На аэродроме Улан-Удэ группу поджидают два военно-транспортных вертолета. Пока мы перебрасываем в них шмотки, Горчаков кому-то звонит, что-то уточняет…
– Садитесь! – мрачно командует он, покончив с согласованием. – Нас уже ждут.
Лететь полторы сотни километров. Ровно через пятьдесят минут пара «восьмерок» присаживается на краю одной из бухт восточного побережья великого сибирского озера. И в третий раз за день мы кантуем проклятые сумки…
К северу от площадки, где примостились вертолеты, раскинулся рыбацкий поселок. От южной околицы поверх водной глади ровной дорожкой стелется пирс. А в нескольких километрах от берега линию горизонта разрывает контур плавучей платформы, куда нас готовится перебросить катер.
– Не задерживаемся, – снова подгоняет генерал. – Чем раньше прибудем на место, тем скорее вы примете горизонтальное положение. И обещаю до завтрашнего утра вас не трогать…
Тоже мне благодетель. Скоро и без вашего разрешения в здешних местах наступит ночь. А мы при луне работаем крайне редко.
Погрузка закончена. Взревев дизелем, катер с легендарным именем «Ермак» отчаливает от пирса и берет курс на платформу…
* * *
Перемахнув с борта катера на прямоугольную «террасу», поднимаемся по шаткому трапу вдоль серого борта приличной по размеру посудины. Судя по некоторым едва уловимым чертам, когда-то она была обыкновенной баржей, а после капитального ремонта и столь же основательной переделки превратилась в плавучую платформу.
Мы на месте, но расслабляться рано – следуя отработанной традиции, предстоит выстроиться цепью и поднять на палубу около тридцати тяжелых сумок. Горчаков что-то обсуждает с местным начальством, а мы приступаем к утомительной работе…
Внезапно на помощь приходят несколько крепких парней в одинаковых футболках. Выстроившись такой же цепью на основной палубе, они доставляют наш багаж внутрь надстройки.
– Случаем, не из Северобайкальска? – интересуюсь у ближайшего помощника.
– В основном оттуда, – мрачно отзывается он.
В Северобайкальске расквартирован отдельный морской учебный центр, готовящий водолазов и мотористов для частей внутренних войск МВД. Из двух моих визитов на Байкал один пришелся аккурат на данное заведение, куда я был приглашен на учебно-методические сборы водолазов-взрывников в качестве эксперта. Центр подготовки оставил двойственное впечатление: с одной стороны – серьезность задач и насыщенная программа обучения; с другой – слабость учебно-технической базы и нищенские зарплаты инструкторского состава.
Заселяемся в довольно комфортабельные каюты и топаем в кают-компанию на ужин. Хорошая трапеза не помешает – мы изрядно проголодались, да и запахи камбуз источает ароматные. Вскоре каждому из нас подают по большой тарелке с тушеной капустой и филе байкальского омуля. Капуста – так себе, зато омуль – объедение!
Горчаков и местное начальство оказываются за соседним столиком. Наслаждаясь хорошо прожаренной рыбой, слышу обрывки разговора:
– … Все шло по плану, спокойно и без происшествий. Накануне состоялся сеанс видеосвязи с руководителем смены – ученым-биологом Николаем Амбарцумяном. Он выглядел бодро и сообщил, что контингент подводной лаборатории с нетерпением ждет «курьеров» и двух молодых ученых. А также упомянул об остром заболевании гастритом сотрудницы специального модуля Маргариты Паниной.
– Гастритом? – переспрашивает генерал.
– Да. Это был условный сигнал. На самом деле Панина чувствовала себя нормально, а сообщение означало, что вещество, над которым трудились химики в секретном модуле, получено; контейнер с его образцом готов к подъему на платформу.
– Занятно. И после сеанса связи вы отправили вниз смену?
– Совершенно верно.
– Сколько человек ушло вниз?
– Шестеро: двое ученых и два сопровождающих пловца, а также пара пловцов с грузовыми контейнерами. Мы называем их «курьерами» ввиду того, что они вынуждены совершать подобные погружения еженедельно.
– Стало быть, сменить вы намеревались всего двоих?
– Да, Маргариту Панину и Светлану Соменкову. Амбарцумян и Комарова выразили желание поработать еще неделю – они заканчивали важный эксперимент с живородящими голомянками.
– Когда пропала связь с лабораторией?
– Сразу после погружения шестерки.
– Несчастный случай или… катастрофу вы исключаете?
– Какую катастрофу? – перестает жевать мужчина в легком свитере. – О чем вы?…
– Откуда мне знать? – недовольно бурчит Сергей Сергеевич. – Не могло там случайно затопить какой-либо отсек?
– Теоретически это возможно, но практически… Дело в том, что показания основных приборов передаются на платформу, и мы контролируем все основные параметры по каждому из модулей: температуру, давление, влажность воздуха.
– Значит, условия в лаборатории остаются пригодными для жизни?
– Разумеется!
– Понятно. Женя, передай, пожалуйста, горчицу, – оборачивается ко мне генерал и негромко интересуется: – Вникаешь?
Выполняю его просьбу и незаметно киваю.
– Слушай-слушай – пригодится, – говорит он, намазывая горчицу на хлеб. Затем вновь возвращается к разговору с ученым: – С глубины кто-нибудь вернулся?
– Да. Аквалангист-охранник с молодым биологом Ворониным подняли на поверхность тяжелораненого «курьера».
– Давайте об этом поподробнее.
– Подробнее не получится. «Курьер» скончался по дороге в больницу – ранения были несовместимы с жизнью, плюс большая потеря крови. А вернувшиеся с глубины люди ничего толком не поняли. Их отправил наверх Виктор Сидельников, командир группы пловцов-охранников.
– А почему не подняли тревогу раньше, когда пропала связь?
Дядька пожимает плечами:
– Связь и раньше пошаливала, к тому же приборы показывали «норму». Вот и встревожились, когда на поверхность доставили израненного человека. Быстро снарядили вниз две пары дежурных пловцов и…
– И что же?
– А ничего.
– То есть как ничего?!
– Я приказал им ограничиться наружным осмотром и ни в коем случае не лезть внутрь.
Разговор за соседним столиком на несколько секунд затихает. Коротко глянув на шефа, замечаю взметнувшиеся ко лбу брови, что помимо удивления означает крайнее недовольство. Он тяжело дышит и сверлит дядьку своим фирменным испепеляющим взором, каким иногда одаривает меня за мелкие шалости или крупные просчеты.
– Видите ли, – оправдывается гражданский тип, – наши водолазы-охранники хоть и прошли некоторую подготовку, но боевыми пловцами, по сути, не являются. Это вашим ребятам не страшны никакие глубины…
По большому счету он прав: для начала неплохо бы разобраться в том, что происходит, а потом уж посылать вниз людей. Остыв, Горчаков доедает омуля.
– Хотел спросить, – первым прерывает паузу незнакомый дядька. – Почему ваш отряд называется «Фрегат-22»?
– Все просто, Иван Ильич, – кружит ложкой в стакане чая шеф, – слово «фрегат» понравилось
