жестокий манер, с впалыми щеками, выдающимися скулами и острыми, как у хищной птицы, глазами. Интересный мужчина, подумала она, но настораживающий. Подумала также, что он понимает, что его внимательно оценивают, и забавляется этим.
— Меня зовут Фелип, — непринужденно сказал он. — Возвращаюсь домой после утомительных деловых переговоров. Я живу неподалеку от Перпиньяна.
— А я Аструх Афаман из Жироны, — сказал Аструх. — Мы едем в Перпиньян на свадьбу.
Фелип оглянулся на группу и спросил:
— А которая из этих двух очаровательных девушек невеста? Наверняка одна из них.
— Моя дочь, — ответил Аструх, указав на Бонафилью. Бонафилья поправила вуаль так, что теперь она полностью закрывала лицо.
— Подобные скромность и застенчивость очень подобают невесте, — серьезно сказал Фелип. — Как думаете, пойдет еще дождь, прежде чем доедем до города? — спросил он, и стало ясно, что он намерен стать членом их группы.
— Папа, — сказала Ракель, когда они миновали Эльну и значительно приблизились к Перпиньяну, — мы едем по великолепному лесу. Кажется, он тянется бесконечно.
— Теперь понятно, почему я не ощущаю на лице солнца, — сухо сказал ее отец. — Хотя мне было ясно по звукам, что мы в лесу.
— Он тянется бесконечно, — сказал Фелип. — Это девеса его величества, королевский охотничий заповедник. Никто не видел столько оленей и прочей дичи, сколько в этом лесу.
— Какой дичи? — спросил Юсуф с любопытством.
— Помимо бесчисленных оленей, — ответил Фелип, — здесь есть кабаны. Лес знаменит своими кабанами. И, разумеется, бесчисленное количество птиц и прочей мелкой дичи. Однако нет смысла смотреть так, молодой человек, — обратился он к Юсуфу. — Здесь разрешается охотиться только тем, кто близок к его величеству. За браконьерство в охотничьих угодьях его величества полагаются страшные наказания.
— Несомненно, — непринужденно ответил Юсуф. — Но приятно смотреть отсюда и представлять, какой это заповедник.
— Юсуф, если хочешь поохотиться в девесе его величества, для тебя это наверняка не будет проблемой, — с улыбкой сказал Аструх и повернулся к Фелипу. — Юсуф подопечный и паж его величества. При желании он мог бы охотиться в королевском охотничьем заповеднике сколько душе угодно.
— В самом деле? — спросил Фелип с еще большим интересом, чем Юсуф выказал к девесе его величества.
— Юсуф, — произнес Исаак, прежде чем кто-либо успел продолжить эту тему, — я хочу сказать тебе кое-что.
— Да, господин, — ответил Юсуф, быстро подъехав к нему.
— Пожалуй, — негромко сказал Исаак, — лучше не говорить о том, кто ты, со случайным незнакомцем.
— Я не говорил, господин, — сказал мальчик. — Это…
— Я поговорю с Аструхом, — сказал врач. — Кажется, приближается гроза, — продолжал он уже громче.
Уже затененная лесная дорога заметно потемнела. Где-то завизжало маленькое животное. Мулы затрясли головами, с далеких гор донесся раскат грома; видимые сквозь высокую арку ветвей клочки синего неба потемнели, затянулись черными грозовыми тучами.
— Да, господин, я тоже чувствую приближение грозы, — сказал Юсуф. Через несколько секунд ослепительно полыхнула молния, за ней быстро последовал грохот грома, и разразилась яростная гроза. Дождевые капли обрушивались волнами на листья, прутики, веточки, сшибая их на землю.
— Папа, — сказала Ракель, — нужно съехать с дороги, найти укрытие, пока мы не промокли до нитки.
Этих слов оказалось достаточно, чтобы все ринулись с относительно открытых мест к тесной купе дубов.
Под деревьями Ракель помогла отцу спешиться и стала искать взглядом относительно сухое место.
— Папа, впереди справа есть убежище, — сказала она. — Положи руку мне на плечо и держись поближе.
По незнакомой территории Исаак шел медленнее обычного, ощупывая дорогу ступнями и стараясь избегать камней, корней, скрытых под листвой веток. Посох его, обременительный при верховой езде, находился на одной из телег, и без него идти по неровной поверхности было трудно. Юсуф следовал за ними, ведя в поводу кобылу и мулов.
Когда они подошли к убежищу, которое увидела Ракель, выступу скалы на краю лощины, девушка остановилась.
— Папа, туда ведет склон, — сказала она. — Крутой, но не длиннее твоей руки. Я пойду первая.
Повернулась лицом к нему и соскользнула на дно лощины.
— Спустилась? — спросил ее отец.
— Да, папа. Справа от тебя растет деревце. Если будешь спускаться лицом к склону, за него можно будет держаться.
— Да, дорогая моя. Я знаю, как спускаться по склонам.
Исаак взялся за деревце и без труда спустился. Лощина была открыта небу.
— Спасибо за превосходные указания, — сказал он, — но я мокну.
— Тут поблизости расщелина в больших камнях. Она образует неглубокую пещеру, которая укроет нас от самого сильного ливня.
— Тогда поспешим, — сказал Исаак, — пока не утонули.
Юсуф оставил животных под деревьями и втиснулся рядом с Исааком и Ракелью.
— Ты нашла хорошее место, дорогая моя, — сказал Исаак. — Здесь удобно и сухо.
— Надеюсь, другие тоже хорошо укрылись, — сказала Ракель.
— Я тоже надеюсь, — сказал Юсуф, — потому что здесь хватит места разве что для мыши.
На обочине дороги Аструх и Дуран с помощью перепуганных служанок возились с багажом; слуги- мужчины выпрягли мулов и вели их в укрытие.
Вместо того чтобы спешиться, как остальные, перепуганная Бонафилья поскакала к самой густой купе деревьев. Однако мул, упрямый, как и его хозяйка, отказался протискиваться между деревьев и остановился в подлеске. Он заартачился, Бонафилья спрыгнула с него и пошла пешком искать безопасное место. Прошла мимо скального выступа, где укрылись Исаак, Ракель и Юсуф, обратив внимание, как хорошо они устроились — и как тесно. Потом ее блуждающий взгляд упал на самое большое дерево, какое она только видела. От его массивного основания поднимались три крепких ствола. Два тянулись к небу, образуя защитный полог над третьим, который тянулся почти параллельно земле. Под ним была небольшая впадина, мягкое, сухое место, усеянное недавно опавшими листьями. Она поспешила туда, опустилась на колени и вползла в нее.
Ветер, дождь, гром и молнии усиливали свое неистовство. Служанки бросили свое дело и залезли под телеги, к ним присоединились слуги. Аструх и Дуран, почти ничего не видевшие сквозь струи дождя, убедились, что все как будто безопасно устроились, и укрылись под большим деревом.
Едва Бонафилья оправила платье, как веселый, приятный голос, который так напугал ее раньше, произнес:
— Вы, кажется, нашли единственное сухое место в лесу его величества.
Едва эти слова достигли ее ушей, Фелип спрыгнул с кобылы и скользнул под ветвь к ней во впадину.
— Где вы оставили мула? — спросил он. И добавил: — Надеюсь, не будете против, если я присоединюсь к вам.
— Я против, — сказала она. — А деревья растут слишком густо, мул не смог пройти между ними. Я оставила его там.
