симптомы, понял, что невольно выпил. И то, как он умирал, сеньоры судьи, важно на этом процессе, потому что симптомы и наступление смерти были точно такими, как у сеньора Нарсиса, когда я пытался его спасти. Они также совпадают с теми симптомами, которые ощущал сеньор Мордехай от крохотной дозы яда, которую взял в рот, но потом осознал что-то неладное и выплюнул эту смесь.
— Вы знаете, из чего состоял этот яд?
— Теперь знаю, — ответил Исаак. — К сожалению, не узнал этого вовремя, чтобы помочь сеньору Нарсису. Сеньор Мордехай сохранил содержимое доставленной ему склянки, и я смог провести несколько проб, изучая его. Большинство ядов, сеньоры судьи, представляют собой простые экстракты из одной смертоносной травы и обладают характерным запахом, вкусом, даже ощущением, когда коснешься их кончиками пальцев, но это не обычное лекарство, которое вы ожидали бы найти. Я обнаружил, что это искусная смесь парализующих и спазматических средств, которые в известной мере уравновешивают друг друга. И решил, что в этом заключался принцип подбора ингредиентов.
— В таком случае, каково предназначение этой смеси, если противоположные составные части нейтрализуют друг друга? — спросил третий судья.
— Полагаю, отравитель, составивший этот рецепт, хотел запутать первоначальные воздействия различных ядов.
— С какой целью? — спросил третий судья.
— Чтобы скрывать происходящее, ваша честь. Если воспользоваться домашним примером, сеньоры судьи, кухарка смешивает сладкие фрукты и горькие апельсины для приготовления мясного блюда. Ощущается тот и другой вкус, но они кажутся одним вкусом, не сладким и не горьким.
— Значит, человек не может определить по вкусу, что выпил яд? — спросил третий судья. — Благодаря этой смеси?
— У нее очень неприятный вкус, даже если ее сильно разбавить водой. Видимо, его можно скрыть медом и специями. Но, думаю, создатель этой смеси был больше озабочен тем, чтобы жертва не знала точно, какой яд ей дали, так как существуют противоядия, которые недоверчивые люди могут держать при себе. И, кроме того, отравитель хотел, чтобы жертва не понимала, что происходит, пока не будет слишком поздно.
— Кто был создателем этой дьявольской смеси? — спросил Беренгер. — Он не сказал?
— Вне всякого сомнения, ваше преосвященство, сам Хуан Кристиа, — ответил Исаак. — Вот почему он был так зол.
— Человек, которого я приютил в Круильесе и которому мы устроили там христианские похороны? Поистине, в жизни много странных поворотов.
— Тогда похоже на чудо, что сеньор Мордехай остался жив, — заметил первый судья.
— Ничего подобного, ваша честь. Он был предупрежден о возможности отравления, и вкус наряду с некоторой онемелостью во рту насторожил его. Но я совершенно уверен, сеньоры судьи, что та же самая рука, следуя рецепту своего учителя, составила три или, возможно, четыре порции этого яда: те, что убили Хуана Кристиа и Нарсиса Бельфонта, ту, что представляла опасность для Мордехая бен Аарона, и, возможно, та, что убила сеньору Магдалену.
— Мог это быть обвиняемый? — спросил первый судья.
— Я не верю в это. С Хуаном Кристиа, когда он был отравлен, находился молодой человек, который именовал себя Раймоном. По разным рассказам, у этого Раймона рыжевато-золотистые волосы и ангельское лицо. Я не могу видеть человека, который пришел в суд, но присутствующие здесь могут сказать, подходит ли к нему это описание.
— Чтоб ты сдох в муках и гнил в аду, слепой, паршивый ублюдок! — выкрикнул Иосиф.
— Это проклятье Хуан Кристиа призвал в последней агонии на голову своего убийцы, — сказал врач.
— Он мертв? Хуан? — спросил Лука с потрясенным видом. — Бедный Хуан Кристиа. Что бы ни говорили о нем, он вылечил много людей.
— Похоже, и убил многих. Или, что еще хуже, предоставил многим другим средство убивать своих соперников и врагов.
— Не могу в это поверить, — сказал Лука. — Хуан был умным человеком и великодушным. Когда он скончался?
— По-моему, двадцать третьего или двадцать четвертого октября, когда его преосвященство был очень болен, — ответил Исаак.
— Кажется, вы говорили, — заметил епископ, — что в то время путешествовали по провинции в поисках работы.
— Я тогда не путешествовал, ваше преосвященство, — заговорил Лука. — Со дня святого Михаила в сентябре я находился в Вилафранка де Пенедес, уехал оттуда уже после дня всех святых. Мне посчастливилось найти работу у столяра, город нанял его сделать превосходный резной сундук для королевского дворца. Сундук преподнесли его величеству уже в этом году. Уверен, что в Вилафранке есть люди, которые меня помнят — я жил и столовался у вдовы, имя которой могу вам назвать. Это в высшей степени почтенная, честная женщина. Если беднягу Хуана не отравили где-то поблизости, я не мог находиться там, где он был, чтобы совершить такой ужасный поступок.
— Его отравили далеко от Вилафранка де Пенедес, — сказал Исаак. — Но, думаю, сержант вашего преосвященства, который тщательно наводил справки в связи со смертью этого человека, сможет дать более подробные показания, чем я.
— Можно мне сказать? — послышался голос из зала.
Секретарь что-то пробормотал судьям.
— Конечно, сеньор Мордехай, — ответил первый судья.
— Судя по письмам, которые я получил из Мальорки, этот Иосиф — сын некоей Сары, которая время от времени работала в доме моей родственницы, Перлы, матери моей двоюродной сестры Фанеты. Он очень напоминает мне молодого человека, который приехал ко мне в октябре и назвался Рувимом, сыном Фанеты. Волосы у него те же самые, но он подрос, пополнел и отрастил бородку.
— Тогда подойдите, сеньор Мордехай, и посмотрите на него повнимательней.
Мордехай протиснулся через толпу и подошел к Иосифу.
— Так, Иосиф, — сказал он. — Это ты. Уже не называешь себя Рувимом. Я так и думал. Бородки недостаточно, чтобы ввести меня в заблуждение.
— Я никогда не встречался с вами раньше, — сказал Иосиф. — И очень рад этому.
— Каким ядом ты отравил мою двоюродную сестру Фанету и ее несчастного сына? — негромко спросил Мордехай. — Перла описала мне их смерть таким образом, который не оставляет сомнений, что они были отравлены, но как это сделал после отъезда с острова? Потребовалось много дней, чтобы они умерли? Или яд дала им твоя мать? Вот почему ты пытался убить сеньора Даниеля, так ведь? Чтобы он не успел никому сказать, что Фанета и Рувим мертвы. Потому что ты верил рассказам о золотых чашах и ложках, о том, что родные твоего друга обладают богатством, какое и не снилось воплощенной алчности.
— Уведите меня от этих людей! — крикнул Иосиф, пытаясь вырваться из рук крепко державших его стражников. — Вы не можете заставлять меня слушать их.
Беренгер махнул рукой, и стражники увели Иосифа.
— Сеньора Рехина, — сказал епископ так спокойно, словно ничего неуместного не произошло. — Вы хотели дать показания в защиту сеньора Луки?
— Я хотела сказать, что сеньор Лука не мог доставить склянки с ядом и не мог изготовить яд так, чтобы я не знала этого.
— Нам бы хотелось получить от вас объяснение, — сказал первый судья.
И Рехина ясным, уверенным голосом изложила свои показания.
— А вы, сеньор Ромеу, — спросил Беренгер, — можете сказать, что знаете о передвижениях обвиняемого?
Ромеу сперва нерешительно, но обретая уверенность, поскольку судьи слушали его с серьезным видом, сообщил, что Лука проводил свободное время в его мастерской, и он, Ромеу, всегда точно знал, где находится Лука и чем занят. Несколько раз он ходил в местную таверну, но Ромеу ходил вместе с ним. А поскольку им не хотелось оставлять Рехину в одиночестве, они быстро прекратили это.
