— При дворе много фракций. — Увидев выражение лица Юсуфа, записал это слово в пыли. — Групп, которые соперничают за благосклонность и являются сторонниками кого-то из могущественных придворных.
— Они есть при каждом дворе, — уверенно сказал Юсуф. — Я понимаю.
— Его Величество отдал это в руки аль-Хатиба, потому что он очень образованный и хорошо знал твоего отца. Они решили, что если ты будешь говорить, как один из нас по прошествии семи лет — тех лет, когда тебе нужно было учиться, — значит, ты самозванец и шпион. Он с большим облегчением обнаружил, как примитивна и своеобразна твоя речь. Иначе не принял бы тебя так тепло.
— Как он мог это узнать до того, как я пришел туда?
— Я сказал ему, — ответил Наср. — Обратил внимание, как медленно слуги вели тебя во дворец? Я был уже избран тебе в учителя, потому что мое скромное мастерство в речи и письме много хвалили, а также потому, что я твой родственник и смутно помню тебя ребенком.
— И должен жениться на моей сестре.
— Если будет угодно Богу, — сказал Наср. — Она такая же красивая, как ты помнишь ее?
— Еще красивее, — ответил Юсуф. — И очень любезная, умная. Наср, ты должен обращаться с ней хорошо.
— Как может быть иначе? А теперь говори как можно больше, и я стану исправлять твои ошибки. Расскажи, как ты избежал убийства и нашел путь ко двору арагонского короля.
— На объяснение этого потребуются дни и дни, — сказал Юсуф. — Это долгая, сложная история.
— Я люблю долгие, сложные истории. Буду слушать, как монарх, которого развлекает любимый рассказчик.
— Мы с отцом ехали отсюда по многим длинным дорогам, через горы и холмы, по большой, пыльной пустыне, пока не добрались до Валенсии.
— Только он и ты?
— Нет, — ответил Юсуф. — Это было бы невозможно. Были и другие, солдаты, стражники, люди, с которыми разговаривал отец. Это заняло долгое время, но сколько дней, сказать не могу. Помню какие-то ландшафты в разных местах. Помню свою лошадь, свой маленький меч — я очень ими гордился, В Валенсии мы жили в большом дворце. Внутри он был синим — все было синее. Он был полон людей, речи которых я не мог понять, но всегда находился с отцом.
— Твой отец говорил на языке христиан?
— Не знаю, — ответил Юсуф. — Я не понимал ничего происходившего, поэтому не слушал, если он не обращался ко мне.
— Конечно, — сказал Наср.
— Потом однажды — день был очень ясным, солнечным, жарким — поднялся шум, люди бегали, кричали, двери хлопали. Мы с отцом были в очень большой синей комнате, вошли несколько человек. Отец обратился к одному из них, очень спокойно, и помню, я перестал бояться. Потом вошли еще люди. Они что-то закричали, и человек, который разговаривал с отцом, указал на него. Я это сейчас вспоминаю. Отец оттолкнул меня назад и велел бежать, отнести письмо королю. Должно быть, он мне говорил об этом письме, потому что я знал, где оно. Эти люди напали на отца, и тут я убежал. Взял письмо и убежал. — Юсуфа била дрожь. — Я был в крови, но и многие люди тоже.
— И сражение прекратилось?
— Нет, но я держался в стороне от сражавшихся групп. Я спрашивал всех встречных, где король, наконец кто-то понял меня, указал на другую улицу и сказал, что король уехал по ней к дороге на восток. Тогда я ушел из города и побрел пешком. Какой-то человек заговорил со мной на нашем языке и потом взял меня в слуги. Я долгое время оставался с ним, потому что он шел на восток, но потом он решил идти в глубь страны, и я ушел от него. Я не знал языка этой страны, но знал, что таких, как я мальчиков, могут продать в рабство.
— Ты уверен, что отец разговаривал с человеком, которого знал?
— Да, уверен. Почувствовал себя в безопасности, когда те люди вошли в комнату, потому что знал их.
— Ты их знал?
— Разве я не говорил? Я знал их, знал, что они нам помогут, но они не смогли, потому что вошли другие люди.
— Нужно будет продолжить этот разговор завтра, — сказал Наср. — А теперь давай поговорим о скачках.
— Почему мы устраиваем скачки? — спросил Юсуф.
— Потому что наш родственник капитан утверждает, что все было организовано вчера за час до захода солнца и что честь требует, чтобы мы состязались в верховой езде. Он сказал всем, что все организовал задолго до того, как сообщил об этом мне. Поэтому мы будем скакать часть пути мимо дворца, а все будут наблюдать за нами с башен и стен, потом до Хенералифе и обратно. Я недоволен. Мы вчера много проехали, и моя лошадь, скорее всего, захромает, если буду сегодня скакать на ней.
— Но мы не соглашались устраивать скачки, — сказал Юсуф. — О них было сказано в шут…
— Кто первым заговорил о скачках?
— Капитан. Сказал, что если мы хотим скакать, как сумасшедшие, то можно устроить это перед городом, там, где упражняются войска, но не на переполненной дороге, сквозь группу видных придворных, пугая их лошадей.
— Мне тоже так помнится. Но, боюсь, отказываться поздно. Все приготовления сделаны.
— На какой лошади мне скакать?
— Конь моего брата все еще в твоем распоряжении, хотя, уверен, можно найти свежую лошадь.
— Но у тебя свежей не будет, поэтому давай скакать на вчерашних. Если придерживать их, они не получат повреждений.
— Сможешь это сделать? — спросил Наср. — Насколько ты умелый наездник?
— Достаточно умелый.
— Абдулла нашел тебе одежду для верховой езды в дополнение к той, что на тебе, — тактично сказал Наср. — Она у тебя в комнате. Перед скачками я зайду за тобой.
Вернувшись в комнату, которую отвел ему визирь, Юсуф с удовольствием растянулся на удобной кровати. Приятный двор, где они занимались, был восхитительным; Наср был таким приятным собеседником, какого только можно желать, и он понял его гораздо лучше, чем накануне; но физические нагрузки были утомительными. Он тут же погрузился в легкий сон, наполненный странными сновидениями.
Когда проснулся, безупречная погода, которой они наслаждались весь день, начала меняться. Утренний легкий ветерок набирал силу и превращался в ветер; легкие облачка сменились густыми серыми и сизыми тучами. Юсуф высунулся в окно. В воздухе ощущалось какое-то беспокойство. Он увидел, что люди надевают плащи; что матери загоняют детей в дома. Где-то вдали сверкнула молния, и вскоре раскат грома поведал о далекой грозе.
Юсуф умылся, чтобы прогнать сон, и осмотрел третий комплект одежды. Большая часть, включая сюда сапоги для верховой езды, была его собственной. Но были и незнакомые стеганые брюки и стеганая шапка, такие он видел на нескольких всадниках.
— Для чего это? — спросил он у Абдуллы, который сидел на подушке, начищая сапоги Юсуфа суконкой.
— Если вам случится упасть на древесный ствол или на острый камень, такая шапка защитит голову, — ответил мальчик. — Они удобные и не спадут с головы. Думаю, господин Наср будет здесь очень скоро, — добавил он.
— Жизнь в этом месте требует многих трудов, — сказал Юсуф, переодеваясь в костюм для верховой езды.
— Интересное получается сочетание, — сказал от порога насмешливым тоном Наср. — Подозреваю, оно войдет здесь в моду, как только тебя увидят.
— Камзол тесноват, — сказал Абдулла обеспокоенным тоном. — Может, надо было найти ему такой, чтобы подходил к брюкам.
