удержать равновесие. Если она будет еще какое-то время смотреть на него, а не на собственные ноги, то дело действительно кончится тем, что она полетит лицом вниз. Само собой, повернуть назад и пойти вверх по узкой осыпающейся песчаной тропе — дело почти невозможное. И, судя по паническому выражению на ее лице, девица раздумывала о том же самом.
— Или возвращайтесь, или спускайтесь! — наконец крикнул Эван, которому не терпелось продолжить путь. — Однако мне будет проще поймать вас, если вы упадете с высоты в двадцать футов, а не в пятьдесят.
Блондинка не отвела глаз от его лица, но ничего не ответила.
Она хороша, с этим не поспоришь. Красота раздражает, но и привлекает тоже, особенно того, кому особенно нравятся хрупкие блондинки с высокими скулами, одетые в дорогие парижские туалеты. И если бы не ее очки в бронзовой оправе и не то, с какой неловкостью она пыталась удержаться на узкой тропе, ее вполне можно было бы изобразить на картинке модного журнала.
Эван всего этого терпеть не мог.
Такие женщины олицетворяют собой все, что портит в наше время мир. Поверхностные, претенциозные, эгоистичные. Женщины, чьи мысли — если они вообще способны думать — сосредоточены на том, как бы заарканить подходящего муженька и потратить его деньги. Эван предпочитал вести жизнь холостяка, чтобы иметь возможность получать удовольствие где заблагорассудится, не опасаясь попасть в сети брака. И меньше всего ему хотелось — в это мгновение или в любое другое — тратить время на лондонскую дебютантку.
— Я не буду кусаться! — крикнул он, когда стало понятно, что девица намерена простоять на утесе все утро. Ветер распахнул полы ее плаща, плотно облепил фигурку платьем.
Эван даже не подумал притвориться, что не замечает этого.
Сьюзен с сомнением посмотрела на него и спросила:
— Вы выстрелите в меня?
Эван усмехнулся:
— О, успокойтесь! — Он поднял руки, демонстрируя свои мирные намерения. — Обещаю не кусаться и не стрелять!
Блондинка не шевельнулась.
— Думаю, — проговорила она через некоторое время, — что доверять вам будет высшим проявлением наивности.
Эван вынужден был с ней согласиться. В знак этого он наклонил голову. Все-таки, возможно, она не
