ночью, под мостом.
— В тот день я приходил в Жирону, — заговорил мальчик неожиданно усталым голосом. — Искал моего дядю. Я залез под мост укрыться от дождя, хотя там было очень грязно. Он ударил меня, обругал и вытащил нож. Потом вылез и убежал.
— Убежал? Как мальчик?
— Да. Это был мальчик — постарше меня, может быть, даже старше Юсуфа, но не взрослый.
— Но ты не видел, куда он направился.
— Видел, — сонным голосом сказал мальчик. — При вспышке молнии. Он бежал по дороге в Фигерес. Я подумал, что это странно, я недавно пришел по этой дороге и знал, что там ничего нет…
— Папа, он спит.
— Бедный мальчик, он хорошо для нас потрудился. Смелое сердце.
— Он поправится?
— Не знаю, но шансы хорошие. Ты обратила внимание на его глаза? Они странные?
— Один зрачок чуть больше другого, — ответила Ракель.
— Позаботься, чтобы его не беспокоили. Комната затемнена?
— Да, папа.
— Мы должны ухаживать за ним. Он заслуживает нашей помощи, даже если больше ничего не сможет сказать.
Исаак стал спускаться по крутой, узкой лестнице из чердачной комнаты, где спал мальчик, мимо двух комнат на следующем этаже, затем мимо кухни и комнаты Ромеу, наконец на первый этаж, занятый просторной мастерской.
— Ромеу, — негромко позвал он, — вы здесь?
Этот вопрос был излишним, спускаясь по лестнице, Исаак все время слышал, как он работает.
— Да, сеньор Исаак, — ответил столяр. — Чем могу быть полезен?
— Я только что от постели мальчика. Он ненадолго проснулся и сообщил нам кое-что очень интересное.
— Вот как? Рехина, когда спускалась, сказала, что мальчик ничего не знает.
— У нее не было возможности поговорить сегодня с сеньорой Понс, как у меня, — заговорил Исаак. — Сеньора Понс указала мне, что если хочешь найти кого-то, о чьем существовании знаешь только по его поступкам — можешь только догадываться по тому, что он делает, — тактично добавил Исаак, — нужно следить за ним, как охотник за добычей, пока не найдешь его логово.
— Я не охотник, — сказал Ромеу, — однако по секрету признаюсь, что в детстве я поймал в ловушку нескольких кроликов и понимаю этот метод. Но какое это имеет отношение к нашей проблеме.
— Этот мальчик — его зовут Томас — видел, как тот посыльный бежал по дороге в Фигерес. Думаю, возможно, у него есть там надежное место, чтобы укрываться — или, может быть, жить — в каком-нибудь доме или ферме у этой дороги.
— Видел после того, как он ударил его по голове.
— Нет — в ту дождливую ночь, когда сеньор Мордехай едва не принял новое лекарство, которое могло его убить.
— И хотите, чтобы я нашел этого посыльного.
— Кто-то должен это сделать.
— Сеньор Исаак, если пойду искать его, то оставлю мальчика и свою дочь одних в доме, без защиты. Я не могу. Сейчас я не решаюсь выходить из дому даже в полдень.
— Здесь будут Юсуф и моя дочь, — сказал Исаак, — но, пока вы не ответили, я понимаю, что сделать это таким образом нельзя. Решу эту проблему каким-нибудь иным путем.
Исаак вышел на площадь рядом с собором, миновал главный вход во дворец епископа и зашел в караульное помещение. Через несколько секунд он разговаривал с Доминго, сержантом стражи, человеком, которому мог полностью доверять.
— Сержант Доминго, — сказал он, приставив посох к стене, — я хочу поговорить о том, что, возможно, вам неизвестно, и попросить вашей помощи, если это возможно.
— Тогда присаживайтесь, сеньор Исаак, — сказал сержант. — Выпейте со мной чашу вина и расскажите то, чего я не знаю.
— В ту ночь, когда сеньор Нарсис Бельфонт скончался, некий посыльный принес склянку болеутоляющего средства и сказал служанке, что это от юного Луки. Сеньор Нарсис принял это лекарство, и, полагаю, оно его убило.
— Все это я знаю.
— Я так и думал, — сказал Исаак. — По своим соображениям я попросил сеньора Мордехая притвориться больным и вызвать юного Луку. После лечения совершенно нормальным способом, получения двух склянок относительно безопасных лекарств — которые, кстати, он не принимал, а отдал мне, чтобы я мог проверить их, — ему была отправлена с посыльным склянка очень сильного яда. Если б он принял его, то страдал бы от многих неприятных последствий — путаницы в мыслях, сильного жара, сухости во рту и кожи, невыносимой боли, конвульсий и в конце концов умер бы.
— Как Хуан Кристиа, — сказал сержант.
— Да, совсем как Хуан Кристиа, — сказал Исаак. — И можно быть почти уверенным, что эта микстура была составлена той же искусной рукой.
— Чьей рукой? — спросил сержант. — Луки?
— Не думаю, что эта рука столь искусна с растениями, — сказал Исаак. — Но есть человек, который может узнать отравителя.
— Того посыльного.
— Либо он сам изготовил эти яды, либо знает, кто, — задумчиво сказал Исаак. — Трудность заключается в том, что никто не видел его отчетливо и не слышал, чтобы он говорил своим естественным голосом, кроме одного человека.
— Изготовитель яда.
— Нет. Безобидный мальчик лет девяти по имени Томас. Он пришел с севера в тот день, когда была гроза. В тот вечер Мордехай получил склянку с ядом. Посыльный был одет в теплый шерстяной плащ с капюшоном, как и прежде, — слишком хороший для такого мальчишки. Во время самого сильного дождя он и Томас столкнулись из-за укрытия под северным мостом на другом берегу реки. Тот, что в плаще с капюшоном, побежал в сторону Фигереса. Думаю, он может сейчас жить где-то в той стороне. Томас отчетливо видел его при вспышке молнии.
— Тогда почему вы не привели его? — спросил Доминго.
— Потому что в тот день, когда мы узнали о его существовании, кто-то ударил Томаса дубинкой по голове и бросил в реку. К счастью, его вынесло головой на песчаную отмель, и лицо находилось не в воде.
— Где сейчас этот мальчик?
— В доме Ромеу, — ответил Исаак. — Столяр считает себя ответственным за Луку. Как-никак, это его жилец.
— Я слышал, что если Лука останется в живых, то вполне может стать его зятем, — сказал сержант. — Хотя недостатка в кандидатах на это место не будет.
— Только сеньора Рехина не так-то легко отдает свое сердце, — сказал Исаак. — Надеюсь, она не перенесла свои чувства с одного безнадежного жениха на другого.
— Значит, вы хотите, чтобы я, вопреки полученным приказаниям и ответственности, покинул свой пост и отправился на дорогу в Фигерес искать человека в плаще с капюшоном.
— Да. Думаю, это человек, который живет там немногим больше месяца. И, возможно, у него есть друг в конторе нотариуса.
— Я бы не пошел на это безумие по просьбе многих людей, сеньор Исаак, — сказал Доминго, — но, пожалуй, я обязан вам кое-чем. Возьму с собой никчемного Габриеля. Глаза у него острые, он видит самой темной ночью — правда, сегодня будет луна. Как думаете, далеко он живет?
— Думаю, туда нетрудно дойти пешком, — ответил Исаак. — Самое большее — три-четыре мили. Похоже, он много ходит туда-сюда.
