Глава 26
Вытащив крест леди Бон, Сьюзен сравнила это произведение искусства с золотыми обломками. Такое же изысканное золото, такие же крошечные завитки, тот же выбор драгоценных камней. Если бы только она нашла шкатулку раньше остальных! Разглядывая ее, она наверняка обратила бы внимание на сходство между резным крестом, висевшим у нее на шее, и изящными украшениями шкатулки. Но теперь целым оставался только крест. Стыдно уничтожать столь ценный артефакт, но другого выбора нет.
Приняв решение, Сьюзен сняла крест и протянула Эвану.
— Разбей его, — сказала она.
— Разбить крест?! — Эван отшатнулся, глядя на Сьюзен с таким видом, будто та обезумела.
— Посмотри на него. Тебе не кажется, что это не обычный крест? — Сьюзен положила украшение на ладонь Эвана. — Чувствуешь, какой он тяжелый? Внутри, я полагаю, есть ключ.
В ответ Эван положил крест на ставшую плоской железную крышку шкатулки и потянулся за ближайшим молотком. На мгновение он задумался, но на этот раз его нерешительность была недолгой. Он с размаху обрушил молоток на самую середину креста. И тут же, как и несколько минут назад от шкатулки, от креста разлетелись драгоценные камни и обломки золотой филиграни. Эван поднял на Сьюзен восторженный взгляд. А потом стал колотить по кресту молотком до тех пор, пока не увидел простой металлический ключ, скрытый под изысканной резьбой.
Сьюзен оглядела опустевшую конюшню, будучи не в силах поверить в то, что Тимоти может пропустить столь волнующее мгновение. Потом вспомнила, что не видела леди Бон с той самой ночи, когда нашла ключ. Возможно, Тимоти тоже ушел. Они с Эваном остались вдвоем.
Эван поднял ключ и протянул Сьюзен.
Она покачала головой.
— Нет, ты сам, — прошептала она.
Эван повернул ключ в скважине. Раздалось несколько щелчков — это внутренний механизм замка пришел в действие, а потом наступила тишина. Вынув ключ, Эван потянулся к руке Сьюзен.
Их пальцы переплелись. Другой рукой Эван поднял крышку шкатулки, и они оба с нетерпением посмотрели на ее содержимое.
— Пропавшие страницы судового журнала! — Схватив листки, Эван стал быстро разворачивать их. — Кажется, все на месте.
Сьюзен пролистала страницы.
— Пропавшие страницы чего? — переспросила она.
— Судового журнала, — пояснил Эван. — Достаточно сравнить записи из журнала с любым нашим расписанием, чтобы всех нас объявили виновными. Само собой, в журнале нет поименного списка матросов, но капитан вел записи о каждом путешествии, указывал, Где и когда мы бросали якорь, какими были погодные условия, а также кто мы…
— Что?..
— Не «мы»! — воскликнул Эван удивленно, просматривая листок за листком. — Вот что Тимоти пытался мне сказать! Он украл те записи, в которых нет указаний на миссии с моим участием. На этих страницах из судового журнала есть сведения обо всех участниках операций, но обо мне нет ни слова.
— Почти обо всех, — с горечью поправила его Сьюзен. — Готова биться об заклад, что здесь не упоминается и Гордон Форрестер.
С ее точки зрения, этого человека следовало бы повесить дважды.
Эван недоуменно посмотрел на нее:
— Форрестер?
Сьюзен с отвращением поморщилась.
— Так ты знаешь этого злобного лжеца, манипулирующего людьми? Он вынуждал невинных людей торговать контрабандным товаром, а сам притворялся святошей, получая при этом очень неплохую прибыль, — промолвила она.
Эван от изумления открыл рот.
— Форрестер?! — еще раз спросил он.
Сьюзен поправила очки.
— А ты не знал?
Эван покачал головой — он все еще не обрел дара речи от удивления.
— Вот так… Я же говорила тебе, что тут ничего о нем не будет, — сказала Сьюзен. — До чего же неприятно осознавать, что ему удастся увильнуть от наказания!
— Ну да, его имя нигде не упоминается, — поправил ее Эван, положив ей на колени листок журнала, который отличался от остальных: он явно был вырван из какой-то другой тетради. В отличие от сделанных капитаном записей, в которых не было ни единой цифры, листок был аккуратно разлинован на графы — столбцы и аккуратные прямоугольники. А сверху на нем было просто написано: «Неизвестный посредник». В первой колонке указывались даты, когда корабль стоял на причале в Борнмуте. Во второй — был список трофеев, которые они спустили на берег. Третья содержала столбцы цифр — это были суммы, которые у капитана вымогал связной в обмен на молчание и защиту закона.
— Цифры и таблицы… — Эван покачал головой, при этом уголок его рта дрогнул. — Вот что любил делать мой брат.
Сьюзен улыбнулась:
— Готова поспорить, что указанные даты удивительно совпадают с теми днями, когда наш дружелюбный и набожный судья заглядывал в город. И почему-то мне кажется, что владелицы магазина женской одежды будут более чем готовы сотрудничать со следствием в обмен на безнаказанность.
— Вот. — Эван указал на самую нижнюю запись. — Посмотри на последний ряд. Тут указана только дата. Именно той ночью Тимоти отправился на свое тайное дело.
Сьюзен посмотрела на полупустую строку. Эван прав.
— Полагаю, Форрестер догадался о том, что Тимоти ведет двойную игру, до того как тот смог раскрыть его злодеяния, — заметила она.
— И тогда этот самодовольный кретин убил его! И Реда тоже. — Эван вскочил, его руки потянулись к двум пистолетам, заткнутым за пояс. — Но теперь Форрестер за это заплатит.
Где-то вдали загрохотал гром, и этот звук слился с приближающимся стуком копыт. К Борнмуту приближаются новые экипажи. И они приближаются очень быстро.
В город явно едет целая армия, на которую так рассчитывала Сьюзен.
— Убери пистолеты, — сказала она. Закрыв шкатулку, Сьюзен сунула ключ от нее в карман. — Закон должен забрать шкатулку прямо здесь.
Но Эван, не слушая ее, побежал к деревьям.
Сьюзен бросилась за ним, но догнать его было невозможно, тем более с тяжелой шкатулкой в руках. Сьюзен казалось, что ее легкие вот-вот взорвутся. Сойдя наконец с дорожки и очутившись в каменном саду, она увидела целую толпу горожан, которые прежде бродили по Мунсид-Мэнору, а теперь собрались вокруг могил и посматривали на заднюю дверь.
Дверь была сорвана с петель. Что ж, это неудивительно. Вспоминая, в каком состоянии был дом Тимоти после его смерти, Сьюзен заподозрила, что человек, которого она любит, имеет обыкновение пользоваться не только дверной ручкой, когда он в ярости входит в какое-то помещение.
Эван прижал к стене обоих — и Олли, и его дворецкого — сразу за дверным проемом. Его пистолеты были нацелены в животы обоим. Сьюзен осторожно приблизилась.
— Где он? — проревел Эван. — Этот мерзавец должен быть здесь!
Олли и дворецкий молча смотрели на Эвана. Толпа тоже молчала: похоже, люди опасались, что их вмешательство либо заставит загнанных в угол людей действовать, либо остановит весь спектакль.
Прижав искореженную шкатулку к бедру, Сьюзен прислушалась к стуку копыт: полиция была в десяти минутах езды от Мунсид-Мэнора. Это может быть и хорошо, и плохо. Переместив шкатулку к другому бедру, Сьюзен приняла решение.
