— Как ты себе это представляешь? Твой друг — большой человек, бизнесмен, ходит и ездит с охраной, к нему так просто не подобраться. А если я и пробьюсь, вряд ли он будет рад, что кто-то что-то знает про вещи в его квартире.
— Да, ты права, — вынужден был признать Константин. — И, стало быть, ты хочешь, чтобы я раздобыл для тебя эти тетрадки?
— Хочу, — согласилась Старьевщица. — Тебе это не составит труда, у тебя есть дубликат ключа. Не делай таких круглых глаз, мне отлично известно, что ты используешь эту квартиру для своих развлечений. Принеси мне тетради — и моя щедрость приятно тебя удивит. А я уйду на покой.
Костя отбросил в сторону колебания. Что плохого в том, что он раздобудет то, что она просит? Андрей небось дав-ным-давно и думать забыл про эти тетрадки.
Раздобыть дневники было проще простого, труднее было выторговать для себя цену. Торговаться пришлось долго. Он заломил десять миллионов долларов.
Старьевщица хохотнула ему в лицо:
— Ишь, куда ты хватил! Слишком хорошо жить будешь! Нет уж, мой дорогой, таких денег не дам.
— А за меньшие не уступлю, — попробовал упереться Костя.
— Не уступишь, не надо, — почти равнодушно сказала Старьевщица. — Время у меня есть. Подожду, когда дневники сменят владельца и куплю их у него. Ничего страшного для меня в этом нет. Я ждала очень долго, так что вполне могу еще подождать. Подумаешь, всего-то каких-нибудь несколько десятков лет.
И он вынужден был капитулировать: ситуацией, безусловно, владела она. Сговорились на ста тысячах долларов.
Это было, конечно, гораздо лучше, чем совсем ничего, но все-таки слишком мало.
А позже случилась вся эта история с Андрюхой, с его банкротством — сначала резкое падение, потом столь же резкий, неправдоподобно быстрый взлет. И хотя Андрей ничем с ним не делился, Костя смекнул: без внешней силы тут не обошлось. Старьевщица! Наблюдая за Дроном, он испытывал смешанные чувства. С одной стороны, ужасался, видя, во что превращается его друг, как теряет вкус к жизни и меняется на глазах день ото дня. С другой стороны, сам тихо радовался, что избежал такой участи. И он видел, какие бешеные деньги заработал на торговле воспоминаниями Андрей, и просто не мог, как и всегда, ему не завидовать. В глубине души у него нет-нет да и мелькала скользкая такая мыслишка — а может, не так страшна деградация? Тем более что он, Константин, с его-то умом, оказавшись в подобной ситуации, наверняка сумел бы найти способ, как и деньгами разжиться, и сохранить возможность получать от них удовольствие.
Но смерть Андрея положила конец этим раздумьям, и Константин Панов испытал несказанное облегчение.
Ему казалось — все уже позади.
Эпилог
Хоронили Андрея Шелаева на престижном теперь Ваганьковском кладбище. И не где-то в глухом углу, в глубине аллей, где когда-то упокоилась его мать, а почти у самого входа, рядом с церковью, где находят свое последнее пристанище только или очень известные, или очень богатые люди — Андрей незадолго до смерти без особого труда сумел купить здесь себе хороший участок.
Похороны были мало сказать многолюдными — они стали информационным поводом для многих СМИ: не каждый день крупные фигуры бизнеса покидают сей бренный мир для вечной жизни. Но, несмотря на траурные одеяния, прощальные речи, море цветов и бесчисленные венки, действо непостижимым образом напоминало светскую тусовку. Женщины всех возрастов явились сюда продемонстрировать наряды черного цвета из последних коллекций. А мужчины не столько стояли со скорбными лицами и вздыхали о земной суете, сколько переглядывались, пожимали руки знакомым, о чем-то озабоченно переговаривались, будто присутствовали не на погребении, а на деловой встрече, куда прибыли с целью заключить важную сделку. Журналистов и прочих представителей СМИ, казалось, было едва ли не больше, чем провожающих яркого бизнесмена, работало несколько телекамер, там и сям взблескивали фотовспышки.
Стоявший чуть в стороне Костя чувствовал себя в этой компании не в своей тарелке. Вокруг не было ни одной знакомой персоны, если, конечно, не считать нескольких примелькавшихся лиц, известных ему по прессе и телевидению. Но — никого из друзей, старых знакомых, одноклассников. Только он да Катя. Да, она тоже была здесь, сегодня впервые за время болезни вышла на улицу. Выглядела Катя неважно, была бледна и слаба, но теперь уже не сомневалась, что выздоравливает. Оплаченная Андреем операция прошла успешно, и недавнее обследование показало, что страшного заболевания больше нет.
— А деньги? Кому он оставил свои деньги? У него ж их была хренова туча? — спросил за спиной у Кости женский голос с характерной гламурной манерой растягивать гласные.
— Говорят, Шелаев перед смертью открыл новую компанию с каким-то дурацким названием, что-то вроде «Светлые воспоминания», — ответил хрипловатый мужской голос. — И перевел все средства на ее счет.
— «Светлые воспоминания»... Это похоронное бюро, что ли? — негромко хихикнула женщина.
— А я почем знаю? — хмуро отозвался мужчина. — И перестань ржать, не забывай, где находишься.
Костя хотел было обернуться, но не стал этого делать. Все равно все тусовщики на одно лицо, он давно это понял.
Прощание затянулось, сказать речь над гробом усопшего стремились на удивление многие. Ну конечно, когда еще представится такая удачная возможность «пропиарить-ся»? Вот из толпы вышел приземистый мужичонка, лысый и толстый, в дорогом, но кургузо и нелепо сидевшем на нем костюме. Говорил он тягуче и долго, но, хоть и назвался близким другом покойного, слова его больше походили не на прощание с дорогим ему человеком, а на зачитанную вслух заказную рекламную статью.
— Да, годы и обстоятельства безжалостны к нам, — глубокомысленно вещал он, — но у каждого есть возможность получить власть над временем. И я, как дилер наручных часов самых престижных и элитных марок, обязательно должен сказать, сколь важно для современного человека иметь подобный фирменный аксессуар — неотъемлемый штрих респектабельности.
Казалось, что еще немного — и он объявит распродажу в честь смерти его «лучшего друга» Андрея Шелаева и вот-вот начнет оглашать систему скидок. Не выдержав, Костя с раздражением отошел подальше
