– Тебе проще. А я обязательно должен проглотить десяток страниц перед сном. Придется листать литературу по ихтиологии.
Девушка едва сдержала улыбку. За несколько дней знакомства у нее сложилось о молодом человеке довольно противоречивое мнение. С одной стороны, Воронин был бесконечно увлечен наукой со всеми вытекающими последствиями: не пил, курил очень редко, драгоценное время на всякого рода глупости не разбазаривал; с другой – поражала его неприспособленность к современной жизни. Порой Маше казалось, что судьба свела ее с пятилетним ребенком, не умеющим завязать шнурков, не знающим, в каком месте переходить улицу, и не ведающим, сколько стоит в магазине хлеб.
– Могу подкинуть энциклопедию технического дайвинга, – предложила она.
Андрей ответил равнодушным взглядом.
– Признаться, я сыт по горло трехнедельной подготовкой в «Посейдоне».
– А мне понравилось! Имей я свободное время – обязательно стала бы членом этого дайвинг- клуба…
Первичную подготовку по подводному плаванию Мария с Андреем прошли в московском дайвинг- клубе «Посейдон». Неделя теории, неделя занятий в бассейне и неделя практики в акватории Можайского водохранилища с погружением на максимальную глубину сертификации – восемнадцать метров. Основам худо-бедно научились, а главное – перестали бояться приличной, по их меркам, глубины.
Отодвинув занавеску, Мария посмотрела в окно. Километрах в четырех-пяти стояло на якорях бывшее прогулочное судно с трепыхавшимся на легком ветерке звездно-полосатым флагом…
«Как?! Почему здесь – в сердце России – обосновались проклятые пиндосы? – справедливо возмутился бы любой нормальный россиянин. – Почему наших соотечественников (не считая пьяных туристов) никто не видел на водной глади Великих озер, а эти чувствуют себя на Байкале как у себя дома?!»
А получилось все следующим образом. Лет пятнадцать назад американцы, прознав о создании подводной лаборатории на Байкале, отчего-то засуетились и потребовали включить в состав исследователей несколько своих ученых. Время тогда было сложное, положение ослабленной России и любившего выпить президента – шаткое. Покумекав и не пожелав обижать новых заокеанских друзей, кремлевские деятели предложили свой вариант: «Ввиду того, что штат российской подводной лаборатории полностью укомплектован, а программа исследований расписана на много лет вперед, рекомендуем построить собственную лабораторию для изучения уникального пресноводного озера».
Американцы согласились. От создания подводной станции, правда, отказались и пошли другим путем: выкупили у Восточно-Сибирского речного пароходства старенький прогулочный кораблик, отремонтировали, переоснастили. В результате получилась великолепная мобильная лаборатория, с которой ученые из разных стран регулярно совершали погружения к байкальскому дну. На кормовой площадке кораблика рядом с мощным краном стояли два подводных аппарата – небольшой телеуправляемый робот и обитаемый двухместный красавец стоимостью несколько миллионов долларов.
Поглядывая на плавучую лабораторию американских коллег, Маша спросила:
– Интересно, как развлекаются американцы в свободное от работы время?
– О-о! – допив чай, засмеялся молодой человек. – У них с развлечением большие проблемы…
– Проблемы?! – не поняла девушка. – Я стажировалась в Штатах около года и никаких проблем не заметила.
– Ну, посуди сама: у нас только три способа отвлечься от работы – бассейн, телевизор и книги, а у них небось целый список из полусотни пунктов.
– Так уж и из полусотни? – не поверила Маша.
– Думаю, на борту лаборатории, определенно, имеется приличный бар, казино, пара бассейнов с джакузи, кинотеатр…
– Наверное, ты прав. У американцев все продумано, и в умении хорошо расслабиться после напряженного трудового дня им не откажешь. Отработал на погружении, собрал нужный материал – и наверх, в нормальные каюты с теплым душем; обработал полученные данные – и отдыхай, как тебе вздумается. А у нас двухнедельная вахта со спартанскими условиями. Как в космосе… Представляешь, что нас ждет внизу?
– Внизу? – откинулся на спинку стула Воронин и расплылся в блаженной улыбке. – Внизу, Маша, мы займемся чрезвычайно интересной работой. Там будет некогда думать о всякой ерунде.
– Ерунде, – поморщившись, повторила девушка. – Между прочим, отдых – один из обязательных этапов трудовой деятельности. Без нормального отдыха здесь у нас не получится ударно потрудиться там, на глубине пятидесяти метров.
Промокнув губы салфеткой и в последний раз глянув на судно с американским флагом, девушка сухо попрощалась и покинула кают-компанию…
Подводная лаборатория, куда Марии и Андрею предстояло спуститься через несколько дней, состояла из пяти модулей: шлюзового, центрального (общего), жилого, рабочего и специального. Численность персонала варьировалась от четырех до восьми человек – в зависимости от частоты и сложности научных экспериментов. Помимо ученых, на станции в обязательном порядке обитали два пловца, прикомандированных для охраны и сопровождения ученых под водой. Данные опытов и наблюдений передавались на платформу – в ведение научной группы, возглавляемой Иноземцевым. В этой группе были те же биологи, зоологи, ихтиологи, биохимики. Те ученые, чье здоровье позволяло, регулярно уходили на вахту вниз, остальные работали наверху.
Единственная подводная штуковина со схожими функциями находилась в другом полушарии – в национальном морском заповеднике «Флорида Киз», что раскинулся на многие мили на юго-востоке США. Американская лаборатория «Аквариус» выглядела поскромнее: четырнадцатиметровый стальной цилиндр, рассчитанный максимум на шестерых акванавтов; теснота, минимум оборудования и глубина положения в двадцать метров. Зато американцы трудились под эгидой НОАА и НАСА, имели более глобальные и сугубо научные цели: испытания физических возможностей астронавтов при длительном пребывании на Луне и Марсе. Задачи наших ученых ограничивались исследованиями растительного и животного мира Байкала и некоторыми закрытыми разработками в области химии.
Молодой и перспективный биолог Андрей Воронин получил направление в российскую подводную лабораторию «Ангар-004» после успешной защиты кандидатской диссертации. Мария Скобцева по основной специальности была химиком и по каким-то причинам предпочитала не распространяться об организации, направившей ее на Байкал.
* * *
Утром следующего дня девушка выпила чашку кофе и вышла на палубу проветриться после ночи в душной каюте. Пройдясь вдоль правого борта, она оказалась в районе кормы, где услышала приглушенные мужские голоса.
«Видимо, кто-то из команды», – решила она, направляясь к леерному ограждению.
Внизу на просторной кормовой площадке собралось около десятка человек. На восьмой день карантина Мария уже без особого труда узнавала многих членов команды.
«Старший помощник капитана, матрос, еще один матрос. Рядом покашливает в кулак Иноземцев, – вглядывалась она в лица мужчин. – А все остальные – пловцы-охранники».
Остальные действительно были пловцами, четверо из которых облачались в снаряжение.
– Доброе утро, Мария Сергеевна! – заметил ее Иноземцев.
– Здравствуйте, Иван Ильич, – улыбнулась девушка.
Пловцы и члены команды тотчас подняли головы и вразнобой поздоровались. Немудрено – красавица Скобцева давно обсуждалась мужским составом плавучей платформы. Из женщин на борту присутствовала шестидесятилетняя повариха Надежда Федоровна, полненькая медсестра Татьяна, зоолог Инесса Максимовна, невзрачная лаборантка по имени Люба и ученый-химик Вера Александровна Реброва – холодная, строгая женщина неопределенного возраста.
Однако внешность всех здешних женщин проигрывала внешним данным Маши за явным преимуществом. Стройная, подтянутая, фигуристая; длинные волосы, приятное лицо с правильными чертами, чуть раскосыми глазами и озорными ямочками на щеках; бархатный голос и всегда приветливая
