города, включая и Петроград.
Беспорядки в тылу по времени совпали с решением Временного правительства о восстановлении смертной казни. Разагитированные солдаты уже подчинялись требованиям воинской дисциплины, комитеты были хозяевами в войсках. Решение Временного правительства, нацеленное на повышение боеспособности армии, сыграло отрицательную роль: солдаты массово пошли за противниками власти.
19 июля 1917 года вместо А.А. Брусилова Верховным главнокомандующим стал генерал Л.Г. Корнилов — человек очень жесткий, решительный, популярный в армейской среде. Личность Корнилова для большевиков была абсолютно неприемлемой. Против него начались акции особого характера. Одновременно большевиками был взят курс на вооруженное свержение власти.
Назрела необходимость организационного объединения большевиков и централизации руководства революционным движением в масштабе всей Северо-Западной области и фронта.
В то же время работой минской милиции были далеко не все довольны. В Минском городском архиве сохранилось письмо М.И. Фрунзе в Городской исполнительный комитет общественной безопасности от 4 августа 1917 года. В нем, в частности, он пишет: «В минских газетах от 30 июля сего года имеется заметка, что в Губернский комиссариат стали поступать жалобы на действия городской милиции. И потому на последнем заседании Губернского исполнительного комитета было постановлено обратиться к Временному правительству с ходатайством о скорейшем назначении Института правительственной инспекции милиции. Кроме этого сообщения в газетах и раньше появлялись разные заметки о городской милиции, бросающие тень на ее деятельность…» Далее М.В. Фрунзе решительно опроверг все нападки на подчиненное ему ведомство и согласился с назначением комиссии.
Само по себе данное письмо — обычное средство межведомственных разборок. Но, видимо, к работе комиссии были конкретные претензии.
Еще один документ из Государственного архива Минской области от 8 июня 1917 года (Ф. 421, штаб минской городской милиции, д. 4. л. 110). Прошение Исера Янкелевича Перевозского, проживающего по Захарьевской улице, дом 50. «Имею честь покорнейше просить штаб милиции о выдаче мне свидетельства на предмет ношения и хранения револьвера». Подпись М.В. Фрунзе: «Разрешить».
Встает вопрос: зачем простому минскому еврею постоянно носить с собой револьвер? Ответ очень простой — Исер Перевозский был активным членом боевой группы большевиков, а в последующим стал одним из организаторов Красной гвардии в Минске.
Кроме этого М.В. Фрунзе подписал сотни заявлений на приобретение и ношение огнестрельного оружия.
Ко времени создания Минского комитета большевики представляли в городе многочисленный отряд. Достаточно указать, что явка их в общегородские собрания достигала, как правило, не менее 400–500 членов большевистской партии. Причем это был далеко не полный состав Минской организации. В дальнейшем Минский комитет партии повел еще более энергичную работу по вовлечению в партию новых членов, по организации и укреплению партийных организаций. Организационная партийная работа проводилась Минским комитетом непосредственно на предприятиях и войсковых частях, а также в целом ряде городов Белоруссии. В самом Минске наряду с городским комитетом существовали районные комитеты большевиков, были созданы партийные ячейки на предприятиях, укреплены и созданы новые большевистские фракции в ряде городских, губернских и армейских массовых организаций, причем особенно усилилась большевистская фракция Минского Совета.
Минский комитет большевиков поставил перед собой задачу организации и объединения партийных сил края и регулярно посылал своих представителей в другие города Белоруссии для создания там большевистских организаций и оказания помощи местным партийным органам.
В августе 1917 года Минский городской комитет имел тесную связь с большевиками многих городов Белоруссии, даже таких отдаленных, как Речица, и с воинскими частями фронта. Минский комитет, по существу, уже в июне играл роль партийного центра большевиков Белоруссии. От него исходили все директивные указания по осуществлению в Белоруссии ленинского плана подготовки социалистической революции.
Первую половину августа 1917 года М.В. Фрунзе провел за пределами Белоруссии. По заданию большевистского центра он выезжал в Шую, где встречался с местными партийными вождями, посещал рабочие коллективы. Советские историки высоко оценивали это «хождение в народ». Но более подробных документов об этой поездке не сохранилось.
Заговор генерала Л.Г. Корнилова
Перед лицом контрреволюционного мятежа генерала Корнилова, подготовленного и поддержанного партиями и группами, представители которых входили в состав Временного правительства, ЦИК считает долгом провозгласить, что отныне должны быть решительно прекращены всякие колебания в деле организации власти. От власти должны быть отстранены не только представители кадетской партии, открыто замешанной в мятеже… но должна быть в корне изменена и вся та политика соглашательства и безответственности, которая создала самую возможность превратить верховное командование и аппарат государственной власти в очаг и орудие заговора против революции.
Армия в 1917 году сыграла решающую роль в судьбах России. Ее участие в ходе революции, ее жизнь, растление и гибель — должны послужить большим и предостерегающим уроком для новых строителей русской жизни.
В двадцатых числах августа телеграммой ЦК РСДРП(б) М.В. Фрунзе был срочно возвращен в Минск. Встречавший его на вокзале товарищ шепотом сообщил, что вот-вот грянут события, которые могут отрицательно повлиять на все планы большевиков по усилению их власти в России, и что эти события тесно связаны с именем Верховного главнокомандующего Лавра Георгиевича Корнилова.
Это настораживало. М.В. Фрунзе, естественно, не знал генерала Л.Г. Корнилова, но достаточно много слышал об этом человеке. Умный, решительный, жесткий. В армии к нему отношение было двойственным. Те, кто верил в победу и ратовал за порядок, были сторонниками Л.Г. Корнилова, другие его не любили. Но в измученной войной русской армии и в большей части российского общества не было человека, который бы к Л.Г. Корнилову относился без определенного уважения, а некоторые его прямо-таки обожали.
Этому способствовало многое. Либерально-демократическое Временное правительство, с июля возглавляемое А.Ф. Керенским, зашло в тупик. Многие министры все явственнее сознавали, что «держат руль мертвыми руками». Керенский с горечью и тоской говорил: «Мне трудно потому, что я борюсь с большевиками левыми и большевиками правыми, а от меня требуют, чтобы я опирался на тех или других… Я хочу идти по середине…»
В столь трудное время А.Ф. Керенский предложил на пост Верховного главнокомандующего Вооруженными силами России генерала Л.Г. Корнилова, у которого, как он считал, были опыт и сила духа, необходимые для решения сложных политических и военных проблем. «Смелый в бою, честный в долге, правдивый в жизни и еще десяток подобных эпитетов: так говорили о нем в прессе и так воспринимали его военные. Все эти качества в их гармоничном сочетании, соединенные с серьезностью и даже некоторой торжественностью его духовного склада, придавали ему обаяние и непререкаемый личный авторитет, привлекали общее внимание и доверие», — писал Керенский.
На эту должность Лавр Георгиевич согласился, лишь получив заверение Временного правительства в
