Хирата обернулся к наложнице, которая жалась у выхода.
— Это правда?
Девушка кивнула, сглотнув. Хирата поманил ее, и она осторожно подошла, как напроказивший ребенок.
— Ты была здесь, в этой комнате, с Кохэйдзи-саном в ночь, когда умер главный старейшина Макино? — уточнил Хирата.
— Да, — ответил Кохэйдзи.
— Пусть говорит сама, — велел Хирата.
Окицу задрожала под его взглядом и прошептала едва слышно:
— Я была здесь.
— Всю ночь? — надавил Хирата. Если Кохэйдзи нуждался в алиби, не следовало ему ставить на такого сомнительного свидетеля. Хотя, возможно, у него не было другого выбора.
— Окицу пришла, когда главный старейшина Макино и его люди еще выпивали после ужина, — объяснил Кохэйдзи. — Она оставалась тут до утра, пока Тамура-сан не обнаружил главного старейшину мертвым и не поднял шум.
Хирата жестом приказал актеру замолчать.
— Расследование убийства — очень серьезное дело, — строго заявил он Окицу. — За ложь сажают в тюрьму. Понимаешь?
Окицу, всхлипнув, кивнула. Ее лицо так исказилось от страха, что Хирате стало жаль девчонку.
— А теперь скажи мне, — продолжил он. — Где ты была той ночью?
Окицу бросила на Кохэйдзи полный тревоги взгляд.
— Я была здесь! — выпалила она. — Как он сказал!
Кажется, верность актеру пересилила страх наказания за ложь.
— Что ты делала? — спросил Хирата.
Девушка снова посмотрела на Кохэйдзи, и паника мелькнула в ее глазах.
— Не обращай на него внимания. — Хирата зыркнул на актера, чтобы тот молчал. — Просто ответь.
— Я… я не помню, — промямлила Окицу, избегая смотреть на Хирату.
— Это было не так давно, — заметил Хирата. Кохэйдзи, вероятно, не снабдил ее историей о том, чем они занимались ночью. — Ты не могла забыть.
Или она забыла, что ей сказал актер.
— Я не помню, — повторила Окицу робко.
Хирата встал перед Окицу, чтобы ей не было видно Кохэйдзи.
— Ладно, ты выходила из комнаты?
— Кажется, нет…
— То есть могла и выходить?
— Нет! Я не выходила!
Глаза Окицу снова заволокла паника.
— А Кохэйдзи-сан куда-нибудь выходил?
Она замотала головой так сильно, что задрожали ее пухлые щеки.
— Он заставлял тебя врать ради него? — спросил Хирата.
— Нет! — взвыла Окицу. — Я хотела… — Она поторопилась исправиться: — То есть я не вру!
— Эй, прекратите! — взорвался Кохэйдзи. — Вы ее запугали. Она сама не понимает, что говорит.
Актер быстро встал рядом с Окицу и обнял ее. Девушка прижалась к нему.
— Не важно, что мы делали, — сказал Кохэйдзи Хирате. — Важно, что мы были вместе, и она может поклясться, что я не убивал главного старейшину Макино.
— Я верю им, — обернулся Ибэ к Хирате. — И покончим с этим.
— Вы — может быть, а я нет, — парировал Хирата. Он поставил бы свое годовое жалованье на то, что Ибэ не больше самого Хираты купился на россказни парочки. — А расследование ведете не вы.
— Не я. Канцлер Янагисава, — согласился Ибэ. — И он велел мне следить, чтобы вы не отклонялись от курса. Вот я и говорю вам, оставьте в покое этих людей и перейдем к более вероятным подозреваемым.
Подозреваемым из лагеря властителя Мацудайры, понял его Хирата.
— Если и когда появятся более вероятные подозреваемые, я ими займусь! — рявкнул Хирата. Его терпение лопнуло. — А теперь просто заткнитесь!
От оскорбления у Ибэ раздулись ноздри.
— Грубость вас до добра не доведет, — проговорил он с неприятной улыбкой. — Когда канцлер узнает, что вы пренебрегаете его надзором, он накажет и вашего господина, и вас.
Хирата мигом пожалел о необдуманных словах.
— Мои извинения, — пробормотал он, хотя у него с души воротило от необходимости улещать противника, да еще на глазах у посторонних.
Ибэ усмехнулся, довольный, однако не успокоился.
— Если вам так нравится, можете подобно собаке лаять на дерево, когда добыча уже улизнула, — продолжил он. — Но не забывайте: канцлер Янагисава ждет быстрых результатов. Если он их не получит, вы распрощаетесь с головой.
Но Хирата не мог сдаться под давлением Ибэ и свалить убийство на фракцию Мацудайры. Огромным усилием воли Хирата представил, что Ибэ нет. Сосредоточился на Кохэйдзи и Окицу, которые стояли в обнимку напротив. Алиби, которое обеспечила Окицу Кохэйдзи, защищало не только актера, но и ее саму. Если наложница солгала, как считал Хирата, тогда убить Макино мог не только Кохэйдзи, но и Окицу.
— Давай проверим твою комнату, — сказал Хирата наложнице.
Та посмотрела на Кохэйдзи. Актер кивнул, ободряюще улыбнулся, потом наградил Хирату самодовольным взглядом.
Он явно думал, что Хирата не найдет ничего опасного для Окицу — или для него. Наложница повела их в свою комнату, которая располагалась с той же стороны здания, что и гримерка Кохэйдзи. Разборные перегородки позволяли попасть из ее комнаты в его через ванную между ними. Хирата задумался, не в самом ли деле они были вместе, когда умер Макино, занимаясь тем, чем обычно тайком занимаются красивый артист и симпатичная девушка. Может, они не хотели признаваться в любовной интрижке, которая выставит их в дурном свете, и потому отказывались говорить, что делали той ночью.
В комнате Окицу на полу валялись одежда, обувь и коробки конфет вперемешку с куклами и другими безделушками. Но Хирата едва заметил беспорядок. Он вдохнул знакомый сладко-мускусный запах.
— Я чувствую благовония, — сказал он. На столе, почти погребенная под грудой украшений для волос, стояла медная курильница. Хирата взял ее и понюхал пепел внутри. — «От рассвета до заката», верно? — спросил он Окицу.
Девушка кивнула. Замешательство отразилось на их с актером лицах. Ибэ обеспокоенно дернул носом. Хирата поставил курильницу, поднял с пола розовое кимоно и понюхал ткань.
— Ты душишь рукава благовонием «От рассвета до заката», — подытожил он.
— Ну и что, если так? — встревожился Кохэйдзи.
— Вчера, обыскивая комнату главного старейшины Макино, мы с сёсаканом-сама нашли оторванный рукав, надушенный такими же благовониями, — поведал Хирата.
Наложница и актер переглянулись. На лице Окицу застыл ужас, Кохэйдзи скривился от страха. Хирата прошел к шкафу и, порывшись в запиханной туда одежде, вытянул бледное шелковое кимоно, расшитое золотыми и серебряными цветами. Сыщик встряхнул его и поднял. Справа свесился длинный, летящий рукав. Левого не было. Спутанные нити торчали в разодранной пройме.
— Твое? — спросил Хирата Окицу.
Та промолчала, но застывший взгляд круглых глаз говорил сам за себя.
— Найденный рукав оторвали от этого кимоно, — объявил Хирата. — Ты была с Макино в ночь, когда его убили.
На лице Окицу отразился непередаваемый ужас, и Хирата понял, что не ошибся.
— Ты лгала, когда говорила, что была с Кохэйдзи в его комнате, — продолжил Хирата. — Ты была в
