3
Тем временем, когда Юсуф ехал верхом с некоторыми неудобствами по холмам восточной Гранады, надеясь, что они смогут найти прохладное место для остановки, Исаак неспешно завтракал во дворе. День для конца мая был прекрасным, не жарким, не слишком прохладным, и врач наслаждался относительным покоем вокруг. Пели птицы, как вольные, так и сидевшие в клетках. Где-то спал его сынишка, видя во сне то, что видят младенцы. Над этим вопросом стоит поразмыслить, праздно подумал Исаак.
Но в праздности, чтобы предаться размышлениям, он оставался недолго. Звон колокола у ворот заставил его подняться на ноги и идти в кабинет. На ходу он крикнул Ибрагиму, чтобы тот впустил пришедшего.
— Меня послал хозяин, — сказал мальчик у ворот. — Сеньор Раймон. Он очень болен и срочно нуждается в вас. Хозяйка просила, чтобы вы пришли к нему в усадьбу. Он никак не может передвигаться.
Через полчаса Исаак, Ракель и Иона, кухонный прислужник, следовали за посыльным как только могли быстро к раймоновой ферме.
День становился жарким, и они приехали к усадьбе запыленными. Ворота были открыты. Когда они въехали, дверь большого дома тоже открылась, и какой-то человек вышел приветствовать их.
— Меня зовут Гильем, — представился он. — Я… — сделал паузу. — Член семьи Раймона. Все остальные сейчас с ним. Я сказал, что буду ждать вас здесь и приведу к его ложу.
Пока он говорил, тихо вышел крупный мужчина и помог Исааку затем Ракели спешиться. Отдал их мулов посыльному и отступил назад.
— Я Исаак, врач, — сказал Исаак. — А вы, сеньор? — спросил он, повернувшись в сторону человека, который помог ему.
— Меня зовут Эстеве, — ответил тот. — Я имею честь быть управляющим фермой сеньора Раймона.
— Сеньор Раймон весьма похвально отзывался о вас, — сказал Исаак. — Теперь, если кто-нибудь даст нам, чем умыться, полотенца и отведет нас к пациенту, мы посмотрим, что сможем сделать. Иона, не забудь.
— Чего не забыть, сеньора Ракель? — спросил недоумевающий мальчик.
— Принести все, что нужно, — прошипела Ракель. — Притом бережно. Эту коробку понесу я, — сказала она, взяв контейнер со склянками драгоценных материалов.
Чья-то ладонь мягко легла на руку Исаака, и он вошел в дом вместе с дочерью.
— Сеньор Исаак, я Марта, жена Раймона. Он в комнате за моей спиной.
— Если вас это не расстроит, — попросил Исаак, — не могли бы вы сказать, что именно произошло сегодня? Посыльный говорил довольно бессвязно.
— Разумеется, могу, — быстро ответила она.
— Превосходно. Чем больше я буду знать до того, как его увижу, тем живее смогу работать, поэтому скажите все, что можете, и как можно быстрее.
— Позвольте сперва сказать, что с тех пор, как последний раз виделся с вами, он с неделю чувствовал себя гораздо лучше, — сказала жена пациента. — Он рассказал мне о вашем совете посетить епископа, сказать, что его беспокоит. К нашему удивлению, его преосвященство через несколько дней приехал в усадьбу. У них был долгий разговор, и то, что Раймон услышал, принесло ему облегчение. Я подумала, что положение дел улучшается. Но прошлой ночью он не мог спать. Утром слегка позавтракал и примерно через час почувствовал себя очень плохо, начались боли в желудке и во всем теле. Я послала за вами.
— Изрыгнул он то, что было в желудке?
— Да.
— Хорошо. Пошли к нему.
Ракель была с пациентом и, как только вошел ее отец, быстро прошептала ему на ухо свои наблюдения. Исаак наклонился, потрогал шею Раймона, послушал грудь и очень осторожно ощупал живот.
— Как чувствуете себя, мой друг? — мягко спросил он.
— Лучше, чем раньше, — прошептал пациент. — Как только почувствовал боль в желудке, я вызвал у себя рвоту и полностью опустошил его.
— Разумная предосторожность, — сказал Исаак.
— Я думал о вашем мнении, что сны редко вызывают такие симптомы, как жар и озноб или боль в конечностях, но иногда эти ощущения, как будто, служат причиной дурных сновидений. Не хочу больше страдать от них.
— В конечностях ощущаются спазмы?
— Да, — ответил Раймон.
— Ракель, — сказал ее отец. — Возьми чашку воды, капни туда каплю из первой склянки. Дай мне ее понюхать, убедиться, что это та самая.
Она налила воды, взяла склянку и откупорила ее, держа в нескольких дюймах от отцовского носа.
— Та самая, — сказал Исаак, поворачиваясь снова к пациенту. — Мы очень многого не знаем. Но можем многое замечать и принимать к сведению.
— Папа, готово.
— Тогда выпейте всю эту чашку, — сказал Исаак. — Ракель, это облегчит спазмы?
— Да, папа.
— Будь добра, пойди на кухню и сделай настой из трав от боли на две-три чашки. Делай сама. — Исаак отошел от постели и очень тихо добавил: — Пока будешь там, замечай каждого, кто бы это ни был, кто приблизится к тебе или к микстурам. И никто не должен приближаться к остальным лекарствам. Где они?
— Я велела Ионе принести их в комнату пациента, чтобы они были у меня под присмотром, — ответила Ракель. — И вот что, папа, — тихо сказала она ему на ухо, — тот человек, который впустил нас, очень похож на сеньора Раймона, только не такой приятный.
— Мы готовим микстуру, которая облегчит прочие ваши недомогания и позволит вам немного поспать, — сказал Исаак. — Потом, видимо, вы сможете выпить немного бульона.
— Сеньор Исаак, мои проблемы не стоят всего этого времени и усилий, — сказал Раймон. — Что бы ни делалось, в конце концов это не помогает. Я начинаю думать, что страдаю от болезни души, которой не понимаю, а поскольку не понимаю, не могу ее преодолеть.
— Раймон, это говорит ваше недомогание, а не душа. Возможно, вы съели что-то нездоровое. Попытаемся выяснить, что, — сказал врач.
— Я ел то, что было на столе, — сказал Раймон. — Как и все остальные. Они не больны.
— Вы не ели ничего, кроме того же, что и все? — спросил Исаак.
— Ничего, — ответил Раймон. — Насколько мне известно.
— Я не могу поверить, что причиной ваших жалоб является меланхолия. Я раньше видел крепких, бодрых людей, пораженных меланхолией, и это было мучительное зрелище, но такого не случалось. У вас нет причин — скрытых или явных — впадать в отчаяние. Ваши страдания не так глубоки, как глухота к страданиям членов семьи. Знаете, я думаю, они измучены вашим нездоровьем. Я определенно слышу это в их голосах.
— Я тоже слышу, сеньор Исаак, — сказал Раймон. — Только мой брат — так называемый брат — отравляет мое счастье, смотрит на меня, как ястреб на добычу. Ропщет, что я приютил в доме врага, что он должен обо мне заботиться, потому что у него нет других родных. Его слова леденят мне душу:
— Люди могут лить притворные слезы, но им трудно скрыть в голосах печаль или торжество, — заметил Исаак.
— Торжество, — сказал Раймон. — Вот именно. Я слышу торжество в его голосе. Он побеждает, а я даже не представляю, где происходит битва.
