художественной идеологией ХХ в. - неомифологизмом (см.). Звук давал возможность большей синкретизации фильма и его карнавализации. Как пишет Вяч. Вс. Иванов, исходная близость К. к ритуальному действу, с одной стороны, и к массовой культуре, - с другой обусловило столь частое его обращение к карнавалу и балагану - 'Цирк' Чаплина, 'Дети райка' М. Карне, большинство фильмов Феллини, 'О, счастливчик' Андерсона.
Уже в самом начале своего развития К. разделялось на элитарное и массовое. Элитарное К. стало ареной экспериментов, и при этом свод приемов был примерно тот же, что и в литературе ХХ в. (см. принципы прозы ХХ в.). Текст в тексте стал фильмом в фильме - одним из популярнейших сюжетов мирового К. Кинематографичес- кий интертекст соответствовал интертексту в литературе модернизма. Гипертекст в К. стал гораздо эффектней, чем в литературе, с по- явлением постмодернизма.
Свою лепту в язык К. внес и постструктурализм, объявивший 'смерть автора' (выражение Ролана Барта). Например, в фильме чилийского режиссера Рауля Рюиза 'Гипотеза похищенной картины' нет ни актеров, ни действия в обычном смысле. Там лишь застывшие фигуры в музее и лишь одно в прямом смысле действующее, двигающееся лицо - ученый, объясняющий, как эти внешне ничем не связанные застывшие живые картины образуют таинственный оккультный сюжет, что и составляет сюжет этого эзотерического фильма.
Постмодернизм поступил иначе - он смело смешал массовое и интеллектуальное К., коммерцию и элитарность. В результате постмодернистские фильмы, такие, как 'Смысл жизни' братьев Цукеров или 'Бульварное чтиво' Квентина Тарантино, могут смотреть зрители всех типов. Простой зритель будет наслаждаться погонями, стрельбой и комизмом, элитарный зритель - смаковать интертексты и гипертексты.
Существенно и на язык К., и на кинокоммерцию повлияло видео. Вначале это было чрезвычайно элитарное искусство со своими законами и своим языком. Но вскоре догадались, что прокат видеофильмов выгоднее и удобнее, чем походы в кинотеатр. Между тем, большинство из тех зрителей, кто смотрел один и тот же фильм, сделанный для большого экрана, в двух вариантах, всегда жалуется, что в видеоварианте очень многие важные детали пропадают. И при всем том кинотеатры опустели не только в постперестроечной России, но и во всем мире.
Кризис К. в конце ХХ в. сопоставим с общим кризисом в фундаментальной культуре, как будто застывшей в ожидании, что же будет, когда наконец наступит этот ХХI век.
Лит.:
Лотман Ю.М. Семиотика кино и проблемы киноэстетики. Таллинн, 1973.
Иванов Вяч. Вс. Функции и категория языка кино // Учен. зап. Тартуского ун-та. - Тарту, 1975. - Вып. 365.
Лотман Ю.М. Место киноискусства в механизме культуры // Там же, 1977. - Вып. 411.
Иванов Вяч. Вс. Фильм в фильме // Там же, 1981. - Вып. 567.
Ямпольский И.Б. Память Тиресия: Интертекстуальность и кинематограф. - М., 1993.
Лотман Ю. М., Цивьян Ю. Г. Диалог с экраном. - Таллинн, 1994.
КИЧ
(от польск. Сус - поделка). Термин, имевший хождение в 1960 - 1970-е гг. и к настоящему времени вышедший из моды, так как его сменило более веское понятие постмодернизм. По сути, К. есть зарождение и одна из разновидностей постмодернизма. К. - это массовое искусство для избранных. Произведение, принадлежащее к К., должно быть сделано на высоком художественном уровне, в нем должен быть увлекательный сюжет. Но это не настоящее произведение искусства в высоком смысле, а искусная подделка под него. В К. могут быть глубокие психологические коллизии, но там нет подлинных художественных открытий.
Мастером К. был польский режиссер Ежи Гофман. Обрисуем поэтику К. на примере одного из его фильмов - 'Знахарь'. Гениальный хирург, профессор, придя домой после тяжелой операции, обнаруживает, что его жена от него ушла, прихватив с собой маленькую дочь. Потрясенный, бродит он по улицам, заходит в какой-то кабак, где напивается до бесчувствия. У него отбирают кошелек и все документы, одевают в лохмотья. Он просыпается в канаве, ничего не помнящим бродягой. Ни своего имени, ни социального положения он не помнит - полнейшая амнезия. Он бродит по миру. Несколько раз его арестовывают. Наконец в каком-то участке ему удается украсть чужие документы. Он приобретает новое имя. Поселяется в деревне. Сын его хозяина ломает ногу, которую местный хирург неправильно сращивает. Герой чувствует в себе целительские способности. Он делает мальчику повторную операцию, смастерив примитивные инструменты. Мальчик выздоравливает. Герой становится знахарем. Здесь же, в деревне, живет молодая девушка, между ней и героем возникает симпатия и какая-то странная мистическая связь. Герой силится что-то вспомнить, но не может. Между тем сельский хирург, поскольку знахарь отнял у него практику, подает на героя в суд. На суд приглашается бывший ассистент героя, занимающий его профессорское место. Он узнает в заросшем бородой сельском знахаре своего блестящего учителя. Герой возвращает себе память и понимает, что деревенская девушка - его дочь, мать которой умерла.
Это - мелодрама. Фильм сделан избыточно хорошо, слишком изысканно для обыкновенной мелодрамы, на грани тонкой пародии на мелодраму. Зритель попроще может принять фильм за чистую монету. Зритель-интеллектуал наслаждается тем, 'как сделано'. Это, в сущности, очень близко к постмодернизму - расчет на принципиально различных зрителей.
Таким же образом строится один из самых популярных фильмов 1990-х гг. - фильм Квентина Тарантино 'Бульварное чтиво' ('Pulp fiction'), содержание которого нет смысла рассказывать, так как все его видели. В 1970-е гг. это назвали бы К. Он использует и обыгрывает жанровую канву гангстерского детектива и триллера, и в то же время сделан так мастерски, с таким огромным количеством аллюзий, что его опять- таки может смотреть любой зритель.
И еще один шедевр К. - постмодернизма - роман Умберто Эко 'Имя розы'. Это ведь тоже К. Пародия на детектив и новеллу Борхеса одновременно. Действие происходит в ХIV в., на исходе средневековья, когда очки еще не вошли в моду и вызывают чисто семиотическое удивление. Герой фильма Вильгельм Баскервильский -средневековый Шерлок Холмс - францисканский монах, а его ученик Адсон (Ватсон) в старости передает историю кровавых убийств, совершающуюся в бенедиктинском монастыре из-за того, что любопытные монахи не могут найти увлекательнейшую книгу, ненаписанную, 'виртуальную' вторую часть 'Поэтики' Аристотеля, где трактуется понятие комедии. Ее прячет старик монах Хорхе (намек на Борхеса и его рассказ 'Поиски Аверроэса'). И вновь массово-элитарный поворот. Однако в отличие от предыдущих примеров 'Имя розы' уже вписано в канон новой парадигмы, постмодернистской.
КОМПЛЕКС НЕПОЛНОЦЕННОСТИ
- термин индивидуальной психологии Альфреда Адлера, вышедший из своего чисто терминологического употребления и ставший обыденным понятием в речи современных горожан.
Адлер был одним из ближайших учеников и сподвижников Фрейда (наряду с К. Г. Юнгом - см. аналитическая психологии) и одним из первых отступников от классического психоанализа. В середине 1910-х гг. Адлер отошел от Фрейда и создал оригинальную психотерапевтическую концепцию, названную им индивидуальной психологией. В ее основе - критика пансексуализма фрейдовского психоанализа и представление о том, что неврозы формируются благодаря социальным аспектам и связаны со стремлением личности утвердиться в социуме, со стремлением к власти.
В основе невроза, согласно концепции Адлера, и лежит К. н. - заложенное в раннем детстве болезненное чувство своей никчемности, которое невротик стремится победить путем гиперкомпенсации, стремясь к неадекватному господству над близкими и в идеале над всеми людьми.
'Любой невроз, - пишет Адлер, - может пониматься как ошибочная с позиций культуры попытка избавиться от чувства неполноценности, чтобы обрести чувство превосходства'.
В своей теории К. н. Адлер опирается на философию 'фикционализма' разработанную немецким философ-позитивистом Гансом Файхингером. В работе 'Философия 'как если бы' Файхингер выдвинул тезис о том, что поведение большинства людей определяется социальными фикциями ('Все люди равны в своих возможностях', 'Чтобы добиться успеха, главное - желание'), которые совершенно не соответствуют действительности. 'В погоне за такими фикциями, - пишет исследователь творчества Адлера А. М. Боковиков, - люди понапрасну растрачивают свои силы и энергию, так ничего реально и не добиваясь. Аналогичным образом, согласно Адлеру, протекает жизнь невротика, который, стремясь компенсировать
