кожу.
Шприц содержал специальную «сыворотку правды», изобретенную Человеком из бронзы.
Необыкновенные золотистые глаза Дока излучали непоколебимую твердость. Наконец они сломили сопротивление черных глаз. Бедуин был в его власти.
Араб теперь подчинялся гипнотическому влиянию Дока. «Сыворотка правды» преодолела пассивное упорство.
Основной ее эффект состоял в том, что она парализовала сопротивление жертвы. Сила воли была сломлена.
Бедуин начал что-то бормотать по-арабски. Док не сводил с него своего взгляда.
Джонни подошел ближе. Его костлявая фигура наклонилась над бедуином.
— Он говорит, что его зовут Фуссейн, — переводил Джонни. — По его словам, они приплыли на черном судне. Что-то говорит о человеке, которого он называет «Всеведущим». Послушай-ка, Док! Монах и Хэм! Он говорит, что обезьяна-человек и человек-закон находятся на черном судне! Сейчас он бормочет что-то насчет Аллаха… Берегись, Док!
— Бисмилля аль Рахман аль Рахим! — внезапно вскричал бедуин.
Никто не заметил, как рука бедуина нырнула под одежду. Древний арабский камень со стуком упал на пол. Крик человека в кресле был его предсмертным воплем.
Незаметно бедуин вытащил из рукава кинжал. Он молниеносно повернул его острием к себе и вонзил в свое тело. Раздался какой-то чмокающий звук и хруст.
Яркая кровь из сердца потоком хлынула на крахмальную рубаху бедуина, потекла багровыми струйками по его руке, сжимающей кинжал, так как он всадил клинок прямо себе в грудь.
Окрашенный в ярко-красный цвет клинок упал, и его рукоятка с металлическим лязгом ударилась о пол.
Бедуин свалился вперед лицом. Он был мертв.
— Один из немногих, кто победил Дока, — пробормотал гигант Ренни.
Инженер, охранявший второго бедуина, на какое-то мгновение забыл о своем пленнике. Вместе с Джонни и Длинным Томом, Ренни подошел к осевшему телу мертвого араба. Кровь все еще капала на пол.
Второй бедуин не был скручен проводами. Глаза его были холодны, как кусочки черного льда. Они напоминали глаза готовой ужалить змеи. Он поджал под себя ноги так, что кончики пальцев коснулись пола. Из этой позиции он прыгнул.
— Я глубоко сожалею об этой оплошности, — произнес Док, почти все свое внимание сосредоточивший на скорчившемся в кресле трупе.
Бедуин обрушился на него. Прямой кинжал-кортик выскользнул из его рукава. Арабы были хорошо снабжены запасным потайным оружием. Широкая мускулистая спина Человека из бронзы представляла собой настолько обширную цель, что промахнуться было трудно.
Шипящее арабское проклятие вырвалось из уст бедуина. Острый, как игла, кончик его оружия под прямым углом направлялся в спину Дока. Араб вложил в удар всю свою силу. Желтоватое, нездорового цвета лицо Длинного Тома приобрело цвет мела.
— Берегись, Док! — воскликнул он. — Ренни, хватай его!
Голова Дока качнулась вперед и вниз. Казалось, Бронзовый человек сделал только легкое движение. Его могучие ноги согнулись в коленях, как будто он присел к полу, собираясь сделать сальто-мортале. Рука бедуина дернулась от силы нанесенного кинжалом удара.
Правая рука Дока взметнулась над его плечом.
Могучие и упругие, как рояльные струны, сухожилия заиграли под кожей его запястья. Пальцы сжали шею бедуина как раз у основания черепа.
Бедуин завопил. Его вопль летел по воздуху, в то время как сам араб кувыркался наподобие бейсбольной биты. Тело его совершило два полных сальто, пока он летел сквозь дверной проем библиотеки.
Когда первый бедуин ударил себя кинжалом в сердце, Длинный Том отключил ток, создававший сверкающий голубым пламенем барьер.
— Здорово! Я в сверхсупервосхищении! — закричал хрипло Джонни. — Док, ты цел?
Рука Дока стряхнула на пол кинжал бедуина.
Иглообразное острие погнулось, как будто наткнулось на гранит. Человек из бронзы пожал своими широкими плечами. Вероятно, в том месте, куда ударил кинжал, останется небольшой кровоподтек.
— Силы небесные! — загремел Ренни. — Я только на секунду забыл о своих обязанностях, и вот…
На Доке была нижняя рубашка из тонкой металлической пряжи. Ее не могли пробить даже пули, а уж удар кинжалом был для нее сущим пустяком.
Бедуин покачивался на ногах, стоя в дверях библиотеки. Его темное лицо выражало крайнее изумление.
Он недоверчиво уставился на Дока Сэвиджа. Но задержался араб не более, чем на две секунды. С проклятием на устах он крутанулся на пятках и метнулся к двери, ведущей в коридор.
Громоздкое тело Ренни ринулось в дверь библиотеки.
Но тут же инженер резко остановился, как будто наткнулся на жесткий стальной брус. Это была рука Бронзового человека.
— Позволь ему уйти, — мягко произнес Док. — Это согласуется с моими планами.
Метнув быстрый взгляд в сторону лифта, бедуин выскочил на лестницу, расположенную в конце коридора.
У него не было желания встречаться с каким бы то ни было лифтером. История, приключившаяся с ним на восемьдесят шестом этаже, могла повториться еще раз. Он скользнул вниз по лестнице.
— Будьте уверены, ребята, свое вы получите, — уверил Док. — Мы дадим ему минуту форы. Путь вниз по лестнице долог.
Человек из бронзы поднял кинжал, при помощи которого Фуссейн сдержал клятву, данную своему убийце-вождю, Всеведущему.
— Этому клинку не меньше ста лет, — заметил Док Сэвидж. — Он, вероятно, собрал на своем веку обильную жатву.
Кинжал представлял собой прочное прямое лезвие длиной в восемь дюймов, вделанное в массивную металлическую рукоять. На одной стороне клинка был грубо выгравирован полумесяц и дата изготовления:
МЕДИНА, 1234 ГОД ХИДЖРЫ
По христианскому календарю это соответствовало 1825 году. На другой стороне едва виднелась скрытая слоем крови, смешавшейся со смазкой, какая-то надпись.
Это был древний боевой клич джихада — войны за веру:
ЗИШАХАМ БИСМ ЭР РАСУЛЬ
Этот клич слышал в переулке Док, он же прозвучал во время похищения Монаха и Хэма.
— Убивайте, во имя Пророка!
Док скользящей походкой направился к лифту. Три его соратника последовали за ним. Они спустились вниз, когда бедуин вскочил в закрытый автомобиль, припаркованный за углом. Док, Джонни и Длинный Том стояли в плотном тумане.
Второй седан, выглядевший совсем заурядно, подъехал к обочине тротуара, у которой они стояли. За рулем сидел Ренни, вывевший машину из подземного гаража.
Док вскочил на подножку, заняв свое привычное место.
