было узаконено невмешательством правоохранительных органов. Поток жалоб иссякал, ибо на них не только не реагировали, но и не отвечали жалобщикам.
Председатель местной депутатской Думы, даже устно предостерег своих депутатов и сотрудников о том, чтобы те не занимались жалобами и не встречались с жалобщиками. «Это может повредить нашему губернатору!» — с пафосом изрек он. Но более всего он боялся за свое положение. При окладе в пять тысяч долларов в месяц, он, фактически, ни чем более не занимался, кроме поездок в Москву, рыбалок, посещения презентаций, подписанием поздравительных адресов и грамот.
Действие плода ослабевало с каждым днем. Сторонники его распространения теряли веру. Население города более войны боялось потерять источник средств, которые шли на поддержание жизни в городе и его обустройство.
А средства начали таять. Правительство запретило оффшорные зоны на местах, отменило льготные налоги. Число компаний, зарегистрированных в городе, сократилось вдвое.
Никто не знал, что ждет город впереди. Как будут существовать дорогостоящие предприятия без огромной дотации. Ушлые, приезжие чиновники уже тайно собирали чемоданы. По любому сигналу, они могли покинуть насиженные, высокооплачиваемые места в городе. Деньги они давно перевели в надежные московские банки. Находились в городе и ожидали худшего. Но времени не теряли даром. Суммы в графе нецелевое использование средств росли, поборы увеличивались, тревога возрастала.
В середине зимы пришло сообщение из Москвы, что на Чукотке будет работать комиссия Счётной палаты РФ.
Вначале это сообщение вызвало шок у многих руководителей контор, палат, бюджетных организаций. Все бухгалтерии, финансовые структуры кинулись уничтожать бумаги, раскрывающие незаконные действия по расходованию средств.
Не прошло и несколько недель, как в местной прессе стали появляться статьи районных, городских и сельских политических лидеров, общественников, руководителей, что проверка, учиняемая Москвой, ни что иное, как давление на молодого губернатора и желание скомпрометировать его.
В защиту Абрамовича стали создаваться негласные комитеты, которые начали писать во все самые высокие инстанции письма с гневным осуждением предстоящей проверки Счётной палатой трат федеральных средств на местах.
Шумиха быстро улеглась.
В людской стихийности мне всегда виделась какая-то обреченность, и озлобленность. И эта озлобленность не на что-то конкретное, а на всё, на существующий порядок, традиции, поведение людей. Озлобленность — это, по сути, инфекционная болезнь. Она стремительно передается от одного человека к другому, вполне ощутимым вирусом — духовной нищетой людей. В облике младенцев угадывалась не святость, а признаки похоти и жестокости. Возможно, что это и есть первые сигналы гибели этноса.
В какой-то момент, мне стало казаться, что появление светящегося алого плода, призванного изменить ситуацию в городе Анадыре к лучшему — детская игра, по сравнению с той заразой, которая восторжествовала в городе. Зараза эта, страшнее чумы и СПИДа, холеры и туберкулеза. Против инфекционных болезней люди нашли вакцину, установили барьеры распространению этих болезней. Вакцины от разложения человеческих душ еще нет. И, наверное, не будет. Нравственный иммунитет не помогут выработать лекарства.
ВЕРА В БОГА.
Она спасет человека. Но путь к вере нелегок и требует от человека усилий.
Вирус вседозволенности особенно опасен для неокрепших душ.
Город отравленных душ опасен.
Я был в смятении все последние дни. Я наблюдал за происходящим, понимал, что события, ломка люде необратимы, но ничего не мог поделать. Время не повернуть вспять.
Мир готовился отметить уход одного века и приход другого. Двадцатый век, изобилующий воинами, пролитой человеческой кровью, нищетой и болезнями, уходил навсегда. Двадцать первый век вырастал из пуповины технического прогресса, всеобщего неверия и всесилия богатых.
Последняя осень XX века на Чукотке оказалась теплой, солнечной. Завершался сентябрь, но снег не появился даже на вершинах сопок.
Губернатор Назаров проводил селекторное совещание. В крохотной комнатке окружного узла связи сидели шестеро его заместителей, журналисты местного телевидения и радио.
Был субботний день, потому губернатор одет не в строгий, темный костюм, как всегда, а в пестрый свитер.
Остальные присутствующие так же одеты в пестрое, не официальное. Лишь две женщины, заместитель губернатора по финансам и заместитель губернатора по экономики, были в привычных серых костюмах. Полные, солидно выглядевшие, с лицами, на которых застыла важность большой государственной, не говоря о местной, значимости.
Цель селекторного совещания, — оповестить глав районных администраций о тех средствах, которые пришли из Москвы в округ и, которые будут направлены по районам.
Завершался подготовительный сезон к зиме. Завершалась доставка в населенные пункты топлива, продуктов питания, и всего необходимого для жизни людей.
Все присутствующие в комнате связи знали, что из-за отсутствия средств, ремонтные работы в селах почти не проводились. Остались не отремонтированными водоводы, котельные, школы и больницы. Не во все места завезено горючие, уголь, продукты. Следовательно, что и в предстоящую зиму в городах и поселках будут перебои с электроэнергией, подачей тепла в дома, окажется скудным выбор продовольствия в магазинах.
Губернатор сидел в центре длинного стола, перед большим микрофоном. Усилитель висел на стене, напротив.
В черном квадрате рупора что-то проскрипело и мужской голос тихо произнес:
— Связь с районами готова.
— Тогда мы и начнем. — сказал губернатор, набрал воздуха в легкие. — Сделаем перекличку. Прошу отвечать только пофамильно, вновь назначенных представляться.
— Анадырский район?
— Говрюшенко у аппарата. Приветствую вас, Александр Викторович и всех там собравшихся.
— Хорошо! С тобой все?
— Да, кому положено. Коммунальники, финансисты и остальные.
— Беринговский?
— Максименко вас приветствует, Александр Викторович! Мы тоже все во внимании.
— Хорошо! Билибино.
— Шульгин у аппарата. И остальные на боевом посту.
— Провиденский?
— Заместитель Прохоров, а глава района Батура выехал в село. Остальные по местам.
— В какое село выехал?
— Соседнее, Новое Чаплино. Должен был вернутся к селекторной, но позвонил оттуда, что машина сломалась.
— Сочиняет! — повысив голос, сказал Назаров. — Наверное, поехал на горячие источники покупаться?
— Да нет, в Чаплино котельную должны запускать — пробно.
— Приедет Батура, скажи пусть на меня потом выйдет.
— Очень верно скажу!
В комнате связи послышались смешки, на ответ из Провидения.
— Иультин! — продолжал перекличку губернатор.
— Максимов на месте, машина не ломается.
Опять смешки в комнате.
— Что-то нам всем весело! — сказал губернатор. — Финансы почувствовали?
— На самом деле, у меня машина хорошо отремонтированная, — пояснил по связи из Эгвекинота
