— Он просил немедленно привести вас к нему, сеньор, — сказала она, тяжело дыша от быстрой ходьбы.
— Как чувствуете себя, друг мой? — спросил Исаак, едва дверь в спальню плотно закрылась за ним.
— Я уже устал от этой изоляции, — ответил Мордехай. — Предупреждаю, что если не исцелюсь чудесным образом, то сойду с ума от скуки. Или же мои дела станут настолько сложными, что в них будет не разобраться. Но вот для вас эта микстура.
Он подошел к массивному резному шкафу и достал из него склянку с темной жидкостью.
Придя домой, Исаак тут же вызвал Ракель и Юсуфа.
— Мне нужна чистая чашка и кувшин чистой воды.
Заинтригованная Ракель принесла воды из фонтана; Юсуф пошел в дом за чашкой и привел в раздражение Наоми, требуя, чтобы она была чистая.
— Будто любая чашка на полке в моей кухне может быть нечистой, — прошипела она Хасинте, и девочка согласилась, что предположить иное — значит нанести ничем не вызванное оскорбление.
Исаак вышел во двор и откупорил принесенную из дома Мордехая склянку. Держа ее на некотором расстоянии от носа, понюхал, потом отвел в сторону и глубоко задышал. Стал повторять этот процесс, всякий раз поднося склянку все ближе и ближе.
— Делайте в точности то же самое, что я, — сказал Исаак. — И замечайте, какой уловите запах. Если унюхаете горький миндаль, тут же закупорьте склянку. Если начнете задыхаться, тоже. В остальных случаях тщательно замечайте ее характеристики.
Ракель с Юсуфом сделали то же самое, закупорили склянку и вернули врачу.
— Папа, у нее неприятный запах с чем-то похожим на цветочный аромат, — сказала Ракель.
— Потому что это смесь, — сказал ее отец. — Твой нос пытается разделить ее составные части и поведать тебе, что они представляют собой. Теперь принеси полчашки чистой воды и капни в нее одну каплю смеси.
Кувшин и чашка были уже на столе во дворе. Ракель налила в чашку воду и старательно капнула одну каплю. Смесь была вязкой и, погружаясь, оставляла в воде красновато-черный рисунок.
— Папа, смесь густая, — сказала Ракель. — Она медленно проходит через воду, при этом тянется нитями.
— Тогда принеси чистую ложечку и размешай ее, — сказал он. — Пока она хорошо не разойдется.
Ракель кивнула Юсуфу, тот побежал и вернулся с ложечкой. Ракель стала осторожно, но тщательно размешивать жидкость.
— Готово, папа, — сказала она.
— Где чашка? — спросил он.
Дочь поставила чашку перед ним.
— Перед тобой, папа, на ширине ладони от края.
Исаак осторожно взял чашку левой рукой. Опустил указательный палец правой в смесь, потер пальцы, потом смочил ею кончик языка. Поставил чашку и сказал:
— Теперь вы.
Ракель сделала то же самое, скривилась от отвращения и отдала чашку Юсуфу.
— Уфф! — произнес мальчик. — Отвратительно.
— Каким образом? — спросил его учитель.
— Сперва кажется сладкой, потом появляется противный вкус, который никак не проходит.
— Горький? Кислый? Гнилостный? Какого рода противный вкус? Это важно.
— Не могу сказать, — ответил Юсуф.
— Мне показалось, что вкус горький, — сказала Ракель, — но не только.
— Ополосните рты чистой водой, затем вылейте воду на пустую землю, — сказал Исаак, подошел к фонтану и зачерпнул пригоршню воды, чтобы ополоснуть рот. Ракель взяла другую чашку, ополоснула рот, отдала ее Юсуфу, затем понесла воду в самый темный угол двора и вылила.
— Сделано, папа.
— Теперь мне нужно две капли в чистую воду.
Ракель повторила процесс.
Врач снова поднял чашку и нанес чуточку смеси на кончик языка. Передал чашку Ракели, та повторила эксперимент и протянула ее Юсуфу. Тут же пошла к фонтану и ополоснула рот.
— Папа, она тошнотворно-сладкая, потом появляются два горьких вкуса — сперва один, потом другой. Описать их я не могу.
— Какое ощущение у тебя на языке?
— Странное, — ответила она.
— А ты, Юсуф, можешь описать вкус?
— Нет, господин, — ответил мальчик. — Не могу. Но не забуду его, пока живу.
— Это хорошо, потому что проживешь дольше, если выплюнешь жидкость, как только узнаешь его.
— Лука пытался отравить сеньора Мордехая?
— Нет, — ответил Исаак. — Потому что велел принимать две капли в половине стакана вина. Это странное опущение на языке распространилось бы по всему телу; конечности стали бы тяжелыми, расслабленными, мышцы очень вялыми. Такая смесь может быть полезна, когда пациент страдает от спазмов в кишечнике, в конечностях или при некоторых мучительных состояниях, но она очень опасна, потому что в слишком больших количествах вызывает смерть. Здесь, чтобы вы знали, он смешал обыкновенную ивовую кору с соком мака, сухими листьями белены и корнем мандрагоры. Потом он добавляет сахара, чтобы улучшить вкус, его улучшит и вино, с которым велено принимать эту микстуру.
— А от чего такой отвратительный вкус? — спросил Юсуф.
— Думаю, от белены, — ответил врач. — Это можно определить по несколько гнилостному запаху и вкусу.
— Папа, но ведь и ты используешь некоторые из этих растений, — сказала Ракель.
— Использую при невыносимой боли, но смешиваю не так, и не от болезни, которой Мордехай якобы страдает. Это похоже на лечение ушибленного пальца отрезанием руки. Но я оправдываю Луку. Он не собирался отравить моего друга Мордехая.
— Что теперь будет делать сеньор Мордехай? — спросила Ракель.
— Я навещу его во второй половине дня, сообщу ему эту хорошую новость — человеку неприятно думать, что на его жизнь могут покушаться, — потом дам разрешение поправиться к субботе. Ему очень хочется вернуться к обычной жизни. Он не любит изоляции.
В субботу утром судьба нанесла Мордехаю жестокий удар. После того как пять дней был вынужден притворяться смертельно больным, он проснулся с больным горлом. Сердито позвонил, вызывая экономку, которая все еще была в сорочке; та криком позвала служанку, та на кухне готовила себе что-то поесть; вскоре у его двери собрались все домочадцы.
— Не знаю, почему ты не можешь сделать что-то простое, не собирая у моей двери, — сказал Мордехай. — Мне нужно что-нибудь горячее для горла и кто-нибудь чтобы вызвал врача.
— Какого, сеньор? — спросила экономка.
— Сеньора Исаака! — прокричал он и скривился оттого, что это напряжение вызвало еще более сильную боль. — У какого еще врача я лечусь?
— Искренне извиняюсь за этот спектакль, сеньор Мордехай, — сказал Исаак. — И за то, что просил вас продолжать это притворство.
— За это почему?
— Ясно, что вы не цените тишины и покоя. Если кто-то удерживает вас от упорной работы, трудностей страдающих от болезней людей, от других проблем, вы тут же заболеваете сами. Но, думаю, мы быстро сможем облегчить ваше состояние. Продолжайте пить горячий бульон и есть, что можете. Вредно
