— Красавчик, — произнес англичанин и громко захохотал.
— Он выучил еще одно слово, — сказал Ахмед, указывая на англичанина, гордый, словно мать своим первенцем.
— Знаешь, кто так разукрасил меня? — спросил забинтованный.
Юсуф покачал головой.
— Эль Грос, — сказал он и засмеялся почти так же громко, как англичанин. — Эль Грос постарался.
— Ты не сердишься? — спросил Юсуф.
— С чего мне сердиться? — спросил забинтованный. — Кое-кто хорошо заплатил мне, чтобы я получил эти синяки, потом еще кое-кто хорошо заплатил ему, чтобы украсить меня ими. Он не знал, что это буду я.
— Да знал он, — сказал Ахмед. — Так ведь, Грос?
— Кто еще это мог быть? — сказал эль Грос. — Дело было так, — обратился он к Юсуфу. — Ты, возможно, не поверишь. Сюда пришел один человек и предложил большие деньги, чтобы трое-четверо помогли ему убить кого-то, бегущего из тюрьмы. Поначалу обратился ко мне…
— Потому что он такой сильный, — сказал забинтованный, — и все знают, что в драке лучше него никого нет, хоть и дерется он не часто.
— Обратился поначалу ко мне, и я спросил его, откуда он знает, что этот человек бежит из тюрьмы.
— Когда он говорил со мной, — сказал Роже, не поднимая взгляда, — то сказал, что слышал об этом на рыбном рынке.
— Он сказал мне, что слышал от одного из тюремщиков, — продолжал эль Грос. — И я спросил его, когда должен состояться побег. Кому охота сидеть возле тюрьмы ночь за ночью? И знаешь, что он ответил? — спросил эль Грос.
— Нет, — ответил Юсуф.
— Назвал мне день, время, место. Я спросил, откуда он знает, и знаешь, что он ответил?
— Он сказал ему — потому что сам организовал этот побег, — сказал, зевая, Ахмед.
— Умно, не так ли? — сказал эль Грос. — Организовать побег и убить при этом человека.
— Но зачем? — спросил Юсуф.
— Он сказал — потому что заключенный был его другом и предал их дружбу, соблазнив его жену. Что хочет мести. А этот идиот поверил ему.
— Ничего подобного, — сказал с уязвленной гордостью забинтованный. — Но мне были нужны эти деньги. Он много мне заплатил. И я взял на помощь его и еще одного человека. Пришлось поделиться с ним, — указал он подбородком на своего товарища, который сидел на корточках, глядя на кости. — Другого эль Грос стукнул слишком уж сильно, поэтому делиться с ним не пришлось.
— Правда? — спросил Юсуф, повернувшись к эль Гросу.
— Возможно. Может, дело было в том, что он напился вина. Так или иначе, он не поднялся, — сказал эль Грос.
— Тот, кто нанял нас, обещал потом еще денег, — сказал забинтованный, — но мы ничего не получили от этого дешевого мерзавца.
— Я говорил ему — ничего не делай, пока не получишь денег, — сказал эль Грос. — Знаю эту публику. Получив то, что хотели, они никогда не платят.
— Я тоже узнал, — сказал забинтованный с таким довольным видом, какой только может быть у человека с изуродованным лицом.
— Это понятно. Чего я не могу понять — почему ты бил его и его товарищей, — обратился Юсуф к эль Гросу. — Тот заключенный был твоим другом?
— Моим другом? Ничего подобного. Я не суюсь в дела между мужем и женой. В общем-то, я не прочь немного подраться, но он хотел смерти того человека. Это серьезно.
— Да оставь он заключенного на несколько дней в тюрьме, палач свершил бы за него месть, — сказал Ахмед. — Бесплатно.
— Не понимаю, — сказал Юсуф. — Кто вздумал нанимать вас для такого дела? Почему было не оставить того человека в заключении?
— Он не говорил. Я не спрашивал. А почему ты хочешь знать? — спросил эль Грос.
— Это был чужак, — сказал один из игроков. — У них бывают чудные мысли.
— Ты тоже чужак, — сказал другой. — Есть у тебя чудные мысли?
— Не такие, — ответил первый. — Я его где-то видел раньше, но он не из этого города.
— Это верно, — заговорил эль Грос. — Что нездешний, можно было понять по тому, как он говорит. Мне он не особенно понравился. Но хорошо, что я не согласился, потому что в тот вечер одна приятная женщина пришла сюда и попросила меня помочь ее мужу, пока его не убили. Ну, я прогнал их. Этому, — сказал он, дружески взъерошив волосы покрытому синяками, — я нанес несколько легких ударов, чтобы он мог убежать, не выглядя особенно скверно, вот и все. И она дала мне за помощь горсть денег. Я все равно получил плату. — Усмехнулся. — У меня тоже был помощник. Только мне платить ему не пришлось.
— Знаешь, кто помогал ему? — сказал Роже. — Священник.
Эль Грос засмеялся.
— Это так. Он появился с громким голосом проповедника и дубинкой. Вот отчего у этого моего друга пострадала голова. Мне было ни к чему бить его дубинкой по башке.
— Это был тот священник, которого привезли на телеге сегодня утром? — спросил Ахмед.
— Священников здесь как блох на собаке, — сказал эль Грос. — И если мой за последнюю неделю не стал меньше и не изменил своего имени, значит, не тот. Возница сказал, что они привезли отца Миро. Его все знают, — стал объяснять он Юсуфу. — Это монах-проповедник. В городе уже несколько месяцев. Он такого роста, как вот Ахмед, а тот, что помогал мне, был таким же, как я.
— Отец Миро? — спросил Юсуф. — Он мертв?
— Мертвее не бывает, — ответил Ахмед. — Его тело обнаружили в речушке. Говорят, он упал с мула и убился.
— Убьется тебе священник, упав с мула, — негромко произнес Роже.
— Он не падал, — сказал Ахмед. — Человек, с которым я разговаривал, был фермер, который его обнаружил, он сказал, что священник выглядел так, будто его сбросили с собора на камни площади, а не словно он скатился по небольшому склону в речушку.
— Я знал человека, который умер от перелома нескольких костей, споткнувшись о булыжник на мостовой, — сказал один из игроков.
— Мы все знали этого старого дурака, — заговорил Ахмед. — Это был больной, старый пьяница, тощий, желтый, иссохший, как палый лист. Отец Миро был таким же сильным, как он, — и указал на англичанина с непроизносимым именем. — Вихрем носился по городу. Как-то я видел, как он поднял покалеченного и нес его всю дорогу вверх по холму в свой дом. Хрупким он не был.
— Я помогал перегрузить его тело с зерновой телеги на носилки, — сказал Роже. — Вид у него было такой, словно десять человек колотили его железными дубинками.
— И я помогал, — сказал один из игроков. — Он прав.
— Его кто-то убил, — заметил Роже. — Кого он теперь преследовал?
И все вопросительно посмотрели на Юсуфа, кроме англичанина, который не понял.
В то время как Юсуф внимал мудрости и слухам рыночной площади, Ракель сидела на скамье возле лестницы, ведущей в комнату пациента, и то мечтала, то дремала в неярком свете. Легкая суета в передней части дома — открывшаяся и закрывшаяся дверь, негромкий разговор — пробудила ее от полусна. Она встала, напряженно прислушалась, потом взбежала на середину лестницы.
— Папа, — негромко сказала она. — Там посетительница.
Разговор в комнате пациента тут же прекратился. Ракель спустилась во двор и пошла к двери в переднюю часть дома. Мальчик-слуга открыл ее, говоря через плечо кому-то позади него: «Я спрошу, сеньора, можно ли его повидать», и побежал по двору узнать об этом у Ракели. Следом за ним вышла посетительница. Она была в трауре, в густой вуали, беременная.
