что можно было подумать, будто он вырос из-под земли. Хвост кошки дёрнулся, а глаза сузились.
Никого подобного этому человеку на Привит Драйв ещё никогда не видели. Он был высоким, худым и, судя по седине волос и бороды, которые были настолько длинными, что их можно было заткнуть за пояс, очень старым. На нём была длинная мантия, пурпурный старинный плащ, подол которого волочился по земле, и сапоги с пряжками на высоком каблуке. Глаза его были светло-голубыми, яркими и сияли из-за очков в виде полумесяцев, а нос был длинным и кривым, будто его ломали по крайней мере два раза. Звали этого человека Альбус Дамблдор.
Альбус Дамблдор, похоже, не понимал, что он только что очутился на улице, где всё в нём — от имени до сапог — было нежеланным. Он что-то сосредоточено искал в своём плаще. Но, судя по всему, он понял, что за ним наблюдают, поскольку неожиданно взглянул на кошку, которая всё ещё пристально смотрела на него с другого конца улицы. Вид кошки, похоже, его почему-то развеселил. Он усмехнулся и пробормотал: «Мне следовало догадаться».
Наконец, он нашёл то, что искал у себя в кармане. Эта вещь была похожа на серебряную зажигалку. Он открыл её, поднял перед собой и щёлкнул. Ближайший от него фонарь погас с тихим приглушённым хлопком. Он щёлкнул ею снова — и следующий фонарь погрузился в темноту. Он щёлкал Выключалкой двенадцать раз до тех пор, пока на всей улице не остались гореть лишь два огонька вдалеке — глаза кошки, которые наблюдали за ним. Если бы кто-то, даже зоркая миссис Дёрсли, выглянул в этот момент в окно, разглядеть ничего из происходящего снаружи он бы не смог. Дамблдор засунул Выключалку обратно в плащ и направился по улице к дому номер четыре, где сел на ограду рядом с кошкой. Через мгновение, не глядя на неё, он произнёс:
— Не ожидал увидеть вас здесь, профессор МакГонагалл.
Он повернулся, чтобы улыбнуться полосатой кошке, но она исчезла. Вместо неё он улыбался весьма строго выглядевшей женщине, которая носила очки в квадратной оправе, такой же, какой были отметины вокруг глаз у кошки. На ней тоже был плащ, только изумрудный. Её чёрные волосы были собраны в тугой пучок. Она явно была чем-то встревожена.
— Как вы узнали, что это я? — спросила она.
— Моя дорогая профессор, я никогда не видел, чтобы кошка сидела так неподвижно.
— Вы бы тоже не смогли двигаться, если бы просидели весь день на кирпичной ограде, — сказала профессор МакГонагалл.
— Весь день? В то время как вы могли праздновать? Мне попалось не меньше дюжины пиршеств на пути сюда.
Профессор МакГонагалл сердито фыркнула.
— Ах да, конечно, все празднуют, — нетерпеливо сказала она. — Им следовало бы быть поосторожнее, но нет… даже магглы заметили, что что-то происходит. Об этом передавали в их новостях, — она кивнула в сторону тёмного окна гостиной Дёрсли. — Я сама слышала. Стаи сов… звездопад… Они ведь не совсем глупые. Они обязаны были что-то заметить. Звездопад в Кенте… готова поспорить, что это был Дедалус Диггл. Он всегда был безрассудным.
— Не стоит их винить, — спокойно сказал Дамблдор. — За одиннадцать лет у нас было не так много поводов для празднеств.
— Я знаю, — раздражённо сказала профессор МакГонагалл. — Но это не причина, чтобы терять голову. Люди совершенно беспечны, ходят по улицам посреди бела дня, даже не одевшись в маггловскую одежду, сплетничают.
Тут она резко искоса взглянула на Дамблдора, словно надеясь, что он ей что-то расскажет, но поскольку он этого не сделал, она продолжила.
— Будет просто замечательно, если в тот самый день, когда Сами-Знаете-Кто, похоже, наконец, исчез, магглы узнают о нас. Он ведь действительно исчез, Дамблдор?
— Очень похоже на то, — сказал Дамблдор. — Мы должны за многое благодарить судьбу. Не желаете лимонную шипучку?
— Что?
— Лимонную шипучку. Это маггловский леденец, который мне очень нравится…
— Нет, спасибо, — прохладно ответила профессор МакГонагалл, словно ей вовсе не казалось, что сейчас подходящее время для лимонной шипучки. — Как я говорила, даже если Сами-Знаете-Кто исчез…
— Моя дорогая профессор, наверняка, такой разумный человек как Вы сможет называть его по имени. Вся эта чепуха про «Сами-Знаете-Кого»… Одиннадцать лет я пытался убедить людей называть его истинным именем: Волдеморт. — Профессор МакГонагалл вздрогнула, но Дамблдор, который пытался разлепить две лимонные шипучки, похоже, этого не заметил. — Это сбивает с толку, если всё время говорить «Сами-Знаете-Кто». Никогда не видел причин, чтобы бояться произносить имя Волдеморта.
— Я знаю, что Вы не видели, — сказала профессор МакГонагалл, наполовину с раздражением, наполовину с восхищением. — Но Вы — другое дело. Все знают, что Вы — единственный, кого боялся Сами-Знаете… ну ладно, Волдеморт.
— Вы мне льстите, — спокойно сказал Дамблдор. — У Волдеморта были силы, которых у меня не будет никогда.
— Лишь потому, что Вы слишком… ну… благородны, чтобы их использовать.
— Моя удача, что сейчас темно. Так сильно я не краснел с тех пор, как мадам Помфри сказала, что ей нравятся мои новые меховые наушники.
Профессор МакГонагалл бросила резкий взгляд на Дамблдора и сказала:
— Совы — ничто по сравнению со слухами, которые витают повсюду. Знаете, о чём все говорят? Почему он исчез? Что его, наконец, остановило?
Похоже, профессор МакГонагалл наконец-то затронула тему, которая её волновала и была, скорей всего, настоящей причиной, по которой она весь день прождала на холодной кирпичной ограде, потому что ни в обличии кошки, ни в обличии женщины она не смотрела на Дамблдора таким пронзительным
