тогдашнему директору ФСБ, а число «22» соответствует штатному расписанию – в отряде всего двадцать две должности боевых пловцов.
– Понятно, – довольствуется ответом мужчина.
Он мало похож на капитана платформы. Вернее, совсем не похож. Скорее, научный руководитель той группы биологов и химиков, которая, разбившись на смены, работает на глубине. Точнее – работала.
Да, странная штука – жизнь. До чего же иногда приходится быть циничными. Мы сидим в уютной кают-компании, потребляем вкусный ужин, болтаем ни о чем. А под нами – в каких-то пятидесяти метрах – происходит трагедия, и, возможно, именно в эту минуту погибают люди…
Покончив с ужином, ученый промокает губы салфеткой и встает из-за стола.
– Приятного аппетита, Сергей Сергеевич. Через четверть часа ждем вас в конференц-зале.
– Я приду не один. Вот его прихвачу, – кивает генерал в мою сторону. – Кстати, познакомьтесь: капитан второго ранга Черенков Евгений Арнольдович, командир «Фрегата»…
* * *
С нашей стороны на совещании присутствуют трое: Горчаков, я и Устюжанин. «Георгий лишним не будет – опытный, умный, рассудительный», – подумал я, пригласив с собой товарища. Да и шеф, увидев нас двоих, возражать не стал.
Напротив, через стол, восседают четверо: уже знакомый сорокалетний мужчина по имени Иван Ильич со статной светловолосой женщиной (их представили учеными), широкоплечий парень из числа водолазов-охранников и капитан платформы, коего происшествие касается меньше других. Похоже, он отбывает повинность в силу должности.
Оглядев гражданских, Горчаков приступает:
– В общих чертах с ситуацией я знаком. В лаборатории находилась рабочая смена из шести человек. Четверо ученых: Николай Амбарцумян, Светлана Соменкова, Нина Комарова, Маргарита Панина. И два профессиональных аквалангиста – Бойко и Машков. Отправив вниз смену и грузовые контейнеры, Иван Ильич Иноземцев обнаружил неисправность связи – на его запросы никто не отвечал. Однако показания приборов контроля не давали повода для паники, и тревогу научный руководитель объявил, увидев поднятого на поверхность смертельно раненного пловца-«курьера». Я правильно пересказал преамбулу, Иван Ильич?
– Да, Сергей Сергеевич, все так и было.
– В таком случае, меня интересуют две вещи: подробности и ваши версии относительно случившейся трагедии.
Тягостное молчание. Игра ученых в «переглядки».
– У нас очень мало времени, – грозно реагирует генерал на нерешительность оппонентов. – Вы после совещания отправитесь отдыхать, а нам предстоит несколько часов изобретать план первого дня операции.
Покашляв в кулак, слово берет Иноземцев.
– В составе нашей группы имеются опытные врачи, которыми была оказана первая помощь раненому пловцу до прибытия вертолета. Они же составили предварительное заключение. Вот оно…
Раскрыв пластиковую папку, он зачитывает сухие фразы: пулевые ранения, не совместимые с жизнью, нанесенные игловидными пулями специального подводного пистолета («СПП-1») калибра 4,5 миллиметра…
– Подобными пистолетами вооружены все ваши пловцы-охранники?
– Да, их выдают тем, кто идет вниз – в лабораторию.
– Понятно, – кивает мой босс. И язвительно добавляет: – А точнее – совершенно непонятно: что произошло, кто стрелял, почему?…
– Простите, Сергей Сергеевич, но в моей группе нет следователей и криминалистов, а врачи никогда не служили в службе судебной экспертизы.
– Ладно, – хмурится тот. – Давайте перейдем к подробностям происшествия.
Иноземцев представляет сидящую рядом женщину:
– Вера Александровна Реброва. Ученый-химик, сотрудник специального модуля. Прошу вас, Вера Александровна…
Посмотрев в блокнот, та приступает к ликбезу:
– Прежде чем назвать вероятную причину трагедии, я должна сказать пару слов о своей работе, иначе вам многое будет непонятно.
– Слушаем вас.
– В специальном модуле подводной лаборатории учеными-химиками производятся научные опыты с элементами психофизического оружия. Данное оружие – это совокупность всех возможностей, методов и средств насильственного влияния на человека с целью модификации его сознания в нужном направлении. ПФО воздействует как на психологию, так и на физиологию любого человека. Его разработки производятся научно-техническими центрами наиболее передовых развитых стран и активно используются для манипуляции социальными процессами…
– Вера Александровна, я знаю несколько больше, чем вам представляется, – мягко напоминает генерал-лейтенант ФСБ. – И о секретном модуле лаборатории «Ангар-004», и о ваших коллегах, изобретающих на глубине новейшие составляющие современного психофизического оружия – фармакологические средства химико-биологического характера. Вернее, изобретавших до недавнего времени. Верно?
Женщина растерянно кивает.
– А коли так – говорите все как есть. Ситуация близка к критической, и никаких недомолвок быть не должно. Кстати, позже я сам могу прочесть вам лекцию о подписанном в 90-м году соглашении между КГБ и ЦРУ о совместном контроле над работами по психотронике.
– Вы?
– Именно. Потому что лично разрабатывал это соглашение. Переходите к делу и постарайтесь обойтись без обтекаемых фраз…
* * *
Сергей Сергеевич не испытывает эмоций. Он сидит, подперев ладонью щеку, словно заскучавший зритель, и спокойно слушает некое подобие пресс-конференции, суть которой сводится к ответам Веры Александровны на многочисленные вопросы.
– Я торопилась, но не успела закончить эксперимент, и две недели назад меня сменила Маргарита Панина, ведущий инженер-химик секретного отдела лаборатории «Ангар-004». Ей удалось довести нашу совместную работу до логического завершения. Передав смену новому научному сотруднику – Марии Скобцевой, она должна была поднять на платформу образцы полученного вещества, а также его конечную молекулярную формулу с описанием технологического процесса получения.
– Кажется, вы окрестили это вещество «Тайфуном»?
– Да.
– Газ был готов к боевому применению?
– Он был готов к испытанию.
– Каковы особенности применения вашего изобретения?
– Фармакологические и химические средства, подобные «Тайфуну», как правило, используются в комплексе с другими составляющими психофизического оружия. Например, совместно с аудио– или видеоканалами, с низкоэнергетическими СВЧ– или КВЧ-излучениями.
– Комбинированный метод более эффективен?
– Разумеется, – пожимает плечами Реброва, словно удивляясь некомпетентности собеседников. – Газ служит сильнейшим катализатором, подготавливающим мозг для дальнейшего воздействия. Причем газа нужно совсем немного.
– Что означает «немного»?
– Достаточно обработать «Тайфуном» лацканы пиджака или ворот рубашки, которую намеревается надеть объект воздействия.
– А если стоит задача подчинить не одного человека, а, скажем… всех нас?
– Для этого хватило бы одного ватного тампона, смоченного сжиженным «Тайфуном». Этим
