— Да, сэр. Так вот, Волдеморт ведь попробует вернуться каким-нибудь другим способом, верно? То есть, он ведь не исчез насовсем, верно?
— Нет, Гарри, не исчез. Он всё ещё где-то там, наверное, ищет, кто бы ещё поделился с ним телом… поскольку он не живой в полном смысле этого слова, то его невозможно и убить. Он оставил Квиррелла умирать, он безжалостен к своим последователям, точно также, как и к своим врагам. И все же, Гарри, хотя ты смог только отсрочить возвращение его мощи, нужно всего лишь, чтобы нашёлся кто-нибудь ещё, кто будет готов сразиться с ним в следующий раз, пусть даже без надежды на победу… и если ему помешают опять, и опять, что ж, есть шанс, что он не вернётся к власти никогда.
Гарри закивал, но быстро прекратил это дело из-за боли в голове. После чего сказал:
— Сэр, я бы хотел узнать ещё кое-что… Если только вы можете мне рассказать… я хотел бы узнать правду о…
— Правду, — вздохнул Дамблдор. — Это самая прекрасная и ужасная вещь на свете, с ней надо обращаться осторожно. Тем не менее, я отвечу на твои вопросы, если только у меня не будет очень хорошей причины не делать этого, но в таком случае я прошу извинить меня. Лгать я, разумеется, не буду.
— Хорошо… Волдеморт сказал, что он убил мою маму только потому, что она пыталась не дать ему убить меня… Но почему он хотел убить в первую очередь именно меня?
На этот раз Дамблдор вздохнул ещё глубже.
— Увы, на этот твой первый вопрос я как раз ответить и не могу. Не сегодня. Не сейчас. Когда-нибудь ты узнаешь… не думай об этом сейчас, Гарри. Когда станешь чуть постарше… я понимаю, что тебе это не нравится… когда ты будешь готов к этому, ты узнаешь.
И Гарри понял, что лучше не настаивать.
— Но почему Квиррелл не мог дотронуться до меня?
— Твоя мама погибла, чтобы спасти тебя. Если в этом мире существует нечто, чего Волдеморт не в состоянии понять, то это любовь. Он не понял, что такая большая любовь, как твоей матери к тебе, оставляет свой след. Не шрам, не что-то видимое… когда нас любят так глубоко, даже если любивший нас человек ушел, его защита остается с нами навсегда. Она в самой твоей коже. Квиррелл, полный ненависти, жадности и амбиций, разделил свою душу с Волдемортом, поэтому и не мог прикоснуться к тебе. Прикосновение к человеку, отмеченному таким хорошим чувством, было мучительно для него.
После этого Дамблдор очень заинтересовался птичкой на подоконнике, давая Гарри возможность вытереть глаза о простыню. Наконец, когда он опять смог говорить спокойно, Гарри спросил:
— А Плащ-Невидимка? Вы не знаете, кто мне его послал?
— Ах да, случилось так, что когда-то твой отец оставил его у меня, вот я и подумал, что он может тебе понравиться, — Глаза Дамблдора заблестели. — Весьма полезная вещица… твой отец в основном использовал его, чтобы тайком пробраться на кухню и стащить оттуда что-нибудь вкусное.
— И ещё кое-что…
— Выкладывай.
— Квиррелл сказал, что Снейп…
— Профессор Снейп, Гарри.
— Да, он… Квиррелл сказал, что он ненавидит меня потому, что ненавидел моего отца. Это правда?
— Ну, скажем так, они не любили друг друга. Примерно, как вы с мистером Малфоем. А потом твой отец сделал нечто, чего Снейп так никогда и не смог ему простить.
— Что?
— Он спас ему жизнь.
— Что?
— Да… — задумчиво сказал Дамблдор. — Забавно, как иногда работают мысли у людей, верно? Профессор Снейп не смог смириться с тем, что он в должниках у твоего отца… Я даже думаю, что он так старался защитить тебя в этом году именно потому, что хотел уравнять счет с твоим отцом. Тогда он спокойно мог бы опять продолжать ненавидеть память о твоем отце.
Гарри попытался понять услышанное, но кроме головной боли в результате ничего не получил, поэтому решил оставить это на потом.
— И, сэр, ещё одна вещь…
— Только одна?
— Как я получил Камень из зеркала?
— А, наконец-то, я очень рад услышать от тебя этот вопрос. Это была одна из моих самых гениальных идей, а между нами говоря, это кое-чего стоит. Понимаешь, только тот, кто хотел найти Камень — найти, но не использовать его — мог его получить. В противном случае он просто видит себя делающим золото или пьющим Эликсир Жизни. Мой мозг иногда удивляет даже меня самого… Ну что ж, хватит пока вопросов. Предлагаю обратить внимание на конфеты. А! «Конфеты с Любыми Вкусами от Берти Ботт»! Когда-то в детстве мне не повезло с одной такой, — у нее был вкус рвоты, и я с тех пор, боюсь, утратил к ним интерес… но вот эта выглядит вполне надежно, как считаешь?
Он улыбнулся и положил золотисто-коричневую карамельку в рот. Затем он передернулся и сказал:
— Увы! Ушная сера!
Мадам Помфри, медсестра, была приятной женщиной, но очень строгой.
— Всего на пять минут, — попросил Гарри.
