Стальнов достал из шкафа резиновые болотные сапоги, дождевик, рабочую куртку. В свое время. он написал несколько статей о поведении вечной мерзлоты при строительстве на ней различных жилых и производственных объектов. Зарытый в мерзлоту газопровод — дело новое, спорное и в какой-то мере может быть опасным.
Необходимо было сделать какие-то промеры, чтобы в дальнейшем понаблюдать, как будет вести себя нарушенный слой тундры.
Они встретились в условленном месте и не спеша пошли по дороге за город.
Было ветрено и прохладно. Оба в добротных утепленных куртках, с надвинутыми на головы капюшонами.
Прошли дома, поднялись на возвышенность, миновали заправочную станцию. Далее видна была вертолетная площадка, платина, откуда город снабжался по водопроводу питьевой водой, еще далее виднелись крохотные домики — дачные участки.
Новуцкий спросил у Стальнова о загадочном плоде.
— Что-то удалось выяснить?
— Кое-что, но из области досужих вымыслов. Был в музее, сотрудницы утверждают, что трое из них, после того, как съели немного этого фрукта, ударились в религию. Причём, как я полагаю, стали истово верующими. Начальница музея, которая тоже во вовремя вечеринки, собранной по случаю отъезда одной из сотрудниц, откушала плод, пришла к начальнику департамента, и всё рассказала ему о финансовых злоупотреблениях и попросилась в отставку. Ряд еще интересных данных. Ты. наверное слышал, что Серебров, зам губернатора, тоже подал в отставку. Я с ним беседовал, говорит, что плодом закусывал водку.
— Он водку чем угодно закусит. Главное для него, это чтобы водка была. — со смехом прокомментировал Новуцкий.
— Так вот он тоже утверждает, что написал заявление об уходе, под влиянием этого плода.
— Ну, а летал на вертолете на охоту, стрелял лосей и оленей, тоже под чьим-то влиянием? — не спросил, а как бы размышляя, произнес Новуцкий. — Он же многие годы занимался браконьерством. Безнаказанно истреблял и лосей, и оленей — всё, что ползает и бегает по тундре. Наконец, попался, наконец, будет хоть за это отвечать.
— Это понятно. Тут важно другое. — сказал Стальнов. — В его сознании всё сместилось. Он чувствует себя виноватым, не потому, что его разоблачили, что он сам написал заявление об уходе с высокого поста, а потому, что теперь дана возможность прокуратуре более строго с ним поступить, полнее раскрыть дело. Это факт.
— Ничего ему не будет. Ворон, ворону глаз не выклюет. Пошумят, поугрожают и всё стихнет.
— То, что в Анадыре проводится какой-то эксперимент, кто-то ни то исследует нас, ни то пытается изменить наше сознание, у меня сомнения нет, — Как всегда решительно заключил Стальнов. — Но требуются более веские доказательства, чтобы сделать окончательные выводы. Их, доказательств, у меня пока нет. Говорю я это, основываясь на интуиции ученого.
Дорога грунтовая, вернее насыпная, хорошо утрамбована машинами. Ранее тут была бетонка, которая вела к вертолетной площадке, где садилась винтокрылая машина, перевозившие авиапассажиров из аэропорта, расположенного на другом, чем город, берегу лимана. Теперь бетонку засыпали гравием и приступили заливать еще одно бетонное полотно, толщиной в двадцать сантиметров. Работы выполняли так же турецкие строители.
Дошли до дачного участка. Небольшие деревянные домики, самодельные теплички, укрытые полиэтиленовой пленкой, вскопанная земля. В тундре мало что росло, но некоторые умудрялись выращивать и картошку и капусту.
Вот и траншея, которая проходила через заболоченную низину. Тундра изрыта бульдозером. Холмы дерна, гравия, торфяника, кругом валялись обломки досок. Стальнов расправил резиновые сапоги, и теперь они защищали его выше колен, нашел рейку метров трех длиной и стал замерять глубину траншеи у небольшого озерка.
— Глубина более двух метров. Траншея заполнена водой. Выходит, что уже началась оттайка мерзлоты. Местами труба не на грунте лежит, а провисла. И это опасно. На Чукотке большая льдистость мерзлоты. До 60 процентов. В некоторых местах трубу может выдавливать на поверхность, а в других, наоборот вглубь опускать. Это особенно ярко видно на склонах. — громко говорил Стальнов, с таким расчетом, чтобы слышал журналист Новуцкий, который следовал за ним. — Я разговаривал с одним из специалистов Промгазстроя. Он утверждал, что по трубе будет идти газ при температуре минус десять градусов. Таким образом, труба, как бы «врастётся» в вечную мерзлоту и не будет подвержена колебаниям внешней температуры. Но вот, видим, труба проходит через небольшое озерцо. Летом вода в нём плюсовая, края на которые опирается труба, будут подтаивать, всё время будет расти отрезок трубы, которая зависла. Рано или поздно, она под собственной тяжестью прогнется и может случиться порыв.
Стальнов замерил не только глубину, ширину самой траншеи, но и ширину поврежденного покрова тундры. После укладки трубы, когда засыпалась траншея, бульдозером содран большой участок дерна.
— Где нет дерна, — пояснил ученый, начнется оттайка, начнется заболачивание… Верхний слой тундры — торфяник или травяной покров предохраняет мерзлоту от таяния. Это своего рода шуба. Только шуба греет тело человека, а эта, природная шуба из дерна, не дает глубоко проникать теплу.
Они прошли километра два, замеряя и глубину, и ширину траншеи. Везде она была разная. Дошли до возвышенного места. Там было сухо, и траншея уходила вдаль дороги ровной лентой. Новуцкий сделал несколько снимков и самой траншеи, развороченных бульдозером участков тундры, и то, как делал промеры Стальнов.
— Я был на Аляске, был в Канаде, смотрел, как там построены и нефтепроводы и газопроводы. На сваях. Трубы на поверхности. Дороже строительство такого газопровода, но безопаснее. — Рассказывал Стальнов. Лицо его раскраснелось от ходьбы, куртка в некоторых местах намокла. — Погоня за дешевизной может ох как дорого стоить потом, когда случиться авария.
Сделав еще несколько промеров, Стальнов и Новуцкий вышли на дорогу. Неспешно пошли назад к городу. В дали виднелась белая ленточка домов, подпирающих серое, холодное небо. Особенно отчетливо выделялось здание местной ТЭЦ. Две высокие трубы, парующие высокие охладители.
Вновь говорили о переменах на Чукотке, отсутствии информации о стройках, закупках оборудования, принимаемых начальством решениях. Никто не знал, что еще будет построено, за чьи средства.
Новуцкий планировал написать статью о газопроводе в одну из центральных газет. Все местные газеты, как и радио с телевидением, были подконтрольны местному начальству. Малейшая критика в адрес руководства округа, воспринималась, как очернительство, злостная клевета, на добрые дела нового губернатора и жестоко наказывалась.
Стальнов и Новуцкий расстались там, где и встретились утром. Учёный свернул на одну улицу, журналист — на другую.
Войдя в квартиру, Новуцкий разделся, принял душ, покушал и сел за компьютер.
«ПРОХЛАДНОЕ ОТНОШЕНИЕ К ВЕЧНОЙ МЕРЗЛОТЕ» напечатал он заголовок. Немного подумал и уже далее писал легко и быстро. Статья оформилась, высветилась в его сознании разом, в подробностях. Он работал на компьютере быстро, не правя и не замечая ошибок, сбоев. Нужно было успеть, излить в электронное чрево мысли и рассуждения.
«Бесцеремоннее с мерзлотой обошлись строители газопровода «Западно-Озёрное месторождение — Анадырь» протяженностью в 103 километра… Ещё в конце мая нынешнего года, по сообщению заместителя генерального директора Новосибирского филиала «Стройтрансгаз» Сергея Лебедина газопровод был готов к сдаче потребителю. Ведь сроился он ударными темпами, днем и ночью. В летний период планировалось возвести газораспределительную станцию. Чтобы затем начать перевод Анадырской ТЭЦ на экологически чистое топливо — природный газ. Но тут выяснилось, что газопровод построен с рядом нарушений. За лето, а лето нынче было очень жаркое, началось заболачивание газовой трассы и осадка труб на некоторых ее участках. Специалисты Чукотского отделения Федеральной инспекции гостехнадзора, осмотрев газопровод, отказались подписывать акт о готовности его к сдаче. Выяснилось, что газопровод строился с нарушением проекта и без экологической экспертизы. Позднее выяснилось, что экспертиза была осуществлена задним
