спальне главного старейшины. И лучше бы тебе рассказать, что там случилось.
Девушка зашевелила губами, издавая нечленораздельные звуки. Ее взгляд молил Кохэйдзи о помощи.
— Она была со мной. Клянусь, — сказал актер, но его лицо побледнело, черты заострились.
Схватив Окицу за плечи, Хирата потребовал:
— Тогда как же твой рукав попал в белье главного старейшины Макино?
— Наверное, какой-то другой ночью. — В настойчивом голосе Кохэйдзи звенела паника. — Отпустите ее.
Хирата встряхнул наложницу.
— Что случилось?
Окицу начала задыхаться. Она заикалась:
— Я… он… мы…
— Молчи! — крикнул Кохэйдзи. — Не дай ему себя запугать и заставить говорить то, что он хочет услышать. Успокойся! Все будет хорошо!
Понукаемый жаждой узнать правду, Хирата сильнее встряхнул Окицу.
— Это ты убила главного старейшину Макино?
Голова Окицу откинулась на плечо, ноги подогнулись. Ее тело выскользнуло из рук Хираты. Наложница осела на пол.
— Окицу! — воскликнул актер.
Девушка лежала неподвижно, длинные ресницы не дрогнули, рот открылся. Пока Хирата недоуменно пялился, Кохэйдзи упал на колени рядом с ней и взял безвольную руку.
— Скажи что-нибудь, Окицу! — взмолился он. Когда она не ответила, зло оглянулся на Хирату: — Посмотрите, что вы наделали! Ей нужен врач. Надо немедля привести его.
Кохэйдзи выбежал из комнаты.
— Вернись! — приказал Хирата.
Актер не послушал. Хирата похлопал Окицу по щекам, пытаясь привести в чувство. Наложница дышала, но очнуться и не думала.
— Поймайте Кохэйдзи! — скомандовал Хирата Ибэ.
Ибэ только ухмыльнулся:
— Это не моя работа. Вспомните — я только наблюдаю.
Хирата вскипел.
— Много же вы тут наделали, — лицемерно объявил Ибэ. — Надеюсь, вы довольны?
Хирата проглотил ответную резкость, которая только ухудшила бы его отношения с Ибэ. Ему хотелось стонать от разочарования.
Он подверг сомнению алиби Окицу и выяснил, что наложница связана с убийством. Но если, несмотря на ложь, она не убивала Макино, он ранит невинную девушку. Даже если Окицу виновна, сейчас из нее ничего не выжать. Еще Хирата пошатнул алиби Кохэйдзи, но актер ускользнул от него.
Дурное начало пути, от которого зависели его честь и ценность для Сано.
8
— Простите, я не понимаю, о чем нам еще говорить, когда мы все обсудили вчера, — сказал Тамура.
Они стояли у особняка Макино, прислонившись к перилам веранды, куда Тамура привел Сано, изъявившего желание побеседовать с глазу на глаз. Туман и облака скрывали дворец, высившийся над чиновничьим кварталом. Поблизости слонялся Отани. Дождь капал с венчающего карниза и оставлял мокрые пятна на половых досках. Сано подозревал, что первый вассал Макино выбрал это холодное неуютное место, чтобы сократить время разговора.
— Мне надо кое-что уточнить, — объяснил Сано.
Тамура нахмурился, пристально глядя на сёсакана-сама.
— Я обнаружил своего господина в постели мертвым. Что может быть точнее?
«Твое желание ограничить показания одним-единственным предложением», — подумал Сано.
— Давайте поговорим о том, что произошло чуть раньше. Когда вы в последний раз видели главного старейшину Макино в живых?
— После ужина позапрошлым вечером, — ответил Тамура с усталым видом.
— И?..
— Я спросил главного старейшину Макино, нет ли у него каких-нибудь распоряжений. Он сказал, что нет, и удалился к себе.
— Что вы делали потом?
— Занялся вечерним обходом поместья, как обычно. Проследил, чтобы стражники были на местах, а ворота закрыты. Меня сопровождал помощник. Он может все подтвердить.
— А потом? — подтолкнул Сано.
Тамура на миг замешкался, и у Сано возникло подозрение, что он решил утаить какие-то подробности или изменить последовательность событий.
— Я ушел в свою комнату.
После разговора с женой Макино Сано втайне осмотрел покои Тамуры. Они включали две комнаты — спальню и прилегающий кабинет — перпендикулярно той стороне здания, где располагались покои Макино. Сано подметил передвижную стенную панель, которая отделяла спальню Макино от кабинета Тамуры. Он не удивился, не найдя ничего интересного. Умный Тамура, конечно же, знал, что Сано будет осматривать его комнаты, и уничтожил все возможные улики.
В кабинете лежали только бумаги, связанные с управлением поместьем. В спальне кое-какая одежда, постельное белье и другие необходимые вещи, все аккуратно сложено. В специальном шкафу — доспехи и много оружия. Каждый меч, палка и нож занимали отдельную подставку. Ни одной пустой Сано не заметил. Крови на оружии не было. Если Тамура и избивал Макино, после он почистил орудие убийства и положил на место.
— Что вы делали в своей комнате? — спросил Сано.
— Работал в кабинете до полуночи, — сообщил Тамура. — Затем лег спать.
— Вы слышали какой-нибудь шум из покоев главного старейшины Макино?
Тамура зло смотрел на дождь.
— Нет.
— Главного старейшину Макино забили до смерти в его покоях, которые через стенку от ваших, а вы ничего не слышали? — не поверил Сано.
Лицо Тамуры посуровело, уголки губ опустились вниз.
— И очень об этом жалею. Иначе я бы проснулся и спас своего господина.
Все еще сомневаясь, Сано спросил:
— Вы были в хороших отношениях с главным старейшиной Макино?
— В очень хороших! — В голосе Тамуры зазвенела гордость. — Я верно служил ему тридцать лет, а первым вассалом — двадцать. Наши кланы связаны три столетия. Я предан ему во всем. Если не хотите верить мне, поспрашивайте других.
Сано так и собирался. Он проверял слова и подноготную каждого подозреваемого.
— У вас с Макино-саном бывали трудности?
Сверкнув на Сано раздраженным взглядом, Тамура проговорил:
— Конечно. Никто не сможет провести вместе тридцать лет в полном согласии. Я признаю, служить главному старейшине было не самым легким делом, но я уважал его, хоть он с возрастом и становился своенравным. Это Путь воина.
Сано задумался о природе уз между господином и вассалом. Это самые тесные и важные отношения в самурайском обществе, подобные браку и преисполненные напряжения. Господин отдает указания,
