Она включила телевизор, уставилась невидящим взглядом на экран, но не поняла ни слова. В голове плавали обрывки каких-то мыслей, но ни на одной из них она не могла сосредоточиться… Не туда попали… Такое бывает. Намекают? Хотят, чтобы она отошла в сторону, подвинулась…Через десять минут она выключила телевизор и отправилась на кухню. Белье выкипало, вода с отбеливателем залила плиту. Она всплеснула руками и принялась устранять наводнение.
Снова раздался звонок, и Мила вздрогнула, потом, чуть помедлив, нерешительно сняла трубку.
— Алло, это я, — Арсений, казалось, куда-то торопился, — сегодня не жди, у нас налоговая проверка завтра, всю ночь будем колупаться. Спокойных снов! — и, не дожидаясь ответа, отключился.
Мила легла, но заснуть не смогла, глаза смотрели в потолок, но видели там совсем другое.
Арсений уже давно перестал приходить домой раньше одиннадцати часов вечера, здесь он, по сути, только спал. А весь последний месяц и того пуще — появлялся после часа, двух, от него стало разить крепким алкоголем. Объяснял, что выпивал с деловыми партнерами, без этого никуда. Говорил, что у фирмы трудные времена, но если теперь постараться, то в будущем можно рассчитывать на повышение. Его фирма занималась поставками каких-то продуктов, он был уже заместителем генерального директора, или кем-то в этом роде.
Мила подозревала, что не всегда их деятельность вполне законна, иногда приходилось обходить различные барьеры с помощью взяток или того круче… Он начал поговаривать о своем деле. У него появились какие-то, мягко говоря, «странные» знакомые, которых Мила просто побаивалась. Эти люди явно были не в ладах с законом. Но что такое вообще сейчас закон? Фикция? Никто не знает, как жить правильно и что делать. Страна развалилась, и на ее руинах каждый сам строит свое благополучие, выплывает по собственному наитию и совести. Она не вправе его осуждать и вмешиваться. Ее задача — вырастить Лизу и обеспечить всем необходимым. В этой ответственности и собственной нужности она и находила главное удовольствие своей жизни.
А повышение — это хорошо. Только что ей это повышение, если она Арсения почти не видит. Деньги на Лизку он пока дает исправно, вот и все. Но страшно, что он каждый день противостоит миру соблазнов и вдруг когда-нибудь не справится с этим. Но что будет тогда, она предпочитала не думать…
— Слушай, Арсений, — вечером Мила вымыла посуду, вошла в гостиную и присела на подлокотник кресла, в котором он сидел перед телевизором.
— Да? — он поднял уставшие, чуть воспаленные глаза.
— Ты будешь ужинать?
— Нет, я перекусил на работе, — он едва взглянул на нее и опять уткнулся в телевизор. Ей вдруг показалось, что она снова почувствовала этот сладковатый запах женских духов, он был каким-то знакомым…
— Ты в последнее время даже не ешь дома, не разговариваешь со мной, пропадаешь где-то, от тебя пахнет духами. Что происходит? — Мила планировала вести разговор спокойно и без эмоций, но неожиданно выпалила все сразу, и на глаза почему-то начали наворачиваться слезы, хотя она дала себе строгое обещание — ни в коем случае не плакать.
— Ой, ну только не надо истерик. Ты ведь взрослая женщина и уже сама должна все понимать.
— Что понимать?
— То, что происходит между нами, — это неправильно, и я ищу ответы, экспериментирую. Ну не получается у меня с тобой, что я могу сделать? С другими получается, а с тобой нет, — неожиданно признался он.
Мила вдруг успокоилась, слезы ее высохли, и она спокойно спросила:
— И долго ты будешь искать ответы?
— Как получится, — он с любопытством и каким-то непонятным интересом взглянул на нее.
— И много было других, с которыми ты экспериментировал?
— Хватало, — с вызовом ответил он.
Она медленно кивнула и вышла из комнаты, осторожно прикрыв дверь, как будто та была стеклянной.
В тот вечер она собрала чемодан, взяла девочку и, вызвав такси, уехала к свекрови. Полночи они проговорили и проплакали.
— Он ранимый мальчик, — говорила Зоя Павловна, — и обидчивый. Дай ему шанс, только об одном прошу, не руби сплеча.
Через пару дней позвонила Люся. Она извинилась и тут же деловито поинтересовалась:
— Мириться-то будешь?
— Не знаю, — вздохнула Мила, — только дальше так жить нельзя.
— Сам не искал?
— Нет. Думаю, Зоя ему сказала, что я тут. Чего ему волноваться… Знает, куда я с маленьким ребенком… Или сюда, или домой. Ты все верно сказала тогда.
— Все еще злишься?
— Да чего тут злиться, — вздохнула Мила.
— Я к тебе заходила, — добавила вдруг Люся.
— Зачем? — удивленно спросила Мила.
— Тебя искала. Такой он тихий, смирный сидел, все прибрано, чисто. Сказал, что ты уехала в гости. Ты особо не стремись мириться, надо же и гордость иметь. Сам прибежит, поджав хвост.
— Угу, — только и смогла выдавить Мила.
Через неделю он позвонил сам.
— Ну и что это значит? Почему ты прячешься? — спросил Арсений. — Я же сказал тебе правду. Что, врать лучше?
— Я не прячусь от тебя. Я думаю, что нам делать дальше.
— Ну и что ты надумала? — ехидно поинтересовался Арсений. — На развод подаешь?
— Я сегодня возвращаюсь, — ответила Мила и повесила трубку.
И действительно, вечером, когда он пришел с работы, она уже была дома, ждала его на кухне, какая- то неестественно прямая и решительная.
— Послушаем-послушаем, — улыбаясь, сказал он, усаживаясь на стул и потягиваясь, — а с девочкой все в порядке? Ты вообще-то ее похитила. Надо бы мне было в милицию заявить.
— Все в порядке, — сухо ответила она, проигнорировав последнюю его реплику. — Арсений, теперь мы будем жить по другим правилам. Ты можешь встречаться с девушками, если тебе так хочется, я не скажу ни слова. Еще советую тебе сходить к врачу.
— Я больной, по-твоему?
— Я не знаю, — устало сказала Мила, — но скорее всего так и есть. То, что ты себе позволял порой, — она запнулась, — знаешь… не совсем укладывается в рамки…
Арсений только фыркнул.
— Мое условие — ты будешь обеспечивать ребенка всем необходимым. Я буду учиться и пойду на работу, чтобы в будущем у нас имелись средства. Ты не будешь вмешиваться в мою жизнь, а я в твою. Если ты не примешь мои условия, я сегодня же уеду к моим родителям.
Он долго молчал, уронив голову на руки, потом встал и согласно кивнул:
— Я согласен, давай попробуем так. А сейчас пора спать.
С тех пор они жили рядом, но как будто параллельными жизнями. Теперь он часто вообще не приходил ночевать домой, но Миле уже было все равно.
Москва, июнь 2008-го
