позволять себе слабеть и дальше из-за скудного питания. Я оставлю вам лекарство для облегчения боли. Выпейте чашку, как только оно будет готово, потом еще одну через несколько часов — пожалуй, когда колокола зазвонят снова. Пусть пройдет, по крайней мере, столько времени. Если почувствуете себя хуже, сразу же пошлите за мной, — сказал Исаак, поднимаясь, чтобы выйти из комнаты.
— Останьтесь, пожалуйста, еще ненадолго, — попросил Мордехай. — Я в затруднении, Исаак, и потому заболел. Как только отошел от срочных дел, я начал раздражаться из-за него, и вот что произошло.
— Могу я узнать, в чем ваша проблема? — спросил врач.
— Исаак, я не знаю, что делать. Несмотря на то что говорил вам, думаю, возможно, что парень, который приезжал сюда, назвавшись Рувимом, мог быть сыном Фанеты. И что он жив. Сообщение о его смерти неубедительно. Обнаруженное тело могло принадлежать любому бедняге, способному купить себе сапоги.
— Скажите, писали вы его матери, сообщая о его смерти?
— Нет, — отрывисто ответил Мордехай.
— Почему?
— Потому что не верил, что он сын Фанеты, и не был уверен, что он мертв. Исаак, но если сын Фанеты еще жив, он должен получить эти деньги до конца месяца нисан.
— В таком случае у вас чуть больше трех недель, — сказал Исаак.
— Я получил очень вежливый запрос из общины в Бесалу, они хотят знать, есть ли у этих денег наследник, или они могут рассчитывать на их получение. И что создает еще большую сложность, я получил письмо от самого парня. Теперь я не могу просто отмахнуться от этой проблемы.
— Письмо от этого парня? Откуда оно пришло?
— Из Мальорки.
— Как он объяснил свое поведение? — спросил Исаак.
— Пишет, что его схватили пираты в Сант-Фелиу-де-Гиксолс, когда он вышел посмотреть, что происходит. Но, к счастью, у него был небольшой запас золотых монет, зашитых в одежду, пишет он, и смог заплатить им, чтобы они по пути высадили его на берег. Оттуда он вернулся в Мальорку и провел там зиму с матерью и бабушкой.
— Это представляется возможным, — сказал Исаак.
Мордехай покачал головой.
— Да, но он не объясняет многого. По словам Аарона и Даниеля, он не осторожно выглянул, а несся, словно убегая.
— Они могли неверно истолковать его поведение, — сказал Исаак.
— Признаю, это возможно. И в подтверждение своей истории он пишет о событиях в городе Мальорка и в гетто, которые, как я знаю, происходили этой зимой. Поэтому я думаю, что он был там. Потом пишет, что нашел работу, и когда заработает достаточно денег, чтобы вернуться сюда, он вернется. Надеется, это будет скоро.
— Я не удивлюсь, если это будет очень скоро, — неторопливо произнес Исаак.
— Вчера я послал за нотариусом, — сказал Мордехай. — Описал ему проблему и спросил его совета. Поручил ему управление этими деньгами, если со мной в ближайшее время что-то случится. Поразительно, Исаак, как эти события обостряют ум.
— Мордехай, вряд ли вы умрете от этой легкой болезни горла, — сказал Исаак, — но сожалею, что вы посылали за нотариусом. Надеюсь, вы примете все предосторожности в отношении еды и питья.
— Приму, — сказал Мордехай. — Однако не думаю, что нахожусь в опасности. Не собираюсь оставлять все свои деньги сеньору Луке.
Объяснив экономке, как ухаживать за его другом, Исаак вернулся домой к завтраку.
Как часто бывает весной, утро в Жироне выдалось солнечным, а во второй половине дня небо затянуло тучами. К вечеру пошел дождь; ко времени ужина он промочил землю и переполнил ручьи.
Колокол зазвонил у ворот Мордехая как раз в то время, когда дождь достиг наибольшей силы. Привратник открыл их, бранясь под нос, и увидел только мокрый плащ с капюшоном да прилипшие к бледному лицу пряди волос.
— У меня сверток для сеньора Мордехая от сеньора Луки, он извиняется, что не отправил его раньше.
Парень мягко улыбнулся привратнику, резко повернулся и побежал прятаться от дождя.
— Друг мой, я заглянул узнать, как вы себя чувствуете, — сказал Исаак. Дождь лил почти всю ночь, но теперь ярко светило солнце, и от булыжников мостовой под его лучами поднимался пар.
— Вчера произошла очень любопытная вещь, — сказал Мордехай, сидевший в постели, прислоняясь спиной к множеству подушек. — Вчера вечером, когда мой секретарь, экономка и слуги заканчивали ужин без раздражающего присутствия хозяина, явился посыльный со свертком от сеньора Луки, там было лекарство, которое, по мнению парня, я заказывал.
— Заказывали? — спросил Исаак. — Из любопытства, или у вас был другой мотив?
— Нет, Исаак, не заказывал. Горло у меня все еще побаливает, но ваша забота помогла, как и непрестанная забота экономки. Я чувствовал себя хорошо и отставил это лекарство.
— Да? — спросил Исаак. — Это все?
— Нет, не все. Вскоре после этого я заснул, очень крепко, и проснулся от звона колоколов. Ночью я почувствовал себя гораздо хуже.
— Так часто бывает, — сказал Исаак.
— Болела голова, болели руки и ноги, мне было жарко, я обливался потом, горло болело в сто раз сильнее. Я потянулся за водой, и тут вспомнил, что у меня есть это новое лекарство. Вспомнилось, что вы назвали лекарства сеньора Луки безвредными, хотя и сказали, что не дали бы их больной собаке.
— Мордехай, они не совсем безвредные. Сильные, могут быть опасными, но не преднамеренно ядовитые.
— Ну, в тот час я не думал о яде, и решил принять немного, посмотреть, не поможет ли мне это лекарство.
— И помогло?
— Слушайте дальше. В спальне не было кувшина с вином, и, не желая будить слуг, я решил принять его с водой, как вы описывали свои опыты с предыдущим лекарством. Подошел поближе к свече, налил полчашки воды и очень бережно капнул туда две капли, как было указано. Отпил маленький глоток жидкости и, по причине природной осторожности или, может, ваших ранних подозрений, не проглотил ее сразу, а задержал во рту. Исаак, друг мой, это было ужасное ощущение, и оно до сих пор не совсем прошло. Я выплюнул жидкость на ладонь и смыл ее.
— Что это было за ощущение?
— Эта жидкость жгла или щипала во рту так, что не могу описать, но потом я почувствовал жуткую онемелость — когда выплюнул ее и хорошо прополоскал рот свежей водой.
— А как чувствуете себя сейчас?
— Горло больше не болит, но во рту сохраняется странный вкус и ощущение, и я очень рад, что не выпил это лекарство. Потрясение от того, что я его едва не проглотил, видимо, излечило меня, как человека, который выпил слишком много вина, может излечить падение в холодную воду, если только он не утонет.
— Советую весь день легко питаться, пить холодные напитки и спать, как только захочется. Постарайтесь никоим образом не волноваться. День приятный, можете удобно посидеть во дворе под деревом, только не мерзнете. Если почувствуете какую-то перемену в своем состоянии, то, пожалуйста, посылайте за мной. Я бы тосковал по вам, если б вы по неосторожности позволили себя отравить.
— Думаете, в этой склянке яд?
— Я знаю, что яд, — сказал Исаак. — Чего не знаю, был он доставлен сюда по злому умыслу или по невежеству Луки в своей профессии. Позволите мне взять эту склянку? Я хочу тщательно исследовать ее содержимое.
